«Экстраординарные меры учета и контроля». Арбитраж Коми обнаружил отсутствие проверок на въезде в ИК-25 в Сыктывкаре

Арбитраж Коми направил директору Федеральной службы исполнения наказаний Геннадию Корниенко частное определение с требованием устранить нарушения, допущенные сотрудниками исправительной колонии №25 в поселке Верхний Чов в Сыктывкаре. Речь в документе [есть в распоряжении редакции «7x7»] идет об организации пропускного режима в колонии. По версии суда, следствием небрежного отношения к службе ответственных сотрудников ИК-25 могут быть «не только недостачи, но и обострение оперативной обстановки» на ее территории. Геннадий Корниенко должен дать ответ республиканскому арбитражу в течение месяца.

Дело о пропавших пиломатериалах

«Пренебрежение административно-контрольными функциями» в ИК-25, о которых идет речь в определении арбитража Коми, обнаружилось во время рассмотрения рядового иска о коммерческих взаимоотношениях между колонией и лесопромышленной компанией ООО «РК-Лес». Колония, расположенная в поселке Верхний Чов в северо-западной части Сыктывкара, специализируется на деревообработке. Частные компании привозят в колонию пиломатериалы, а забирают — готовые половые доски, вагонку, блок-хаус и другую продукцию. «РК Лес» было давним партнером колонии. Фирма выступала в отношениях с ней не только как заказчик: в 2015 и 2016 годах компания была поставщиком в ИК-25 древесного сырья для пиролиза и углежжения и пиловочника хвойных пород по государственным контрактам.

Спор между «РК Лес» и ИК-25 начался из-за потерявшейся древесины. Компания утверждала, что в 2015 и 2016 годах привозила в колонию сырье на переработку, но получила меньше продукции, чем рассчитывала. В итоге компания подала иск о взыскании с колонии 953,5 тыс. рублей «неосновательного обогащения». По версии руководства колонии, там действительно остались остатки пиломатериалов, в основном отходы, которые «РК Лес» по какой-то причине не смог вывезти из зоны.

Кроме того, представители ИК-25 утверждали, что часть пиломатериалов пошла на исполнение другого заказа — по договору от мая 2015 году между колонией и ООО «Лес», которое возглавляет тот же человек, который на момент начала конфликта был учредителем и директором ООО «РК Лес», — предприниматель Алексей Попов (по данным системы «Контур-Фокус» с марта 2018 года директором и учредителем «РК Лес» выступает Владимир Виноградов). В арбитраже представители колонии ссылались на договоренности между Алексеем Поповым и ИК-25, однако подтвердить их, как следует из мотивировочной части решения по делу, не смогли — суд принял решение полностью удовлетворить иск «РК Лес».

Как искали древесину

Прежде чем обратиться в арбитраж Алексей Попов попытался сам разобраться, что происходит с потерявшейся древесиной. В январе 2017 года он обратился в колонию, чтобы сверить финансовые документы и выяснить, почему в соответствующих актах не отражается завезенный им материал. Однако попытка вручить письмо сотруднику канцелярии колонии оказалась безуспешной. Как рассказал представитель ООО «РК Лес» в арбитраже, Попову сообщили, что «главным бухгалтером колонии запрещено принимать от него документы». Предприниматель обратился в отдел собственной безопасности управления ФСИН по Коми, но и после этого ответа на просьбу о сверке он так и не получил.

Осенью 2018 года в арбитраже представители УФСИН то утверждали, что отдел собственной безопасности проводил «негласную» проверку, то отрицали вообще какие-либо действия в связи «с взаимоотношениями сторон» по делу о пропавших пиломатериалах. В декабре выяснилось, что ОСБ все еще проводит проверку, и ее результатов пока нет. А спустя месяц УФСИН, которое выступало в споре «РК Лес» и ИК-25 в качестве третьего лица, предоставило в суд справку, что регистрации приказа о назначении проверки вообще не было.

Что вскрылось в ИК-25

В итоге после предложения судьи Артёма Босова показать доказательства позиции истца по делу, ИК-25 предоставила финансовые документы за 2015–2017 годы и фотографию остатков древесины, которые «РК Лес» не мог вывезти из колонии. По версии Алексея Попова, на них был изображен вовсе не тот пиломатериал, который его компания завезла в ИК-25. А когда суд изучил журналы, которые ведутся в колонии для фиксации въезда автомобилей на ее территорию и их выезда, выяснилось, что в них записывались лишь номера машин. Зато там не было сведений о водителях и грузах, а единственными документами, которые требовались для вывоза продукции колонии были не накладные, а акты об оказании услуг.

Именно это стало главным поводом для обращения арбитража Коми к главе ФСИН Геннадию Корниенко. В соответствии с Арбитражно-процессуальным кодексом судья арбитража выносит частное определение, когда во время рассмотрения дела выясняются случаи, «требующие устранения нарушения законодательства Российской Федерации». В случае, если должностное лицо не исполняет такое определение, его можно привлечь к административной ответственности.

«Особый статус колонии означает то, что, в отличие от обычного хозяйствующего субъекта, ее деятельность (в том числе экономическая) должна осуществляться с соблюдением экстраординарных мер учета и контроля», — напомнил главе Федеральной службы исполнения наказаний судья Артем Босов.

По его словам, если бы в ИК-25 был такой учет, у ее представителей была бы возможность доказать ее исправность как подрядчика.

«Пропускной режим в колонии, а также контроль за перемещением по ее территории товарно-материальных ценностей осуществляется ненадлежащим образом. Следствием такого отношения к службе ответственных должностных лиц могут стать не только недостачи, но и обострение оперативной обстановки на территории колонии, которое нередко приводит к массовым беспорядкам, захвату заложников, побегам», — констатировал судья.

А неразбериху с проверкой, которую то ли проводил, то ли нет отдел собственной безопасности УФСИН по Коми, он посчитал свидетельством пренебрежения «административно-контрольными функциями, которое в равной степени может привести к экономически необоснованным убыткам казенного учреждения, вызванным лишь небрежностью в оформлении документов, и — в худшем варианте — к провокации и сокрытию правонарушений на территории колонии».

На сайте арбитража текст частного определения от 31 января 2019 года опубликован не был. Как объяснила «7x7» пресс-секретарь Арбитражного суда Коми Ирина Шулепова, это произошло из-за того, что в автоматизированную информационную систему «Судопроизводство» еще не внесены изменения, позволяющие загружать в картотеку арбитражных дел (КАД) частные определения. По словам Ирины Шулеповой, в КАД нет еще семи частных определений, вынесенных в Коми с 2016 года, когда арбитражи получили право выносить такие определения.

«В настоящее время Арбитражным судом Республики Коми оформлена заявка на устранение данной технической проблемы, размещенной на
Портале технической поддержки государственной автоматизированной системы Российской Федерации „Правосудие“», — сообщила Ирина Шулепова.

Исправить ситуацию в ИК-25 и наказать виновных глава ФСИН должен в течение месяца со дня получения частного определения.

Исправительная колония строгого режима №25 в Верхнем Чове предназначена для содержания лиц, впервые осужденных к лишению свободы. По данным УФСИН по Коми, колония специализируется на дерево- и металлообрабатывающем и швейном производстве, с 2017 года в ИК действует линия по производству пластиковых бутылок.

В сентябре 2018 года Сыктывкарский горсуд приговорил бывшего заместителя начальника ИК-25 к 2 годам лишения свободы условно за растрату. Летом 2015 года он вывез из колонии пиловочник, который заключенные должны были распилить для ООО «ФорестКом». Ущерб компании составил 525 тыс. рублей. А в декабре 2015 года замначальника колонии вывез пиломатериалы, принадлежавшие самой ИК-25, на 161 тыс. рублей.

В 2017 году 11 лет лишения свободы получил бывший начальник оперативного отдела ИК-25 Сергей Ашовский. Верховный суд Коми признал его виновным в злоупотреблении полномочиями и получении взятки 600 тыс. рублей: за деньги офицер организовывал встречи заключенного с родственниками сверх лимита свиданий, передавал ему продукты питания и игнорировал запрет на использование в колонии сотового телефона.