Свое появление в Костроме на заседании круглого стола «Россия и цензура» 26 декабря известный журналист, писатель и кинорежиссер Алексей Симонов объяснил просто: он регулярно навещает своего духовного отца Георгия Эдельштейна, живущего в деревне Карабаново в 29 километрах от областного центра. «На этот раз в Костроме меня поймали, и я оказался здесь. Спасибо большое за приглашение», — обратился Симонов к организатору и модератору мероприятия, руководителю костромской группы Комитета гражданских инициатив Николаю Сорокину. О чем шла речь на встрече — в материале корреспондента «7x7».
«Я еще без поправок эту книгу издам!»
Заявленная тема о цензуре заинтересовала в основном журналистов и преподавателей Костромского госуниверситета. Свое выступление Алексей Симонов начал с замечания о том, что тема «Россия и цензура» бесконечна — началась она в средние века и остается актуальной сегодня.
Наиболее точно отношение российских литераторов к цензуре, по его мнению, характеризует стихотворение советского поэта Бориса Слуцкого, которое начинается строчками «Лакирую действительность — исправляю стихи, перечесть — удивительно — и стройны, и тихи…», а заканчивается словами: «Самых сильных и бравых никому не отдам. Я еще без поправок эту книгу издам!».
— Ощущение вырубленных смыслов, вырубленных нюансов, вырубленных свобод было очень сильным, — сказал Алексей Симонов.
В качестве наглядного примера цензуры в литературе он привел известный отрывок из поэмы Евгения Евтушенко «Братская ГРЭС»:
Я на пароходе «Маяковский»!
а в душе — Есенина березки,
мыслей безбилетных толкотня.
Не пойму я — слышится мне, что ли! —
полное смятения и боли:
«Граждане, послушайте меня!..»
Первые две строчки этого шестистишья изначально звучали совсем иначе: «Я на пароходе „Фридрих Энгельс“, а в душе моей такая ересь…».
Как «Москва» повысила тираж
В развитие темы советской цензуры выступающий рассказал историю, «как цензор „Мастера“ спасал» (так называлась статья Алексея Симонова, опубликованная в журнале «Огонек» в 1991 году).
В 1966 году мама Алексея Симонова, литредактор Евгения Ласкина стала сотрудником отдела прозы журнала «Москва», редактором которого незадолго до этого был назначен Евгений Поповцев. Перед журналом тогда стояла задача нарастить тираж, для чего необходимо было найти произведение, которое бы вызвало живой интерес у читателей. На тот момент Евгения Ласкина и Константин Симонов давно были в разводе, что не мешало им постоянно общаться по рабочим вопросам. Когда она обратилась к бывшему мужу с просьбой помочь найти интересную прозу, тот ответил: «Есть такая проза, но вы ее не напечатаете».
— Напечатаем, — сказала мама.
— Не напечатаете, — настаивал отец.
— Наша?
— Наша.
— Эмигрантская?
— Нет.
Симонов передал Ласкиной роман «Мастер и Маргарита», она его прочитала, пришла в полный восторг и сказала: «Не знаю, как, но мы его напечатаем».
Ласкина передала роман Поповцеву, тот, прочитав, вызвал ее к себе в кабинет, запер дверь и сказал: «Это напечатать нельзя… Но я понимаю, что для меня единственный способ остаться в истории литературы — напечатать этот роман».
Заместителем главного редактора был Борис Евгеньев, исполнявший в журнале роль цензора. По итогам его работы роман потерял около 60 страниц — это были и полуглавы, и абзацы, и фразы, и отдельные слова.
— Роман «Мастер и Маргарита» был впервые напечатан в 1966 году в совершенно оскопленном цензором виде, но даже в таком виде он имел ошеломительный успех, — сказал Алексей Симонов. — В итоге тираж «Москвы» поднялся почти на 100 тысяч экземпляров.
Цензура в «важнейшем из искусств»
Алексей Симонов рассказал, как в свое время не могли выйти в печать дневники его отца, в которых описывались события начала войны, — они были опубликованы только в 1996 году.
Не менее драматичной оказалась судьба написанного в конце 1950-х годов знаменитого романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». В Советском Союзе он был запрещен, все экземпляры рукописи, кроме одного, были изъяты, и только благодаря счастливому стечению обстоятельств роман увидел свет на Западе.
И все же, по словам Алексея Симонова, литература меньше страдает от цензуры, чем кино. Если в традиции русской литературы были либеральные цензоры, то в кинематографе цензура всегда была жестче. Причем в роли цензоров там выступали члены худсовета — коллеги снявшего фильм режиссера, имевшие собственное представление о том, как и что нужно снимать.
В подтверждение своих слов эксперт рассказал о своем знакомстве с киноцензурой при съемках художественного фильма «Отряд» и документального фильма про Леонида Утесова. В картине «С песней по жизни» цензорам не понравился эпизод, в котором Утесов рассказывает историю, как однажды после концерта в Одессе к его машине подбежала женщина и закричала, обращаясь к мальчику лет восьми: «Яша! Это Утесов, посмотри на него, пока он еще живой!». Утесов ответил на такую реплику всего одним словом — «дура». Именно из-за этого слова эпизод и потребовали удалить. Тогда Алексей Симонов пошел к Утесову и уговорил его позвонить тому, от кого зависела судьба картины, чтобы убедить его оставить все как есть. Известный своим остроумием певец набрал нужный номер, представился и обескуражил собеседника неожиданным вопросом: «Зачем вы меня обрезаете второй раз?». После телефонного разговора претензии к фильму были сняты.
Первая жертва цензуры
Алексей Симонов объяснил большое количество примеров из жизни нежеланием теоретизировать тему «Россия и цензура», но все-таки дал собственное определение цензуры. По его мнению, цензура — это ножницы, которые обрезают обратную связь между обществом и властью.
Симонов рассказал, как в 2005 году в составе первого Совета по правам человека он на встрече с Владимиром Путиным назвал президента первой жертвой цензуры, имея в виду, что чиновники, стремясь подать свою работу в выгодном свете, докладывают только о достижениях, искажая реальную картину происходящего. Выслушав такие доводы, Путин с ними согласился. Однако никаких последствий для цензуры это в итоге не имело.
В конце встречи Алексея Симонова спросили, когда в России начнется новая «оттепель».
— Если к следующей осени не будет войны, начнется оттепель, — ответил он.
Алексей Кириллович Симонов — сын писателя Константина (Кирилла) Симонова и литературного редактора Евгении Ласкиной. Автор художественных и документальных фильмов, книг и переводов, публикаций в газетах и журналах.
Член Союза журналистов России, Союза кинематографистов России, академии кинематографических искусств «Ника», Общественной коллегии по жалобам на прессу, Московской Хельсинкской группы.
Учредитель и президент Фонда защиты гласности, председатель жюри премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок».
Цензура, цензура!!! Сколько уже можно из этого слова ПУГАЛО делать?! Кстати отец Симонова не страдал особо от цензуры ибо был талантлив! Отсюда вывод ничто просто так не происходит, любое препятствие коей является и ЦЕНЗУРА в том числе это проверка, а чего собственно говоря ТЫ и ТВОЕ ТВОРЧЕСТВО СТОЯТ! Имеешь ли ты право ПРЕТЕНДОВАТЬ на что то? Это своего рода проверка на вшивость! Была в советское время ЦЕНЗУРА и были: Гайдай, Данелия, Рязанов, Ромм, Герасимов, Пырьев, Утесов, Бернес, Ладынина, Орлова и т.д. Были в музыке Свиридов, Кабалевский, Прокофьев, Шостакович, а "шестидестники" поэты: Окуджава, Евтушенко, Рождественский, Ахмадуллина можно бесконечно продолжать! Тоже можно сказать про эстраду и театр, и перечислять можно долго! А что сейчас??? Господа противники цензуры! Да вы только за счет разговора о ней зарабатываете! А что за годы вседозволенности ВЫ создали??? Нет сейчас никаких рамок и что? ? Получайте ДОМ - 2, Бузову, Джигурду , Шурыгину с их грязными трусами!