Забытая шахта «Северная». Что происходит спустя полгода после катастрофы

25 февраля 2016 года на шахте «Северная» в Воркуте прогремели взрывы — погибли 30 горняков. 28 февраля во время поисково-спасательной операции третий взрыв унес жизни пятерых спасателей и одного шахтера. Спасательная операция была остановлена, «Северная» — затоплена, виновные до сих пор не найдены. Спустя полгода после трагедии Илья Васюнин рассказывает о потерявших здоровье и работу шахтерах и скудных итогах расследования. Его текст опубликован на сайте «Открытая Россия». «7x7» с разрешения редакции размещает его на страницах интернет-журнала.

Новость, даже самая ужасная, живет три дня, максимум — неделю. Все журналисты это знают. И чиновники — тоже. С момента аварии на шахте «Северная» в Воркуте прошло полгода, и то, что недавно волновало миллионы людей, забыто, погребено под ворохом других новостей — в большей или меньшей степени ужасных. Значит, когда-нибудь все повторится — и неделю страна будет прилипать к телевизорам, а потом удивляться: почему никто не понес наказание за гибель людей. 

— Зачем было оттягивать решение, если они знали итог, знали, что никто наказан не будет? — спрашивает Анна Донова, жена работавшего на «Северной» Александра Донова.

— Кого надо наказывать? — переспрашиваю ее.

— Руководство шахты и, наверное, начальника участка. Ребята говорили, что они докладывали начальнику участка, что метан в шахте был.

В марте мы встречались с дизелистом Александром Доновым и его коллегой по «Северной», проходчиком Евгением Гуренко, в областной республиканской больнице в Сыктывкаре и говорили о плане, который гонит шахтеров вперед и заставляет не обращать внимания на датчики метана.

Андрей Донов вместе с двумя товарищами спустился в шахту через два дня после первого взрыва. Спасатели возводили перемычки, чтобы изолировать место, где бушевал пожар. В шахте произошел третий взрыв — погибло пятеро спасателей и один из дизелистов.

Евгений Гуренко пострадал в первые часы после аварии. Он работал на участке примерно в семистах метрах от взрыва. Отключилось электричество, и они с товарищем стали выбираться наверх. Пока шел, надышался угарным газом. Второй взрыв встретил уже в «клети», поднимаясь наверх: открытый лифт с рабочими сильно тряхнуло.

Сначала шахтеров положили в воркутинскую больницу (у обоих было отравление угарным газом), но через несколько дней сообщили, что их выписывают. Врачи намекали, что «под давлением сверху», то есть градообразующего предприятия «Воркутауголь», которому принадлежит «Северная». Вероятно, таким образом менеджмент хотел сэкономить: чем короче период нетрудоспособности, тем меньше компенсации нужно выплачивать.

Тогда шахтеры нашли мобильный телефон министра здравоохранения республики Коми Дмитрия Березина: аварией на «Северной» была шокирована вся страна, а тут пострадавшим оказывают в помощи. Министр прислал самолет МЧС, который доставил Донова, Гуренко и еще четверых шахтеров в Сыктывкар.

Вскоре в Воркуте побывали глава комиссии по расследованию аварии Аркадий Дворкович и владелец «Северстали» Алексей Мордашов — вручили пострадавшим цветы и пакеты с каким-то подарками. Через две недели после аварии шум начал стихать.

Пока мужей лечили в республиканском центре вопросами страховки, получением компенсаций от предприятия «Воркутауголь» и заодно будущим трудоустройства Гуренко и Донова занимались их жены. Спустя полгода я позвонил Наталье Гуренко, жене Евгения Гуренко, и застал ее в небольшом селе под Воронежем — там живут их родственники. Для воркутинской семьи это село — почти курорт. Но этим августом семья Гуренко отправилась и на настоящий курорт — в Судак.

Наталья рассказывает, что мужа, вероятно, признают негодным для работы в шахте по состоянию здоровья: «Нас врачи предупредили — скорее всего, он не пройдет комиссию. Голова у него до сих пор постоянно болит. На больничном все это время был, снялись вот только, чтобы в Судак поехать».

Повезло отдохнуть в Крыму не только семье Гуренко: «Воркутауголь» оплатила всем пострадавшим дорогу в Крым, а крымский бизнесмен Анатолий Синюк — проживание в собственном доме отдыха.

Наталья знает, что предприятие «пятьдесят, что ли, миллионов выделило на переобучение шахтеров — тех, кто получил травмы, или кто теперь боится в шахту идти». Вот и ее мужу придется переучиваться — на кого, пока не знает.

Александр Донов тоже готовится идти на курсы переподготовки. Ему звонили из центра занятости Сыктывкара — предлагали работу в Хабаровском крае. Там три шахты, и одна из них тоже называется «Северная». Правда, уголь добывают открытым способом.

Анна Донова смеется: никто из ее семьи в Хабаровск поехать не захотел. Пока она надеется, что муж пойдет на курсы, станет оператором, а потом сможет поработать здесь же, в Воркуте, на Юньягинском разрезе. Здесь добыча угля тоже ведется открытым способом, а вместо шахтеров — огромные экскаваторы. «На этом разрезе отработает два или три месяца, получит опыт, чтобы на работу устроиться, — объясняет она. — И поедем отсюда».

В поселке Северный, где живут работники одноименный шахты, они оставаться не хотят. Да и судьба самого поселка после закрытия шахты под вопросом. Тем, кто устроился на другие шахты, удобнее жить в поселках поближе. Большинство работников «Северной» перевели на другие шахты «воркутинского кольца» — «Воргашорскую» и «Комсомольскую».

«Слышали, нашей ТЭЦ Путин занялся?» — спрашивает Донова. Несколько дней назад исполняющий обязанности губернатора Коми Сергей Гапликов пожаловался президенту на срыв отопительного сезона в Воркуте. Виновата как раз ТЭЦ-2, которая находится в паре километров от закрытой «Северной». ТЭЦ в аварийном состоянии. «В этом году уже несколько раз уже тепло отключали, — говорит Донова. — Такое у нас вообще первый раз». Путин обещал с теплом разобраться, но в компании «Ренова» Виктора Вексельберга, которая управляет этой ТЭЦ, отвечают, что дело в долгах населения.

Люди в будущее поселка Северный не верят: в этом году последняя из двух гимназия не набрала первый класс. «Люди бегут, — констатирует Донов. — Кому есть куда, они уже уехали».

Без работы сидит человек двадцать. Юрист Леонид Мочалов рассказывает, что тем, кому не досталось работы в «других структурных подразделениях», обещали платить среднюю зарплату, а вместо этого перевели на «голый тариф»: «Люди потеряли по сорок-пятьдесят тысяч. Они получали под девяносто, а стали — тридцать пять». Суд по одному работнику он уже выиграл и теперь готовится представлять интересы остальных.

Прямо сейчас Мочалов добивается экспертизы в отношении еще одного шахтера, которого завалило в шахте: «У него сломано пять ребер и два позвонка, но воркутинские врачи сделали заключение — легкая травма. Компенсация за легкий вред здоровью — двести тысяч рублей, а за средний и тяжкий — четыреста!»

Врачи, может, и разберутся, но смогут ли следователи и эксперты выяснить причины аварии, пока непонятно. «Северную» после взрыва хотели восстановить, но не смогли потушить пожар на глубине восьмисот метров, и в итоге шахту решили затопить. Под землю участники расследования не спускались — они опрашивали шахтеров, изучали проектную документацию и обсуждали ситуацию с экспертами.

«Взрыв метановоздушной смеси мог произойти из-за некачественной изоляции выработанного пространства и возможного повреждения электрокабелей», — говорится в исследовании Ростехнадзора. А к скоплению метана могло привести плохое проветривание шахты.

Владимир Жарук, бывший шахтер, который сам отработал несколько десятков лет на крупнейшей шахте «воркутинского кольца» «Воргашорской» объясняет: главная причина аварии не в кабелях, а в сложившейся системе добычи угля: «Возможности оборудования и самой шахты по выработке угольного пласта ограничены. Когда комбайн рубит уголь, то не только уголь отделяется от пласта — выделяется метан. При 60 тысячах тонн угля — примерно шесть кубических метров метана, при 120 тысячах тонн — 12 кубических метров, в два раза больше. Значит, нужно в два раза больше проветривать, а если проветривания нет, то газ остается в шахте — получается "пороховая бочка". В советское время мы сами могли взять и отключить комбайн. Смотришь на датчик — метан есть? Взяли и отключили. При смене в шесть часов могло быть так: час работаешь, час проветриваешь».

Сейчас, говорит Жарук, работает автоматика: как только количество метана доходит до 2%, вырубается напряжение. Работают только вентиляторы на поверхности: один затягивает воздух в шахту, другой вытягивает наружу.

«Датчики отключались, это однозначно! Шахтеры перли с такой сумасшедшей скоростью, что все выработки были загазованны, — уверен Жарук. — Людей завязали: и начальство, и руководство — у всех зарплата зависит от объема. Чем больше наковыряешь, тем зарплата выше. А если ты будешь работать по правилам безопасности, то, соответственно, не будет заработка».

«Компания „Воркутауголь“ допустила технические нарушения и на „Северной“, и на других шахтах», — сообщил Ростехнадзор. Отчет направили в правительственную комиссию, которую возглавляет вице-премьер Аркадий Дворкович. Но какие именно нарушения зафиксированы, в пресс-релизе Ростехнадзора не указано. А представитель компании «Северсталь», которая владеет «Воркутауглем», в интервью «Ведомостям» тоже не стал озвучивать перечень нарушений, заверив, что «они уже устранены».

Судя по всему, из-за одного или нескольких таких «нарушений» и погибли 36 человек, а выживший Евгений Гуренко провел несколько месяцев на больничном, и, скорее всего, лишится профессии. После первого взрыва он около часа шел, дыша угарным газом, хотя у него на шее висел самоспасатель — специальная маска, которая позволяет как раз один час находится в условиях дефицита кислорода. Только вещь это ценная, и без включения сирены оповещения шахтерам строго запрещено пользоваться самоспасателем — нарушителю грозит несколько тысяч штрафа. Оповещение не сработало: сирена, которая должна автоматически включаться, когда содержание CO2 в воздухе превышает норму, не сработала. Так и шли шахтеры к выходу с самоспасателями на груди, дыша угарным газом.

Кто ответственен за несработавшую сигнализацию, расследование Ростехнадзора не говорит. Зато говорят — точнее, говорили: сейчас Судак всех отвлек — родственники погибших горняков. Когда в феврале с ними встречались владелец «Северстали» Алексей Мордашов и глава правительственной комиссии Аркадий Дворкович, многие требовали «откровенного разговора» с заместителем директора по технике безопасности Олегом Бабиченко, который сразу после аварии исчез и ни разу не появился перед семьями пострадавших.

Многие тогда вспоминали, что за последние четыре года «Северная» — уже вторая большая авария на шахтах «Воркутаугля». При взрыве на «Воркутинской» в 2013 году погибли 18 человек, виновным следствие считало инженера шахты. Дело поступило в суд, но вернулось на доследование — приговора до сих пор нет. А руководители «Воркутинской» — директор шахты Михаил Тимофеев и заместитель директора по технике безопасности Олег Бабиченко — перешли работать на «Северную», где и трудились вплоть до февральской катастрофы.

Спустя полгода после аварии Михаил Тимофеев, оставаясь директором затопленной «Северной» (воду планируют откачать, и через полгода-год она снова начнет выдавать уголь на-гора), стал директором еще и соседней, самой большой воркутинской шахты «Воргашорской» — приказ об этом висит на сайте «Воркутаугля». Олег Бабиченко, как говорят в Воркуте, будет трудиться там же.

На том же сайте в разделе «Структура» есть описание шахты «Северная». Вот оно:

Шахта «Северная» построена на базе групповой реконструкции шахт № 5 и № 7 с увеличением мощности шахты до 2,1 млн тонн угля в год и сдана в эксплуатацию 31 декабря 1969 года. Шахту проектировали институты: «Гипрошахт», «Промстройпроект» и «ПечорНИИпроект». Строительство велось в течение десяти лет.

В состав предприятия входит обогатительная фабрика, действующая с марта 1971 года. В 2010 году был завершен последний — шестой этап реконструкции, который позволил значительно увеличить производительность предприятия.

Шахта «Северная» стала площадкой для реализации уникального в масштабах России проекта в области генерации тепло- и электроэнергии из попутного шахтного метана, который выделяется при добыче угля. Газопоршневая теплоэлектростанция позволила компании «Воркутауголь» значительно снизить затраты на тепло- и электроэнергию, а также уменьшить зависимость от возможного роста тарифов.

Шахта «Северная» стала первым подземным угледобывающим предприятием «Северстали», где запущена Бизнес-система «Северстали». Сегодня предприятие продолжает успешно внедрять проект в области повышения эффективности производства, безопасности, клиентоориентированности. Опыт «Северной» в этом направлении востребован и на других угледобывающих предприятиях компании.

Предприятие ведет добычу коксующегося угля марки Ж (2Ж).

Директор шахты «Северная» — Тимофеев Михаил Николаевич.

В этом описании нет ни слова о том, что случилось на шахте 25 февраля 2016 года. Как будто ничего и не было, правда?

Оригинал