Эксперт Илья Шуманов: У коррупции всегда есть имя

Руководитель регионального антикоррупционного центра Transparency International Russia в Калининграде Илья Шуманов выступил на круглом столе в Костроме с рассказом об эффективных практиках проведения антикоррупционных расследований и ответил на вопросы интернет-журнала «7x7».

— Илья, ваш приезд в Кострому сопровождался «теплым приветствием» со стороны прогубернаторских СМИ. Откуда такое внимание к вашей персоне?

— Мне кажется, это какая-то региональная специфика. Возможно, это связано с тем, что на сайте Transparency International была в свое время размещена информация о том, что мы зафиксировали со стороны губернатора вопрос, связанный с конфликтом интересов. Его сын работал в учреждении, которое входило в структуру региональной власти и в конечном итоге замыкалось на губернаторе. Наше обоснование было размещено на сайте. Эта тема старая, но, возможно, губернатор думал, что мое пребывание здесь сопряжено с этими вещами.

— Не считаете ли вы это частью федеральной повестки, когда представители руководства страны заявляют о том, что есть антикоррупционные расследователи «правильные», а есть — «неправильные», которым не следует заниматься подобной практикой?

— Я не думаю, что это часть федеральной повестки. И мне очень сложно «делить» активистов, которые занимаются антикоррупционными расследованиями. Они все правильные. Все они — символы антикоррупционной гражданской борьбы в России. Необходимо помнить, что коррупция — это не обезличенный персонаж, а конкретное должностное лицо. У коррупции всегда есть имя. Задача расследователей — называть конкретные имена. В любом случае мобилизация людей, которые интересуются антикоррупционными расследованиями, не является для власти каким-то плюсом или бонусом. Это реакция людей, которые пытаются через доступные инструменты создать информационную повестку.

— Какое влияние оказали негативные публикации в СМИ на ваш приезд?

— Кроме как повысить интерес к моей скромной персоне, эта информация сделать ничего не смогла. И большое количество людей, которые пришли на круглый стол, — отчасти следствие этой повестки, заданной властью. Я благодарю за такой теплый прием, мне очень понравилась Кострома, буду вынужден обязательно вернуться сюда через какое-то время.

— В 1990-е годы у борцов с коррупцией был ореол героизма, отчасти подогретый фильмами про доблестного полицейского Коррадо Каттани и его коллег. Работа расследователя всегда была сопряжена с опасностью. Почему вы выбрали для себя эту стезю?

— Мне трудно за короткое время рассказать весь цикл событий, который предшествовал моему приходу в Transparency International. Хочу сказать, что ореол героизма на сегодняшний момент утрачен. Представители власти, общественных организаций и бизнеса с настороженностью и опаской относятся к некоммерческим организациям, которые занимаются антикоррупционными расследованиями. Я был очень сильно обескуражен. У меня была организация, которая на региональном уровне занималась антикоррупционными исследованиями. Мы меряли уровень коррупции, оценивали, писали какие-то доклады и мягкие проекты, занимались выработкой образовательных практик. Но выяснилось, что люди начинают все чаще обращаться с просьбами: «Помогите! У нас тут коррупционная ситуация».

— И пришлось от теории перейти к практике?

— Да. Мы поняли, что одними шариками и фонариками мы не сможем помочь этим людям. Что толку рассказывать об уровне коррупции человеку, который потерял весь бизнес после рейдерского захвата? Естественно, нужны практические элементы. А в практическую плоскость наши окологосударственные активисты редко входят. В антикоррупционных кампаниях участвуют больше независимые акторы. Когда люди борются с коррупцией за гранты на бумаге — это, как мне кажется, не совсем эффективное расходование государственных денег.

— Судя по расследованиям Навального, он попадает в самые болевые точки, после чего возникают попытки то закрыть публичные базы данных, то стереть сведения из открытых государственных систем обработки информации, а его брат тем временем попадает в ШИЗО. Вам в связи с расследованиями угроз не поступало?

— Конечно, поступали. Были и угрозы насилия, и влияние на мою семью, на друзей. Но люди должны понимать: это не заказные вещи, а мне не платят за это дело. Это мое призвание, я этим занимаюсь по зову сердца. Люди, бывает, обижаются, но они понимают, что сегодня — он, а завтра — другой человек станет объектом расследования. Это история случайного выбора, она не касается конкретного лица.

Я не использую этот инструмент как политический: достучаться до кресла чиновника, стать этим чиновником или депутатом — нет. Я в политической борьбе не присутствую. Это дает плюс в плане репутации.

Но нужно еще отметить, что Калининградская область в определенной степени — это территория свободы, там демократичность по ряду позиций выше.

— В последнее время в отечественной прессе все настойчивее проскальзывают тезисы о том, что России не нужны НКО, занимающиеся борьбой с коррупцией, и не нужны организации, работающие на иностранные гранты. Вы с этим согласны?

— Я привык в своей работе опираться не на мнение отдельных СМИ, а на мнение граждан, которые к нам обращаются. По неиссякаемому потоку обращений я чувствую, что заслужил определенное доверие. Ко мне обращаются даже чаще, чем в некоторые органы власти, которые созданы для борьбы с коррупцией. Исходя из этого, я чувствую свою нужность. Власти же нужны такие борцы с коррупцией, которые не касаются власти, или занимаются избирательным подходом, либо связаны с политическими событиями. Нужны управляемые люди. Тех людей, которые неуправляемые, которые не идут на сделки, власть пытается либо рекрутировать, либо кооптировать, либо уничтожать.