Журналист Мария Эйсмонт: Если Ширшину вышибут, будет жаль

Обострение политической напряженности в Карелии, начавшееся с начала этого года, в очередной раз привлекло внимание федеральных и иностранных СМИ. О петрозаводских посадках, их явных и вероятных причинах, побочных эффектах для жизни города и республики, а также о возможных сценариях развития событий писали «Ведомости», «Газета», «Коммерсантъ», «Радио Свобода», «Российская газета», Lenta.ru и другие издания. Одна из центральных финских газет «Ilta Sanomat» выдала цикл репортажей из Петрозаводска.

Не обошел вниманием события в республике и телеканал «Дождь». Разбираться в хитросплетениях карельских политических традиций и новаций приехала Мария Эйсмонт, известный российский журналист, колумнист и блогер «Сноба», «Эха Москвы», Forbes, New Times, «Ведомостей» и еще целого ряда изданий.

Своими наблюдениями и впечатлениями об увиденном и услышанном в Петрозаводске Мария Эйсмонт поделилась с корреспондентом «7х7».

— Какое впечатление сложилось о городе?

— Про сам город не скажу, потому что я здесь первый раз, почти ничего не видела, ни в один театр не сходила. Поэтому поделюсь впечатлениями относительно петрозаводской политической жизни. В этом смысле Петрозаводск на меня, человека, часто бывающего в разных городах России, произвел приятное впечатление и даже удивил. Оказывается, еще есть в России места, где осталась реальная политическая жизнь и даже какая-то политическая конкуренция.

— А любая ли конкуренция хороша, даже несмотря на ее последствия?

— Мое стойкое убеждение в том, что любая конкуренция, даже конкуренция между плохим и плохим, одним не очень хорошим и другим таким же, одним прекрасным и другим еще лучшим — это всегда хорошо. А вот политическая монополия — это плохо. При конкуренции происходит борьба идей, все силы друг за другом следят. В ситуации конкуренции ты понимаешь, что любая твоя ошибка будет растиражирована в СМИ, из нее сделают дичайшую оплошность или практически преступление, и ты стараешься их меньше допускать. Это такие прописные истины, что даже противно об этом говорить. Но в современной России, похоже, это приходится людям, особенно молодым, объяснять и рассказывать. Они не особенно это понимают, потому что нынешнее политическое единообразие, такое серое, неприятное, бесконечное, их поглотило.

— Звучит довольно безнадежно…

— Я не хочу сказать, что в такой огромной стране, даже при такой жесткой вертикали власти, которую я как идею совершенно не поддерживаю, нет людей порядочных, нет профессионалов. Они есть. Но система все равно не даст им ничего сделать. Потому что существующее однообразие губительно для любой страны. И вот на этом фоне в Карелии есть какая-то жизнь. Во всяком случае такое впечатление создается после трехдневной поездки, приятное впечатление.

— Не сложилось ли впечатление, что происходящее в Карелии — не просто политическая конкуренция, а конфликт по поводу базовых ценностей, борьба не на жизнь, а на смерть, и разрушительного в ней гораздо больше, чем созидательного?

— К сожалению, мы уже начинаем понимать в России, что такое «не на жизнь, а на смерть». Это то, что у нас на мосту произошло [убийство политика Бориса Немцова на Большом Москворецком мосту], и так далее… У вас все же не такая ситуация. А по поводу базовых ценностей: из всего, что отстаивает сторона «яблочная» («группа Попова», «мэр и ее окружение» — как хотите, так и называйте), точно следует защищать главную ценность — это открытость. Открытость администрации, открытость бюджета (если она будет реально достигнута), отчеты перед гражданами. Пусть они будут довольно общими, и пусть на встречи мэра с горожанами приходят люди, которые совершают намеренные провокации, пусть она на какие-то вопросы будет отвечать «я не знаю». Конечно, всегда все можно сделать лучше, но если выбирать между такой открытостью и ее отсутствием, то в любом случае открытость — это хорошо.

— А как тогда рассматривать историю с арестами, посадками и выпусками?

— А вот в истории с посадками мне изначально показалась странной позиция защиты. Я довольно много бывала в судах, следила за многими громкими процессами, и я совершенно не понимаю, как сторона защиты может ходатайствовать, к примеру, о закрытом процессе. Все должно быть с точностью до наоборот — максимальная открытость, медийность. Почему адвокат не делится документами? Если вы хотите, чтобы весь город встал на борьбу на вашей стороне, как не добиваться того, чтобы можно было снимать женщину — мать двоих детей за решеткой?

Оценивать что-то в этом деле довольно сложно сейчас, потому что я не могу даже спросить у той же Анастасии Кравчук какую-то конкретику по ее делу, так как она дала подписку о неразглашении. Что такое подписка о неразглашении в деле о мошенничестве? Это бред, это я могу сказать точно, как журналист, который много занимался уголовными делами. Тем более, что в деле фигурируют чиновники и муниципальная собственность. Все документы по делу давно должны были стать достоянием общественности. Это логично и с точки зрения общественного интереса, и с точки зрения защиты государственного интереса, и с точки зрения пиара всех участников, то есть со всех точек зрения. Мне кажется, что дела сфабрикованы. Возможно, там что-то и есть, но мы же об этом не знаем, а когда мы ничего не знаем, то после того, как всех сажают, а потом всех выпускают, здесь и возникают сомнения.

Фраза «суд разберется» — это не моя фраза. Я слишком много бываю в судах, поэтому я не верю ни в какие суды. Но, конечно, очень жаль, что к таким резонансным делам вы — а это ваше карельское дело — не имеете доступа. Поэтому никто и не может судить, правильный тендер был или неправильный, и так далее, весь процесс от начала до конца.

— А что можно сказать о другом результате этой борьбы — той социальной протестной активности, свидетелем которой вы стали?

— Честно говоря, у нас в стране все же митинги пока еще случаются, и много разных, с разными требованиями. Так что это не единичный случай, конечно. Но, насколько я опять же поняла, количество людей, которые пришли на пикет и на митинг, — я не знаю, пятьсот или восемьсот — для Карелии это много. Поэтому, вероятно, и возник этот спойлерский митинг. Это была хорошая идея политтехнологов, она заслужили бутылку вискаря. Сейчас в России можно бесконечно эксплуатировать военную и патриотическую тему. С другой стороны, ведь можно было для людей сделать хороший праздник по поводу присвоения статуса города воинской славы: на выходных, на пару дней, организовать семейный праздник, с лото, с клоунами, с детскими игрищами, с тремя полевыми кухнями, с теми же военными песнями. Потому что нельзя ничего противопоставить песням военных лет, они хорошие и их все будут слушать. Но нет, выбрали другой вариант — эксплуатацию военной темы для того, чтобы помешать протестному митингу. Это настолько очевидно, что даже говорить не о чем.

— А был ли смысл это делать? Насколько можно всерьез рассматривать угрозу, исходящую от митинга в «500–800» человек?

— Митинг митингу рознь. Я знаю, что в России бывают митинги и в сто человек, которые многое решают. А бывает Болотная площадь на сто тысяч, которая ничего не решает. И даже если такие контракции не выглядят оправданными, то они точно выглядят знакомыми. Это повсеместная практика. Это происходит в Москве (есть Болотная — есть Поклонка, есть —Майдан, значит, будет Антимайдан), то же самое происходит в регионах. В данном случае мы не знаем, какой была реакция власти, может быть, просто политтехнолог сказал: есть такая хорошая идея, опробованная во многих местах, давайте сделаем то же самое. А давайте. С медийной точки зрения это идеальный ход: могла бы быть эксклюзивная картинка с антиправительственного митинга, а получилось так, что и соседние «народные гуляния» не показать нельзя, и эффект, конечно, смазался.

С другой стороны, я не знаю, чего они этим добились. Потому что люди, которые смотрят по телевизору картинку, им вообще все равно. Это, скорее всего, картинка, которая должна была пойти «наверх». Потому что сверху могут спросить: «А что это у вас там происходит?», а им в ответ: «Да нормально все, гуляния у нас, город воинской славы, Владимир Владимирович, то есть все, что нужно, прозвучало; флаги правильные развевались, даже один флаг ДНР, чтобы не переборщить, и все партии, все красиво. А там какие-то госдеповские проплаченные пришли, маргиналы, на заднем плане». Это все стандартно.

— Какие впечатления остались ото всей этой истории? Как думаете, чем она закончится?

— Соглашусь с одним из местных экспертов, который ругал обе стороны конфликта, но сказал следующее: «Я желаю Попову и Алиханову выстоять, потому что пока есть какой-то баланс сил, пусть и через столкновение, и пусть никто из них не белый и не пушистый, у нас будет больше свободы и больше демократии». И вот у меня ровно такое же впечатление. Не могу сказать, что у меня возникла к кому-то симпатия, но совершенно очевидно, что я не хочу, чтобы всех сажали, тем более людей, которые пропагандируют какие-то демократические принципы, пусть даже это делается в контексте их бизнес-интересов.

И мне бы очень хотелось, чтобы Ширшиной дали спокойно поработать, доработать хотя бы этот срок, но, похоже, ее все-таки вышибут.

Телевизионную версию отчета Марии Эйсмонт о поездке в Петрозаводск смотрите на этой неделе в рубрике «Репортаж ДОЖДЯ».