В Коми осуждены бывшие полицейские, применившие насилие к местному жителю, чтобы добиться от него признательных показаний. И хотя суд первой инстанции приговорил их к условным срокам, Верховный суд республики изменил наказание на более жесткое, поддержав позицию региональной прокуратуры.
По информации республиканского надзорного органа, суд высшей инстанции в апелляционном порядке рассмотрел уголовное дело в отношении бывших сотрудников ОМВД России по Усть-Куломскому району Романа Попова и Андрея Артеева.
Летом прошлого года нетрезвые полицейские встретили на одной из улиц села Усть-Нем Усть-Куломского района местного жителя и решили проверить, причастен ли он к хищению бытовой техники у односельчанина.
Правоохранители посадили мужчину в служебный автомобиль и вывезли в безлюдное место. Чтобы тот признался в краже, полицейские избили сельчанина. В результате у него зафиксировали множественные травмы, в том числе черепно-мозговую.
Усть-Куломский районный суд в ноябре назначил Артееву и Попову наказание в виде трех лет лишения свободы условно, признав их виновными в превышении должностных полномочий. Однако гособвинение с таким мягким наказанием не согласилось и обжаловало его в апелляционном порядке.
В итоге судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Коми приговорила экс-полицейских к трем годам лишения свободы в колонии общего режима. Приговор вступил в силу.
Это решение специально для интернет-журнала прокомментировали правозащитники из Москвы и Нижнего Новгорода.
Игорь Каляпин, председатель межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток»:
— У нас нет достаточно репрезентативной статистики, чтобы сказать, было ли снижение количества пыток в России, так как к нам обращается небольшой процент людей. А вот по качеству — на что люди жалуются — в начале 2013 года было четко видно, что степень зверства снизилась. Людей перестали пытаться утопить в проруби в наручниках, к ним перестали применять электроток — я не говорю про Чечню, я говорю про Центральную Россию прежде всего это Москва и Приволжский федеральный округ. Люди стали жаловаться на какие-то оплеухи, зуботычины, обычные избиения при задержании. Исходя из этого, мы сделали вывод, что интенсивность пыток и их количество сократилось. Хотя опять-таки мы о количестве не можем говорить уверенно.
В 2014 году все это постепенно вернулось. Предположу, что сейчас есть тенденция к возрастанию этого явления.
Причины существования пыток как были, так и остались. Существует система оценки эффективности деятельности правоохранительных органов и каждого конкретного сотрудника. Для ППС — это административная практика, пресловутое количество «палок». Для уголовного розыска — количество раскрытых преступлений. От того, что там поменяли количество на динамику, ничего не изменилось. Еще можно поспорить — какой из этих показателей больше стимулирует пытки.
А с другой стороны, эффективного надзора за всеми этими безобразиями как не было, так и нет. Я имею в виду не только надзор, который должна осуществлять прокуратура, я прежде всего имею в виду следственный комитет, поскольку все жалобы на незаконные действия правоохранительных органов направляются туда. Следственный комитет как раньше попустительствовал всем этим пыткам, так и сейчас попустительствует.
Бастрыкин после скандала в Казани в отделе «Дальний», который вызвал сумасшедший резонанс, продекларировал, что в следственном комитете будет создан спецотдел, который будет заниматься расследованием совершенных полицейскими преступлений. Формально такой орган был создан, но в нем работает всего 36 следователей на всю Россию.
Преступления как раньше расследовались, а точнее не расследовались районными следственными комитетами, так они и сейчас не расследуются. Этот спецотдел [36 человек] расследует только около 1% преступлений. А иначе и быть не может, потому что, как представители СК говорят, что в год они получают 80–85 тысяч жалоб, сообщений, заявлений о преступлениях, совершенных сотрудниками полиции. И на все эти жалобы — 36 следователей. Они в лучшем случае за год смогут их только прочитать.
Один год, в течение которого было расследовано вышеуказанное дело в Республике Коми, — это хороший срок. Я, пожалуй, не назову вам ни одного подобного дела, которое расследовалось бы меньше года. И то, что сотрудники полиции получили какие-то реальные сроки лишения свободы, — это адекватное наказание за пытки. Важно, что они осуждены, на какое-то время отправились за решетку и что с них погоны сняли, а значит, они не смогут служить в правоохранительных органах.
Другое дело, что такие ситуации скорее являются исключением. Мы дотащили до суда более 60 дел, осуждены 109 сотрудников по наших делам за пытки. И почти каждый раз (за редким исключением) прежде чем дело доходило до суда, органы следственного комитета неоднократно пытались эти дела прекратить.
Это говорит о том, что если бы со стороны потерпевшего не работали юристы, которые ходят в суды и доказывают, что дело прекращено незаконно, то эти дела так бы и оставались прекращенными. То есть эти 109 полицейских, которых мы усадили на скамью подсудимых, а потом большинство из них отправилось за решетку, они бы продолжали совершать преступления и служить в полиции.
А деятельность гражданского общества в лице правозащитных организаций, которые готовы оказывать профессиональную юридическую помощь, сейчас стремительно сокращается. Фонд «Общественный вердикт» в Москве — «иностранный агент». Ассоциация «Агора» со штаб-квартирой в Казани признана «иностранным агентом». «Комитет против пыток» внесли в реестр. Насколько я знаю, и «Общественный вердикт», и «Агора», и мы не намерены работать в этом статусе и будем закрываться после всех судов. Вот, собственно, и все.
Асмик Новикова, руководитель исследовательских программ фонда «Общественный вердикт»:
— Изменение приговора с условного на реальный справедливо. Человеку нанесли травмы представители государства. Из доступной сейчас информации непонятно, идет ли гражданский процесс в развитие уголовного: пострадавший может подавать гражданский иск и взыскивать компенсацию, в том числе за полученный ущерб здоровью. Допустим, если приговор в отношении полицейских условный, но при этом человек получил большую компенсацию, то условного наказания может быть достаточно (за исключением особо тяжких преступлений). В целом в делах, когда полицейские применяют пытки в отношении граждан, важно, чтобы человек получил справедливую компенсацию, медицинскую помощь, психологическую реабилитацию, а полицейские — запрет на профессию.
Из заметки по этому делу неясно, «распогонили» полицейских или нет. Если полицейских осуждают, то по делам фонда «Общественный вердикт» я могу сказать, что, как правило, это сопровождается запретом на профессию. С моей точки зрения, это абсолютно правильно. Я не сторонник кровожадности. Срок не обязательно должен быть большой, не обязательно нужно приговаривать к отбыванию реального наказания. Но наказание и запрет на профессию должны быть непременно.
Сейчас нет статистики, стало ли пыток, применяемых в целях получения признания, меньше или больше. Можно говорить только об экспертных оценках. Реформа прошла, но мы не можем сказать, что практика пыток и жестокого обращения в полиции прекратилась. Но в нашу организацию уже не поступает так много обращений с вопиющими зверствами, как это было раньше. Хотя в прошлом году было дело, сейчас им занимается фонд «Общественный вердикт» вместе с адвокатом Александром Попковым. Сочинский строитель Мартирос Демерчян был подвергнут истязаниям и обращению, совершенно несопоставимому с человеческим достоинством. Раньше было так: в тех регионах, где обвинительных приговоров мало, а судебная практика неустойчивая, то чаще всего сначала приговаривали к условным срокам. Ситуация поменялась.
Наличие или искоренение практики пыток зависит в определенной степени от начальника отдела. Но его степень управленческой свободы весьма ограничена системными правилами. Тут важна роль других федеральных структур — прокуратуры и следственного комитета. Это инструменты государственного контроля за практикой пыток и преодоления безнаказанности за пытки.
По делу в Республике Коми мы видим, что в течение одного года было проведено расследование, состоялся суд. Сложно оценивать, не видя материалы дела, но рискну сказать, что это грамотная работа следственных органов и прокуратуры. Другое дело, что прокуратура не согласилась с тем решением, которое вынес судья. Я не могу сказать, что это плохо.
Если в дальнейшем следственные органы будут в такие сроки завершать расследования, находить виновных, прокуратура утверждать обвинение, а суды выносить решения, то это будет плюсом. Потому что одна из причин пыток в полиции — это неэффективная работа следственных органов. Я поздравляю следственный комитет, у которого вчера был день рождения. И, наверное, пора этой структуре начать работать более эффективно. А пока мы видим все еще много нарушений и формальной работы.
* * *
В 2012 году Димитровский районный суд Костромы вынес обвинительный приговор двум сотрудникам уголовного розыска Заволжского горотдела полиции за избиение задержанных и пытки их электротоком. Оба осужденных отделались условными сроками наказания.
По данным следствия, в 2010 году во время проведения оперативно-розыскных мероприятий по факту угона автомашины в отдел номер 3 УВД Костромы были доставлены два жителя деревни Коряково Костромского района. В помещении отдела оперуполномоченные Константин Горячев и Максим Пономарев потребовали от мужчин признаться в совершении преступления. Когда те отказались, полицейские начали их бить. Сначала били по почкам через толстую папку, чтобы не оставлять следов. Затем одного из мужчин заковали в наручники, защелкнув их за спиной, и продолжили избивать. Избитый несколько раз терял сознание от боли, однако оперативников это не останавливало. Не добившись признания, они начали пытать задержанного электротоком с помощью устройства для зарядки автомобильных аккумуляторов. Стражи правопорядка при этом намекали мужчине, что если он не сознается, у него может «остановиться сердце». Впоследствии выяснилось, что задержанный к угону оказался непричастен.
После происшествия один из сотрудников был уволен из органов, второй же успешно прошел переаттестацию и продолжил службу в Заволжском отделе полиции Костромы. Суд признал обоих подсудимых виновными в превышении должностных полномочий с применением насилия по части 3 статьи 286 УК РФ. Горячев получил три года заключения условно, его подельник Пономарев — четыре года условно с запретом работать в силовых структурах. Пострадавшему от действий полицейских суд назначил компенсацию морального вреда 50 тысяч рублей, но не за счет полицейских-истязателей, а за счет государства.
все-таки в Коми не такой беспредел силовиков, как в Сибире, на Дальнем Востоке, в Центральной России, в Краснодарском крае. Приговор остановит многих ментов, у которых руки чешутся.