В первый день работы лагеря «Гринпис России» в поселке Парма под Усинском волонтеры и активисты обнаружили несколько неубранных нефтеразливов. Это выяснилось по итогам «Нефтяного патруля» — визуального обследования территории. Результаты мониторинга занесены в специальный журнал. На его основе планируется составить карту разливов Усинского района.
— Все здесь? Давайте начинать!
Незадолго до выезда из лагеря специалист по технике безопасности еще раз объясняет участникам «Нефтяного патруля» правила.
— В группе есть главный, и если он что-то скажет, все должны его слушать, — всего в первый день лагеря на поиск нефтеразливов отправляется шесть человек.
Инструктор показывает и рассказывает про специальный клаксон, у которого важная роль — отпугивать диких зверей. Люди то ли в шутку, то ли всерьез вспоминают свои предыдущие встречи с медведями. Вторая незаменимая вещь — файер. Он нужен для того, чтобы при необходимости подать сигнал. Сотрудник «Гринпис» напоминает и про телефоны службы спасения, после чего две машины отправляются в сторону нефтепромысла.
* * *
Среди участников патруля — специалист по ГИС-технологиям Василий Яблоков. Он занимается космическим мониторингом экологического состояния районов добычи и транспортировки нефтепродуктов. Проще говоря, определяет по космоснимкам, есть ли разливы.
Он показывает три фотографии: одна из них сделана в сентябре прошлого года, а две — в июле 2014-го.
— Я провел тренинг для волонтеров, рассказал про снимки и как с ними работать. Я показал, какие есть прямые и косвенные признаки разливов. Потом волонтеры с моей помощью определили места, где есть нефть. Мы составили маршрут по этим точкам, — отмечает Василий Яблоков.
У первой условной точки нас встречает местный проводник. Мужчина лет 50 предлагает нам пройти к реке Колва. Там, судя по снимкам, есть шлам и мусор.
— Мы идем туда, где была некачественная рекультивация, — поясняет Василий Яблоков.
Группа подходит к реке, однако там не видно следов разлива. Волонтеры трогают черную землю руками. Но это не нефть.
— Мы ехали по мосту, видели боны на реке, — волонтеры обращаются к проводнику.
— Они стоят ото льда и до льда, независимо от того, есть ли нефть или нет, — отвечает он.
Участники патруля фиксируют координаты и записывают в специальный блокнот результаты визуального обследования: много мусора и подозрительная пленка около берега. Едем дальше.
* * *
На второй точке находим огромную лужу с нефтесодержащей жидкостью. Волонтеры пытаются на глаз измерить ее: примерно 15 метров в ширину и 80 в длину. Как рассказывает проводник, разлив произошел около двух лет назад.
Одна из участниц патруля надевает перчатку и проверяет консистенцию жидкости.
— Еще можно пикнуть H2S-детектором, замерить уровень сероводорода, — говорит Василий Яблоков.
Участники патруля долго ходят вокруг «нефтяной лужи», записывают данные и садятся по машинам.
Мы подъезжаем к другому месту.
— Здесь был разлив прошлой осенью. Здесь и вот за бугром, там тоже озеро, — показывает проводник.
Люди разбредаются, чтобы провести визуальный осмотр.
В прошлом году здесь сломалась отсекающая задвижка, после чего на почву попала нефть. Ее пытались убрать — на земле видны следы от машин — но сделали это не до конца.
Волонтеры бросают в «лужу» камни. Однако брызги не такие, как если бы там была вода. Жидкость очень вязкая, на поверхности остается след.
— Да тут пленка примерно вот такой величины, — один из участников патруля показывает пальцами примерно 10 сантиметров.
Подробное описание разлива вновь заносится в журнал.
* * *
На очередной точке мы находим несколько бочек с логотипом компании «ЛУКОЙЛ». Наш проводник поясняет, что тут откачивают остатки с нефтепровода.
— Три-четыре дня сюда «вакуумка» подходила, — мужчина указывает на свежие следы большой грузовой машины, — тут была откачка.
По его словам, откачка оставшейся жидкости происходит с технологическими нарушениями.
— Тут должна быть обваловка [естественное заграждение из земли, которое не позволит нефти вытечь за его пределы]. И только после этого может быть произведена откачка. А без обваловки можно и накапать [разлить нефть], — говорит он.
— А сколько тут таких точек с разливами?
— Этого никто не может сказать, — говорит наш проводник.
— Ну мы ведь совсем на маленьком участке сегодня крутились, и столько разливов нашли.
— Это еще большой участок. А там на месторождениях такое на каждом шагу.
— Это он еще культурно сказал, — подытоживает наш водитель. — Там — жопа.
Наша машина возвращается в лагерь.
