Подошел к концу процесс над редактором Коми республиканского телевизионного канала «Юрган» Максимом Катаевым. 26 марта в Сыктывкарском горсуде он произнес свое последнее слово, в котором еще раз подчеркнул, что не убивал супругу. Но раскаялся в том, что не помог ей тогда, когда помощь была действительно необходима.
Напомним, журналиста обвинили по части 4 ст. 111 УК РФ. 30 мая прошлого года в квартире по улице Чернова в столице Коми было обнаружено тело 40-летней женщины — супруги Максима Катаева Елены Веселовой. Скорую помощь жене вызвал сам сыктывкарец, чуть позже на место приехали правоохранители. Журналиста задержали на месте.
Последнее слово Максима Катаева (отрывки):
«Уважаемые присутствующие!
Хочу сказать, что Алену я любил, люблю до сих пор. Когда мы с ней познакомились и стали жить вместе, она сначала была против того, чтобы оформлять наши отношения официально, но узаконить их, заключить брак, настоял я, потому что мне было бы неприятно, если бы любимую мною женщину называли «сожительница». У меня к Алене не было ни ненависти, ни неприязненного отношения, им неоткуда было взяться. Я не буду говорить обо всем — это слишком долго — приведу лишь один пример.
Алена сразу восприняла моего ребенка. И когда Настя приходила к нам в гости, Алена учила ее рисовать. Когда в Сыктывкаре проходили массовые гуляния, и я брал Настю с собой, но на какое-то время мне надо было отлучиться на съемку, я со спокойной душой мог отпустить на это время ребенка гулять с тетей Аленой, как Настя ее называла. Наконец, когда Насте надо было купить какую-то вещь, Алена всегда нормально относилась к таким тратам, даже если бы они могли пробить какую-то «брешь» в нашем семейном бюджете. Если речь шла о покупке одежды, Алена ходила с нами по магазинам и помогала выбирать, поскольку девушка девушке может всегда посоветовать что-то лучше. Согласитесь, что такое отношение к чужому ребенку дорогого стоит, особенно в наше время, когда многие женщины пытаются тянуть одеяло на себя.
Ссоры у нас были. Я этого не отрицаю, но это как в любой другой семье. Как уже говорилось во время прений, психологи обычно советуют обратить внимание именно на те семьи, где ссор нет. Потому что именно затаенные, накопленные обиды могут в свой час вырваться наружу и, подобно извержению вулкана, привести к трагедии.
Мы с Аленой оба люди импульсивные. Каждый при своем мнении, которые, конечно, совпадали далеко не всегда, но мы никогда не накапливали злость по отношению друг к другу. И после словесных перепалок, когда мы сжигали весь порох, мы могли прийти к конструктивному соглашению.
Ревновал ли я Алену, как считает ее подруга Марина Потапова? Нет, я жену не ревновал. И это может, конечно, прозвучать слишком самоуверенно, но я в своей жене был уверен на все сто процентов, а, может быть, и больше. Единственно, я был против, чтобы незамужняя подруга вторгалась в нашу семейную жизнь и приходила к нам поздно ночью в гости со своими мужчинами или тащила Алену в кабак.
(…) Думаю, ни один из супругов не был бы доволен, если бы его (ее) вторая половина делала что-либо подобное, но это никак не могло привести к возникновению личных неприязненных отношений, чтобы, как утверждает гособвинение, нанести любимой женщине такие удары, причем нанести с откровенными злобой и ненавистью.
(…) Во время дачи объяснений в ОМВД я все-таки еще был уверен, что причиной смерти Алены стал сердечный приступ. Что бы там ни утверждал судмедэксперт об отсутствии у Алены хронических заболеваний, на сердце она все-таки жаловалась регулярно.
(…) То, что ее мог кто-то забить, в голову мне просто не приходило, поскольку свою жену я знал хорошо и был уверен, что сделать с собой такое она не позволила бы, она бы дала отпор. Рассказать о визите незнакомых мне людей 29 мая меня убедил адвокат Комаров на допросе в ИВС Сыктывкара, который проходил 1 июня 2013-го.
(…) Буквально за несколько дней до трагедии мы с Аленой строили планы на будущее: обсуждали, где будем жить на пенсии. Она предлагала уехать в поселок Пена Тверской области, поближе к природе. Я был, в общем-то, не против, хотя сам до мозга костей городской житель.
Елена Веселова. Фото с сайта vk.com
(…) Последние месяц-два Алена была на взводе. Она могла не спать несколько дней подряд, то заснет, проснется среди ночи и пойдет на кухню смотреть телевизор. Я пытался выяснить, в чем проблема, но она говорила, что все нормально. У нее уже было аналогичное состояние в декабре 2008 года. Я решил, что, возможно, это могло быть связано с тем, что ее мама регулярно звонила ей и просила как можно раньше приехать в поселок помочь по хозяйству. Я настаивал на том, чтобы она ехала в апреле-мае.
(…) Сейчас гособвинение во всю ссылается на то, что я не признаю вины. Да, я вины не признаю — по статье 111, часть 4. Поскольку я действительно не наносил Алене тех ударов, ее крови на мне нет. Я чувствую угрызение совести и раскаяния, что в тот момент, когда Алена упала, я ее предал, не подошел к ней, когда ей действительно нужна была помощь близкого человека. Гособвинение утверждает, что я ни в чем не раскаиваюсь. Я раскаиваюсь. Раскаиваюсь в том, что не настоял на поездке Алены в Пена. В апреле — начале мая прошлого года не купил билет, не поставил ее перед фактом. Но больше всего раскаиваюсь в том, что не подошел тогда к Алене. Я вряд ли смогу когда-нибудь сам себя за это простить. Больше мне добавить нечего, Ваша честь».
Суд вынесет приговор журналисту Максиму Катаеву завтра, 27 марта в 10 утра. Гособвинение запросило для него 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима.
Фото на главной: komikz.ru
