Опрос «7х7»: прозвучал ли первый «звонок» на примере конфликта нефтяников и оленеводов Айпиных из ХМАО?

В Ханты-Мансийском автономном округе случился бунт, пока что локальный. Семья оленеводов Айпиных отказала компании «ЛУКОЙЛ-Западная Сибирь» в разработке месторождения на земле своего родового угодья. Сын главы хозяйства, Александр Айпин, сказал: «Если на участках найдут нефть, то нас сметут с этой территории, а нам больше негде содержать оленей. Мы уже пять раз меняли место. Дальше уходить некуда».

Подробно очень непростую ситуацию описало издание «Экспресс-Камчатка». С материалом можно ознакомиться здесь.

Интернет-журнал «7x7» собрал мнения экспертов, экологов, ученых, общественников. Мы поинтересовались: как, на их взгляд, возможно разрешать подобные ситуации, какова при этом ответственность сторон — государства, коренных жителей и бизнеса, и действительно ли из ХМАО прозвучал первый тревожный «звонок».

Дмитрий Несанелис, этнолог, кандидат исторических наук, член Общественной палаты Коми:

— Долгое время считалось, что ООО «ЛУКОЙЛ – Западная Сибирь» (ЛЗС) — это некий эталон, включающий высочайшие производственные, экологические и социальные стандарты. Всем остальным дочерним предприятиям компании прямо или косвенно предлагалось «держать равнение» на бесспорного, как казалось, лидера.

В последнее время стало выясняться, что мнение о «непогрешимости» ЛЗС, мягко говоря, несколько преувеличено. Это касается, в том числе, взаимоотношений компании с коренными малочисленными народами Севера (КМНС). К которым относятся, в частности, ханты и манси.

Острый конфликт, возникший между хантыйской семьей Айпиных и нефтяным гигантом, очевидно, имел некую предысторию. Кажется правдоподобным, что Айпиных действительно четырежды принуждали менять территорию хозяйственной деятельности. А на пятый раз их терпение лопнуло. И это можно понять! Полагаю, что все это стало следствием, в том числе, отсутствия серьезных правовых оснований, регулирующих взаимоотношения нефтяников и КМНС (в данном случае хантов), ведущих традиционный образ жизни. А также явно неудовлетворительной работы PR&GR службы как «большого» ЛУКОЙЛа, так и его западносибирского филиала. Раз произошел, хотя и локальный, но все-таки этно-социальный взрыв, значит, соответствующие департаменты не вели профилактическую работу с родовыми общинами и этнокультурными объединениями хантов.

Мне кажется, это тревожный сигнал. Однако делать из этой истории масштабные выводы о «бунте» против «Кремля, олигархов и чекистов» совершенно бессмысленно. Мы имеем дело с острым эпизодом, но и не более того. Большой политикой тут и не пахнет.

Иван Иванов, эколог, гражданский активист:

- В идеале, ситуацию мог бы разрешить справедливый суд, который поставил бы интересы человека выше интересов корпораций. Но я сильно сомневаюсь в справедливости нашего суда. Меня радует, что среди коренных жителей крепнет осознание, что бежать дальше некуда. А чтобы это не выливалось в сепаратизм, тут, думаю, иначе как честный диалог выхода нет. Да, это первый звоночек и государству. Ему не удастся силой заставить людей замолчать. 

Валентина Семяшкина, член Комитета спасения Печоры:

— Такие ситуации лучше не допускать, не доводить людей до бунта. У нас в России они уже и были, и будут еще. Потому что, во-первых, наше законодательство о коренных народах делит народы по количественному признаку (для малочисленных законодательство есть, а на те народы, численность которых пока больше 50 тысяч человек, эти законы не распространяются). Нигде в мире количественного критерия отнесения к коренным народам нет. Во-вторых, российское законодательство о коренных малочисленных народах не работает, или работает плохо: и недостаточно хороши сами законы, и не продуманы механизмы реализации. В-третьих, наше государство в ситуации конфликта между крупным бизнесом и гражданами (или даже целым народом) всегда на стороне крупного бизнеса, людей оно обычно не видит. Это ненормально, конечно. 

Такие ситуации нужно разрешать не в пожарном порядке (как у нас обычно делается). Пожарным порядком в лучшем случае можно только временно погасить конфликт, но не убрать его причины. Нужен совсем другой подход — не только к народам, ведущим традиционный образ жизни, но и к таким территориям в целом, к их развитию. Нельзя смотреть на эти территории исключительно как на полигоны для добычи нефти, газа, золота.

Государство, и тем более бизнес, у нас идут пока далеко не по самому перспективному пути. И уж точно не по самому ответственному. В том же Ханты-Мансийском округе согласие коренных общин просто покупалось — за мизерные деньги. И это происходит не только там. Но ведь компенсации — это далеко не самый оптимальный вариант решения вопроса. На тех же общественных слушаниях по проектам освоения нужно говорить прежде всего о рисках и их минимизации, об условиях и возможностях сохранения традиционного образа жизни, традиционной среды обитания, традиционной культуры, а уж потом о компенсациях. Нужна независимая этноэкологическая экспертиза проектов. И это будет ответственный подход — такого понимания хотелось бы и со стороны государства, и со стороны бизнеса, и от самих местных жителей, коренного народа — тоже. Да, это звонок. Хотя не думаю, что первый.

Галина Хатанзейская, дочь оленеводов:
 

— Ягель растет 100 лет. Целый век! Если его уничтожить, олени просто вымрут. То, что уже тронули 20-30 лет назад — еще не восстановилось. На месте оленеводов, не подпустила бы нефтяные компании к родовым угодьям. А выплаты, которые предлагают, скорее всего, проблему не решат. Есть случаи, когда оленеводы забрасывали, получив компенсации, занятия традиционным хозяйством. А вообще — нефтяники больше заинтересованы в оленеводах, чем оленеводы в нефтяниках.

Кирилл Истомин, Научный сотрудник Института языка, литературы и истории КНЦ УрО РАН , этнограф:

— Все мы знаем, кто такой Еремей Айпин — политический деятель. Человек он не маленький. И то, что его брат начал бунтовать, я сомневаюсь что он начал бы бунтовать не будь у него таких связей. Тем более, что случай ведь этот не первый. Вообще ХМАО знаменит тем, что закон о родовом землевладении там был принят раньше, чем где бы то ни было, и нефтяников заставили утрясать конфликты с коренным населением. В начале конфликты утрясали за ящик водки, о сумме в пять миллионов разговор идет в первый раз. А ведь нефтяники предлагали разную помощь хантам — от спутниковых антенн до шестов для чума, поскольку лес они вырубали в окрестностях. 

Этот бунт, наверно, показывает то, что кто-то со стороны коренного населения пытается стандарты пересмотреть. Что вполне обоснованно, с одной стороны... А с другой, такие вот прямые выплаты коренному населению меня несколько пугают. От них обычно не бывает для самих оленеводов особой пользы. Все зачастую заканчивается тем, что они ее получают, бросают заниматься традиционным хозяйством, спиваются. Лучше бы нефтяные компании давали трудоустройство оленеводам, пытались скупать у них мясо, развивать традиционное хозяйство. Давали бы дотации, которые бы позволяли оленеводам кормить себя.

Дмитрий Латынин, предприниматель, Усинск:

— Тема серьезная и напоминает ситуацию с Химкинским лесом. На территории России куда не приди, там обязательно будет то, что дорого. Вопрос требует очень серьезного изучения. С одной стороны, нефть — стратегические запасы нашей страны и бюджеты регионов. С другой, вполне предполагаю, что на экологической проблематике могут и поспекулировать. Нужно создавать комиссию и изучать территорию. Необходимо компенсировать потери народа, но, с другой стороны, и это чревато: дай сегодня добытчику мясо, а он и перестанет сам добывать, заниматься исконным делом. Нельзя сбрасывать со счетов и культовые вопросы. Может быть, ханты поклоняются этим местам, и любому вмешательству население будет энергетически препятствовать. Без согласительных процедур и сотрудничества нефтяных компаний и коренного народа не обойтись. Придется искать «золотую середину»...