7 мгновений недели с Григорием Каблисом

 

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Добрый день, уважаемые читатели и слушатели портала «7x7». С вами снова я, Елена Соловьева, и наша замечательная программа «7 мгновений недели», а в гостях у нас  Григорий Каблис, сотрудник Коми научного центра. Здравствуйте, Григорий.

 

Г.КАБЛИС: Здравствуйте.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Первое, о чем мы с вами должны поговорить, это то, что всех в последнее время волнует — это реформа РАН. Мы сегодня были свидетелями того, как люди вышли на улицу около института геологии, было проведено собрание. А что вообще говорят в кулуарах?

 

Г.КАБЛИС: Понятно, что реформа академии назрела давно, она жизненно необходима для этого. Тому есть несколько причин. И, на мой взгляд, хоть я и не являюсь научным сотрудником, от части в этом виновата и сама академия, из-за того, что там происходило в последние 10 лет или даже больше. Недавно был избран новый председатель президиума, президент РАН. Основой программ всех, кто баллотировался, касалась реформ РАН. Но с другой стороны, тут же, буквально через месяц после выборов нового президента Российской академии наук, вводится в скоропалительном порядке законопроект, который делает реформу академии наук, делает не изнутри, как изначально хотели академики, а так, снаружи. Там очень много пунктов, на мой взгляд и взгляд уважаемых академиков, будут губительными для академии. Во втором чтении, может быть, часть этих пунктов, а может быть, и все эти пункты — я не могу сейчас сказать — будут сглажены. Не знаю, что получится.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Я поняла, что даже после второго чтения есть какая-то опасность. В чем основная опасность принятия этого закона во втором чтении. Объясните для меня, как для обывателя. Я простая домохозяйка. Как бы это объяснили домохозяйке?

 

Г.КАБЛИС: Опасность заключается в том, что институты из того проекта, который был принят в первом чтении — я опять же не знаю, что там во втором — заключалась в том, что институты переставали быть самостоятельными юридическими лицами. Всякие договоры, закупка чего угодно, любые кадровые решения будут проходить через Москву, согласовываться с Москвой. Я просто знаю, как это происходит в энергетике. Меня это, мягко говоря, настораживает, и даже пугает.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Я вам сейчас, как продвинутая домохозяйка, поясню, а вы скажете, права я или нет. Это делает систему неповоротливой? Все решения будут зависимы от тех, кто наверху, от чиновников в Москве? Что произойдет в результате? Это стопорит научные изыскания?

 

Г.КАБЛИС: И сейчас система достаточно неповоротлива. Но вот этот закон сделает ее не более подвижной, а еще более неповоротливой. При нынешнем рассмотрении появится еще одна дополнительная структура — надакадемическая, которая должна контролировать движение финансов. Как написано в законе «обеспечивать финансовое, материально-техническое, информационное и правовое сопровождение Российской академии наук». То есть все эти функции из академии изымаются и передаются другому органу. Я считаю, что появление такого дополнительного органа по определению не может ускорять процессы, делать академию самостоятельной просто потому, что у нас еще один орган.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Ну не дай бог вас ученых сделать более самостоятельными. А процесс реформирования мне напоминает некую оптимизацию. Может быть, я ошибаюсь. Просто слишком много финансов на это тратится. Вот сейчас возьмем и часть отожмем. И будет хорошо, будет уходить меньше денег. Вам не кажется, что это оптимизация?

 

Г.КАБЛИС: Я не могу сказать, станет ли это оптимизацией средств. Бюджет Коми научного центра — 800 миллионов рублей в год на все пять институтов, отдел математики и другие отделы и подразделения. Для сравнения — на УГТУ тратится около миллиарда, плюс они привлекают средства за счет платного обучения. У них бюджет где-то, как минимум, в полтора раза больше. Но в плане науки — от кого больше пользы, от Коми научного центра или УГТУ. Почему я сравниваю? Вроде некорректно сравнивать — там обучающая организация, а здесь — академическая. Здесь только и должны заниматься исследованиями. Но с другой стороны, акцент делается на том, что наука должна быть в университетах. Университеты на данный момент науку не тянут, за исключением отдельных вузов, которых по стране 3-4 штуки. Новосибирск, Москва, может быть, отчасти Санкт-Петербург. Но в основном — Новосибирск и Москва. Там вузы ведут мощную научную работу, сравнимую с академической. Андрей Гейм сказал, что академия наук превратилась в дом престарелых, а университеты — это детские сады. С ним Ливанов (министр образования и науки РФ - «7x7») советовался по поводу реформы РАН. Его идеи в этом законе присутствуют. Основная идея заключалась в том, чтобы объединить эти две структуры — университеты и академию наук, чтобы получилось что-то такое молодое и с опытом. С другой стороны, вся система РАН обходится бюджету в 64 миллиарда рублей. Это все деньги, которые получает РАН от государства. Для сравнения, Сколково получает 30 миллиардов рублей, и не особо слышно новостей оттуда, что там происходит, какие там достижения и прорывы.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Ну, мало ли. Вдруг как бабахнет. Как посыплются новости в один прекрасный момент.

 

 

Г.КАБЛИС: Все понимают, что академия наук — это динозавр, но ничего лучше пока не создано. И все эти попытки создания Сколково, Роснано, пытались выделить Курчатовский институт, влив туда огромные деньги. Но способы решения проблемы, когда просто куда-то вливаются деньги, ничего не решают. И таких примеров по стране полно и в науке, и в промышленности. Нужен более обстоятельный подход, более профессиональный. И я даже думаю, с привлечением зарубежных ученых, опыта зарубежного, опыта реформирования. Но не в виде надстройки над академией. Тот закон, который сейчас принимается Госдумой, не может повысить его эффективность.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Завершая эту тему, Я вам сейчас процитирую, а вы коротко ответите, сколько осталось нашей науке. У нас на сайте было интервью с Яковым Юдовичем, который сказал следующее, кстати, про пенсионеров: «Главное рабочее поколение от 30 до 50-ти «выбито». Наиболее способные люди уехали за рубеж. (Это он говорит о нашей науке). Для научных исследований нужно ведь пахать день и ночь. А аспирант этого делать не может, потому что должен кормить семью. Вместо того, чтобы увеличить зарплату научных работников хоть до прожиточного минимума, и позаботиться об обеспечении их жильем — затеваются безумные проекты (здесь он как раз имел в виду Сколково). По некоторым оценкам, если ничего не изменить, науке до полной гибели осталось не более пяти лет». Через пять лет будет пройдена точка невозврата. Вот эта реформа этот срок сокращает — наука теперь быстрее погибнет? Или она не погибнет, и все будет хорошо.

 

Г.КАБЛИС: С реформой пока ничего не понятно. Что произойдет с теми же институтами? О коллективах институтов там нет ни слова. То, что среднее поколение выпало — это действительно так. Получается, что академиков снизу никто не поджимает, потому что академиков уровня пенсионеров из нашего поколения никто не достигает. Поменять некем, звать из-за рубежа — вряд ли они приедут. Звать со стороны — опять Сколково показывает, что это не срабатывает, потому что деньги влиты, а люди не приехали, ничего не происходит.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: А что делать?

 

Г.КАБЛИС: Я затрудняюсь сказать. У меня такое впечатление, что нужно вытаскивать и локализовать то среднее поколение, которое здесь осталось и работает. Они есть и в институте геологии, и в Коми научном центре. И их вытаскивать можно за счет системы грантов. Есть Российский фонд фундаментальных исследований, который сейчас, к сожалению, стал немного бюрократическим, там есть и элементы коррупции. Экспертное сообщество разбилось на группы и делит между собой те деньги, которые проходят через грантовую систему. Но грантовая система могла бы вытащить тех людей и те научные проекты, которые находятся на острие науки. И тогда за этими деньгами, за этими людьми потянутся рабочие группы. На уровне института не происходит никаких прорывов, на уровне лабораторий такое возможно сделать. Мне кажется, что грантовая система, выстроенная не на базе Российского фонда фундаментальных исследований, а на какой-то международной экспертной группе с привлечением…

 

Е.СОЛОВЬЕВА: В России гранты вряд ли кто-то даст, а зарубежные гранты — это вы понимаете, что в последнее время.

 

Г.КАБЛИС: Нет. Гранты могло бы дать государство, чтобы вытащить самых работоспособных людей, оставить их в системе РАН, дать им возможность потянуть других. Эти средства могло бы дать государство. А для распределения этих средств привлекать не академиков, которые друг другу обязаны и так далее, у них есть некоторые негласные правила. Это структура бюрократизированная. Надо привлечь того же Андрея Гейма. Пусть он назовет пять ученых, лабораторий в России, которые занимаются серьезными вещами. И почему бы этим группам на основании мнения авторитетного ученого, пусть и западного, не выделить российские средства.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Давайте перейдем к следующему вопросу. Мне кажется, что эта тема для отдельного пресс-клуба — «Как выживать нашей науке и РАН». Поговорим мы с вами о вашем однопартийцев — это мэр Ярославля Урлашов, с которым произошла такая история. Это практически единственный в нашей стране мэр-оппозиционер, «белоленточник». И он в свое время победил на выборах мэра Ярославля, несмотря на мощное противодействие власти. Но давление на него продолжилось и после того, как он стал мэром. Было много статей о том, какой он нехороший. И как только он недавно заявил, что собирается пойти в губернаторы, его тут же арестовали с формулировкой «покушение на получение взятки». Тонкая формулировка. О чем это говорит?

 

Г.КАБЛИС: Сама формулировка «покушение на получение взятки» говорит о том, что это вообще фикция. Если человек получил взятку, почему его не взяли с поличным. Все возможности у МВД есть. Оперативники умеют это делать. Нет никаких сомнений, если бы факт передачи состоялся, они могли бы его зафиксировать. То есть взять с поличным. Нет никакой в этом оперативной проблемы. Можно ловить людей на том, что их расходы или недвижимость не соответствует их заработкам. Я понимаю, что этого тоже нет. Эти два факта говорят о том, что Урлашов взяточником не является.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: А почему же его пытаются прижать к ногтю?

 

 

Г.КАБЛИС: Я думаю тоже по политическим мотивам, чтобы у людей сложилось впечатление и мнение, что есть серьезные дяди, серьезные организации, которые контролируют каждый свой сектор. Есть те, кто контролирует политический сектор, энергетический сектор. Чтобы вбить людям такую парадигму — что бы вы ни делали, у вас ничего не получится. Чтобы они даже не пытались. Тут нужно понимать, что раз тебе пытаются вдолбить это в голову, то надо этому сопротивляться, противопоставить свои действия. Со мной такое случилось. Я был в Чехии, в Праге. Причем это было довольно давно. И меня пытались на улице наши соотечественники или бывшие соотечественники ограбить.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Нигде не пропадут наши соотечественники.

 

Г.КАБЛИС: Ко мне на улице подошли два человека — один здоровенный, другой — поменьше. И тот, который поменьше говорит: «Слушай, брат. Мы тебя может избавить от проблем за деньги, которые у тебя возникают прямо сейчас». Они хотели, чтобы я остановился, и загрузить мне мозги, чтобы я сам отдал деньги. Если от тебя ждут действий, которые приведут к тому, чего бы ты не хотел, то эти действия не надо делать. Надо действовать наперекор. Никакой драки не было, я просто шел. Они хотели, чтобы я остановился, а я шел.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Ты их проигнорировал.

 

Г.КАБЛИС: Не совсем так проигнорировал, они пытались меня за руки хватать. Я просто шел, а потом они отстали. Они поняли, что действовать так, как они хотят, я не буду, и у них ничего не получится.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Меня вообще заинтересовал феномен Ярославской области. Еще до того, как там выбрали этого мэра-«белоленточника», во время выборов в Госдуму в конце 2011 года в Ярославской области был самый низкий процент, проголосовавших за «Единую Россию». По-моему, 29%. Что это за феномен? Что там за народ: почему они голосуют, действуют вот так? И как на этом фоне выглядит республика Коми, которую называют после выборов в Госдуму 2011 года «северной Чечней». Потому что у нас за «Единую Россию» проголосовало колоссальное количество людей — за 60%.

 

Г.КАБЛИС: Что касается Ярославля, я объясняю это просто. Накануне выборов в Госдуму там разбился самолет с хоккейной командой. И те высказывания, которые прозвучали там, и то отношение… Именно после этого мэр Урлашов поругался с «Единой Россией», он был лидером местного отделения, заявил, что это там проходил экономический форум, и должен был прилететь борт с какими-то высокопоставленными чиновниками. Они у нас все так или иначе связаны с «Единой Россией». Именно поэтому его торопили на взлет.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Давайте напомним, какая команда.

 

Г.КАБЛИС: Хоккейная команда «Локомотив». Самолет торопили на взлет, и он разбился. И у людей сложилось впечатление — отчасти оно справедливое — любимую команду угробили, потому что там летел кто-то из высокопоставленных чиновников. Более того, Урлашов этот конфликт и тему усугубил своей критикой. От него потребовали извинений. Он сказал, что извиняться не будет, что это его мнение. Он вышел из «Единой России» и пошел самостоятельно. И народ его поддержал, несмотря на все давление, которое оказывалось, люди не смогли простить. И не то, что самолет разбился, а отношения к тому, что произошло после. Военные моряки никогда не простят Путину того, что он сказал про подводную лодку «Курск» — «Она утонула». Такого нельзя делать и говорить. Также и жители Ярославля не могли простить самолет, который по чьей-то прихоти торопили на взлет, а он просто разбился. Может, это не так…

 

Е.СОЛОВЬЕВА: У людей сложилось такое впечатление, и оно сложилось не зря. Потому что все эти бояре с мигалками и простые смерды… Это деление по всей стране так или иначе заметно и бросается в глаза. У меня следующий вопрос связан с Урлашовым, но он несколько о другом. Раньше, если надо было как-то воздействовать на какого-либо главу региона или мэра города, использовали политтехнола, которого сажали и он занимался этими делами. А сейчас достаточно Следственного комитета, не надо заморачиваться: писать статьи, выступать по телевизору. Накопали, завернули, засудили и все. Все просто.

 

Г.КАБЛИС: А даже не знаю, что тут можно прокомментировать.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: А почему такая тенденция? Это проще?

 

Г.КАБЛИС: Да, это проще. По принципу наименьшего сопротивления. Пока в данном направлении нет сопротивления, гражданское общество его пока не может организовать в другом направлении такого «информационного мочилова», общество нашло противодействие, и оно его осуществляет. А в этом направлении общество ничего не может сделать. Поэтому они будут действовать таким образом. Если общество найдет противодействие и этому, то они будут по-другому действовать. И так далее.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Какая-то необъявленная война.

 

Г.КАБЛИС: Есть такое противостояние как минимум, не могу сказать, что война.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Перехожу к следующей теме. Мы видим, что у нашей власти изменилось отношение к баркемпу. Если в прошлом году, все об этом хорошо знают, может быть, об этом не писалось в СМИ, в определенных проправительственных СМИ собирали журналистов и говорили, что вы туда ехать не должны под угрозой увольнения. И в дальнейшем это событие замалчивалось многими СМИ. А тут мало кого-то из своих журналистов третируют, запрещают туда ехать, так и сами хотят поехать, выступить. Вот Вологин хочет поехать и выступить, это такой наш политолог. Хочет выступить Марущак.

 

Г.КАБЛИС: Они реально хотят? Вы с ними общались по телефону или как-то?

 

Е.СОЛОВЬЕВА: С ними общался Леонид Зильберг и сказал, что хотят.

 

 

Г.КАБЛИС: Просто я это только сейчас услышал. Здесь известная поговорка про то, что если что-то не можешь изменить, то надо возглавить. Они пытаются занять ту нишу информационного пространства, которое создано баркемпом. Гражданские активисты собрались, и я был удивлен, что есть так много интересных проектов. Для меня баркемп был открытием массы новых людей. Они хотят влиться в это движение, и, думаю, что искренность в их действиях присутствует. Они хотят, чтобы их послушали. А где их еще послушают и зададут вопросы, в том числе неудобные. Если им будут задавать в официальных кабинетах, на официальных мероприятиях, это не очень удобно. А тут — в лесу.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Им что, нужна обратная связь?

 

Г.КАБЛИС: Им нужна обратная связь. Они тоже люди.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Власти тоже решили провести свой баркемп в конце августа. Он будет в рамках этнофестиваля «Ыбица». Так называемый smartcamp. Его проводит Единый республиканский волонтерский центр. Дело в том, что подобные центры пытаются объединить волонтеров и взять их под контроль. Вопрос мой не столько об этом smartcamp, а о том, почему волонтеров пытаются контролировать. Может быть, им в дальнейшем мешать каким-то образом будут совершать добрые дела. Я поясню, у нас гражданская активность местами достигает такого уровня, что люди, самоорганизуясь, справляются лучше, чем государство. Самый яркий пример тому — Крымск, где реальными героями стали волонтеры. Настолько блекло на фоне волонтеров выглядели потуги государства помочь волонтерам, что государство решило, что их пора контролировать. Не дай бог оттуда кто-то высунется, возникнет реальная сила.

 

Г.КАБЛИС: Они на самом деле проморгали некоторые волонтерские движения, с которыми они сейчас не могут справиться даже с использованием всего своего аппарата и следственного комитета. Пример — «Город без наркотиков». Когда общественная организация, которая поставила перед собой очень тяжело достижимую цель — избавить город от наркоторговцев — они сначала сбили героиновую волну на всю страну, потом сбили по аптечным наркотикам. Раньше кодеиносодержащие препараты можно было купить в любой аптеке, и именно заслуга Ройзмана в том, что сейчас они продаются рецептурно. И сейчас они работают по китайским синтетическим солям. И все равно давят через общественность на органы власти, чтобы поставить препоны и этому. И эта организация действует эффективнее, чем госнаркоконтроль. Если не по всей стране, то уж в Свердловской области и Екатеринбурге точно. Они боятся, что они проморгают таких людей, а сейчас они с Ройзманом ничего не могут сделать.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Мы говорим о том, что в таких организациях, которые создают снизу, обществом, там в результате некой концентрации возникают яркие, сильные и очень эффективные лидеры.

 

Г.КАБЛИС: Суть не в том, что это лидеры. Они могут построить организацию, которая может существовать без них. На вице-президента фонда «город без наркотиков» заведено уголовное дело, он находится в розыске, это Евгений Маленкин. А организация существует без него. Система уже выстроена, и даже, если убрать Ройзмана, организация останется, появятся другие. Может быть, не такие яркие.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Это по принципу — их надо убивать, пока они маленькие.

 

Г.КАБЛИС: Как бы жестоко это ни звучало. Их надо замечать и как-то влиять на них, пока они маленькие. Убивать-то их не нужно, но контролировать надо.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Я хочу поговорить на тему, которая для меня больная, как для велосипедиста. Вы ей непосредственно занимаетесь. Я сегодня приехала на работу на велосипеде. Мне это очень удобно. На велосипеде гораздо быстрее, чем на общественном транспорте добираюсь. Нет смысла расписывать все выгоды и прелести велосипедного транспорта. В течение нескольких лет заметно, как увеличилось количество велосипедистов в городе. И оно продолжает расти. Тем не менее, нет велосипедных дорожек, нет разметки. Если велосипедист едет, как предписано правилами, по обочине, то он жутко рискует, потому что либо эта обочина резко обрывается, там песок, и велосипедист может вылететь на дорогу, либо она вся в выбоинах. И дело в том, что нет никакой технической работы, ни просветительской. Другие участники движения не воспринимают велосипедистов, как равноценных участников движения. Те, кто на машинах, сигналят и третируют. Сами велосипедисты, для них не обозначены рамки, тоже ведут себя порой безбашенно, порой создавая аварийные ситуации. Явно видно, что с этой ситуацией надо что-то делать, но не делается совершенно ничего. Что вы можете по этому поводу сказать, что вы, как общественный деятель, намерены предпринять?

 

Г.КАБЛИС: Я начну с основы. Можно ходить пешком, пользоваться общественным транспортом, можно пользоваться личным транспортом, использовать велосипед, мопед. Если говорить о затратах энергии — не вашей личной, а вообще — то движение на велосипеде в два раза экономичнее, чем прогулка пешком. А автомобиль тратит в 10 раз больше энергии, чем хождение пешком. Велосипед для экологии, если взять все в купе, то он в 20 раз лучше, чем автомобиль. Потому что это и здоровье. Есть даже такая поговорка, что велосипедисты – это угроза мировой экономике, потому что они не покупают автомобили, их мало интересует медицинская страховка, они ведут здоровый образ жизни, не загрязняют окружающую среду, не потребляют топливо. И много всего, что пытается нам втюхать экономическая система о том, что необходимо для существования мировой экономики. Велосипедист половину того, что ему предлагают, не потребляет. Ему это не нужно. Им не нужно топливо, новые автомобили.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Давайте поговорим уже о проблемах.

 

 

Г.КАБЛИС: Велосипедистов в Сыктывкаре действительно стало много. Я заметил это в этом году. Я бы не сказал, что в прошлом году велосипедистов было так много, что была насущная проблема что-то решать.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: А в следующем году их станет еще больше. Видна же тенденция.

 

Г.КАБЛИС: Что можно сделать в этом направлении. Если появляются люди, то для них должна появляться параллельно инфраструктура. Наоборот тоже нельзя действовать: нельзя создавать инфраструктуру, если пользователей еще нет. Сейчас велосипедисты есть, надо думать, что о них можно сделать. Существует ли объединение велосипедистов?

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Пока нет.

 

Г.КАБЛИС: Велосипедистам не помешало бы через социальные сети организоваться и понять между собой, чего они хотят. Например, есть улица Клары Цеткин. Мало кто знает, где она проходит — это улица между Карла Маркса и Энгельса. Это в принципе полноценная улица, за исключением того, что в районе Коми национальной гимназии есть лестница. Это непреодолимое препятствие для всех кроме пешеходов. Если там поставить еще и велосипедный пандус, то эта улица будет чисто велосипедной. Очень удобно, чтобы добраться на велосипеде из Орбиты в центр, не рискуя жизнью. Если эту инфраструктуру создать, а параллельно договориться с ТСЖ… Есть разные ТСЖ: те, кто активно пытаются что-то сделать в своем дворе, а есть те, кто существует формально. Если мэрия станет катализатором того, что во дворах будут устанавливаться стоянки для велосипедов, накрывающиеся, чтобы не было актов вандализма — почему нет. Они занимают столько места, как одно-два парковочных места. Обычно этим местом пользуется один-два человека, а теперь будут 30-40. Надо создать структуру, чтобы люди могли ей пользоваться. Тогда больше людей пересядет с автомобиля на велосипед. Траффик уменьшится, пробки уменьшатся, выхлопы уменьшатся. И еще больше людей будут ездить на велосипедах.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Вы сказали про то, что нужно объединяться через соцсети. Вы вообще не верите в то, что мэрия сможет заметить эту проблему? Думаете, что только снизу она может начать решаться?

 

Г.КАБЛИС: Я думаю, да. Вы хотите сказать, что мэрия должна придумать за велосипедистов, где бы им поставить… Она, конечно, может, но лучше будет, если бы инициаторами были велосипедисты. Это в их интересах.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Давайте на баркемпе поднимем этот вопрос. Вчера у нас завершилось другое мероприятие — это форум «Инноватика». Там собралась масса молодежи, с которой обсуждались какие-то прикладные вопросы: по составлению бизнес-планов, про стартапы. Почему-то не было обсуждения важных вопросов, например, законов, принятых «взбесившимся принтером». Острых проблем как бы нет. То есть этих детей посадили в манеж, где они от всего защищены, и сказали, что заниматься надо только вот этим, а о другом даже не думайте.

 

Г.КАБЛИС: Проблемы есть. Молодежь не оградить от этого. Они все-таки с ними сталкиваются или столкнутся. То, что такие мероприятия проходят, я считаю это вполне нормально, пусть проходят. Пусть выступают приглашенные люди, ничего в этом плохого я не вижу. Молодые люди со временем разберутся, чем заниматься. А информация о том, как начать бизнес, в любом случае полезна. Важно, чтобы она была объективной и полноценной, а не теоритическим обзором. Надо, чтобы лекторы были не теоретиками.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: С другой стороны, там такой экспертный совет, куда вошли Дарья Шучалина, Эдгар Рзаев и Вассерман, любимый всей страной дядька. Онотоле. Даже не Анатолий. Это персонажи, которые многими воспринимаются, как фрики. Если взять Вассермана, то он у меня ассоциируется с бородой, жилетом, где много карманов, с тем, что он пожизненно девственник, и с тем, что он бегает с лазерной пушкой по своей квартире. Вот, что мы знаем о нем. И еще он безумный эдурит, у него супер память, но насколько эффективно он ее использует, еще вопрос. Для меня это просто персонаж, а не эксперт. Это медийный яркий персонаж.

 

Г.КАБЛИС: Я не сталкивался ни с кем из этих троих людей. Если речь идет о личном отношении, то оно может складываться только лично. Либо из каких-то источников, которые я вижу, я сам наблюдал: ситуации, факты биографии. Я не знают, бегает ли Вассерман с лазерной пушкой. Но то, что он умный начитанный человек, с этим никто не будет спорить. Насколько он хорошо ведет мероприятия и лекции, я представления не имею. Мне трудно сказать, насколько это полезно для тех, кто там присутствовал. Это они должны оценивать. Ничего плохого не случилось: люди приехали, посмотрели как минимум друг на друга, посмотрели на тех, кто перед ними выступал. У них что-то отложилось в подкорку, и все равно какие-то выводы из этого произойдут. Может быть, не сейчас — потом.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Может быть, всей информацией вы не владеете. Тогда расскажите о том, что «Народному альянсу» отказано в регистрации. Что там произошло?

 

 

Г.КАБЛИС: Есть такая информация, она появилась сегодня, несколько часов назад. Не буду скрывать, я являюсь председателем регионального отделения партии «Народный альянс». Дело в том, что это по большому счету первая в современной среде оппозиционная партия, которая пытается сейчас зарегистрироваться. Те партии, которые уже зарегистрированы, либо зарегистрировались раньше, в том числе «РПР-ПАРНАС», «Яблоко» — это непарламентские оппозиционные партии. Очень много партий зарегистрировалось сейчас - «Женщины России», «Альянс зеленых». Дело в том, что процесс регистрации партии очень сложный. Партией можно считаться, если 500 человек из половины регионов России соберутся в партию. То есть в половине регионов должно быть по 10 человек, которые организуют такую федеральную структуру, проводят учредительный съезд, проводят массу бюрократических мероприятий. С какой целью? Политика — это влияние или борьба за власть.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Почему же «Народному альянсу» отказали?

 

Г.КАБЛИС: Это неофициальная информация, пока ее нет на сайте Минюста. Первые претензии, когда была остановлена регистрация, было 9 претензий. Из них большая часть была необоснованной. Назовем их придирками. Например, одна из претензий заключалась в том, что количество страниц в электронном варианте устава не соответствует количеству страниц в распечатанном документе. Никто ведь не требует, чтобы одинаковое количество страниц было. Главное — чтобы они были идентичны. А они под словом «идентичны» подразумевают одинаковое количество страниц, размер шрифта. Это, на мой взгляд, придирка. Единственная обоснованная претензия заключалась в том, что порядок расформирования местных отделений. По уставу у нас подразумевалось, что местные отделения могут расформировываться как федеральным советом, так и региональным советом. Такая норма есть в уставах вновь зарегистрированных партий, такая норма есть и в уставе «Единой России», но она не соответствует закону. Только «Единой России» ничего не сделали, а нам приостановили регистрацию на основании этого. Другие пункты, кроме этого, не основаны на законе. Пункт этот мы уже поправили. Это была дополнительная сложность, так как для изменения устава нужно собирать съезд, на который со всех регионов должны быть делегированы люди, это как минимум 45 человек из регионов. Мы это мероприятие провели 15 июня, и исправленные документы подали в Минюст. Там есть три месяца на внесение исправлений. Но Минюстом отказано в регистрации окончательно. Дальнейшие попытки могут быть сделаны только через суд.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Это все поводы. А в чем причина?

 

Г.КАБЛИС: Есть муниципальный фильтр, с которым сейчас бьется Навальный, пытаясь зарегистрироваться кандидатом в мэры Москвы. У него там еще куча других проблем, включая дело «Кировлеса», но не будет в это вдаваться. Как можно стать муниципальным депутатом? Если ты являешься самовыдвиженцем, собрал какое-то количество подписей, сдал их в избирком, они там делают экспертизу, потом выносят вердикт — включать тебя в список кандидатов или не включать. Есть другой способ, который вроде проще. Можно идти кандидатом от зарегистрированной партии. Не надо собирать подписи. Партия несет список, по которому выдвигает на выборы в муниципалитет людей. И они автоматически становятся кандидатами на муниципальных выборах. А потом эти люди могут выдвигать губернатора. Собрав определенное количество подписей этих депутатов можно выдвинуть кандидата в губернатора.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Того же Навального была бы проще выдвинуть, если бы партия была зарегистрирована?

 

Г.КАБЛИС: Если бы на выборах до этого существовала зарегистрированная оппозиционная независимая партия. Особенность «Народного альянса» в том, что отделения созданы на местах не по указке из Москвы, а неподконтрольно. Я Москве ничего не обязан, оттуда не поступало никаких финансовых ресурсов. Я веду здесь ту деятельность, которую считаю нужным. Мне Москва не может сказать, что-то делать или не делать. Понятно, что мы объединены общей идеей, но прямых обязательств нет.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: В общем, это еще один способ насолить Алексею Навальному, а также всем остальным, кто хочет создавать незивисимые…

 

Г.КАБЛИС: Не столько помешать Алексею Навальному, потому что в отношении него эта ситуация не меняет. А чтобы в дальнейшем контролировать выдвижение муниципальных депутатов, чтобы они могли идти от подконтрольных партий. Можно же влиять как-то на «Яблоко», есть такие возможности. Либо пусть они пытаются пробиться через самовыдвижение. А там все гораздо проще – признать подписи недействительными. Срубить их на подписях. Они контролируют не только уровень законодательной власти, но и органы местного самоуправления.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Я думаю, что «Народный альянс» будет продолжать бороться за свои права.

 

Г.КАБЛИС: Даже не сомневайтесь.

 

Е.СОЛОВЬЕВА: Никто не сомневается. За сим мы раскланиваемся. С вами была программа «7 мгновений недели», Соловьева Елена, Григорий Каблис.

 

Г.КАБЛИС: Спасибо большое.