Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа» как всегда в это время по субботам. Первый вопрос у меня, что происходит в Газе? Ну, Хамас очень хочет, чтобы Израиль вторгся в Газу. Хамас несколько дней неизвестно с какого перепуга обстреливал ракетами Израиль, в ответ был убит лидер Хамаса Аль-Джабари. Покойник был известным террористом, после похищения им капрала Гилада Шалита возглавлял список самых разыскиваемых. Но Израиль воздерживался от удара до начала обстрелов. Покойник был убит ударом с воздуха без гражданских жертв.
После этого Хамас а) интенсифицировал обстрелы гражданского населения Израиля ракетами, исходя из того, что невинных евреев нет и все они от мала до велика должны быть убиты, ну и потребовал от мировой общественности остановить неспровоцированную агрессию Израиля.
Мы живем в перевернутом мире, где убийство мирных граждан называется «отпором неспровоцированной агрессии», а ликвидация террориста называется «неспровоцированной агрессией». Причем, никто, собственно, не обращает внимания, что отпор случился до агрессии. Ничего страшного бы не было, если бы террористы не навязывали этот свой дискурс миру. Потому что, ну, плохо, конечно, когда террористы берут американское консульство и говорят, что это народная реакция на позорный фильм про Аллаха. Но, вот, когда то же самое повторяет американский президент, это уже совсем плохо.
Мы имеем 60 лет одну простую картину. 100 с лишним лет назад в британскую Палестину начали приезжать евреи, сионисты. В это время палестинской нации не существовало. Еврейская нация существовала, гнила в гетто, молилась в синагогах. Палестинской нации не существовало, ни в одном источнике XVII-го или XIX-го века не было выражения «палестинская нация». Существовал арабский народ. Более того, арабский народ всегда считал себя единым, Палестина в это время была в чудовищном состоянии. Долина реки Иордан, напомню, 12 тысяч лет назад была местом, где человек приручил пшеницу, где началась история современного человечества. Но за 12 тысяч лет много воды утекло в том самом Иордане, и Палестина представляла собой пустыню, перемежающуюся малярийными болотами. В этой пустыне стояли тогда в начале XX века немногочисленные арабские деревни чудовищной нищеты, земля в которых, как правило, принадлежала какому-нибудь латифундисту из Сирии, который грабил эту деревню посредством назначенного в нее мухтара. Вот эти малярийные болота латифундисты продали евреям. Евреи осушили болота, построили дома, школы, площадки для детей, даже электричество потом провели. Их врачи лечили евреев и арабов. Все это время евреи оборонялись от нападения жителей нищих арабских деревень, возмущенных тем, что «Ну как же: этим гадам продали самые худшие земли, которые никому не были нужны, а теперь они работают лучше и живут лучше нас». Поэтому главной формой еврейского поселения как в древней Спарте были кибуцы. Военный коммунизм – единственный способ хозяйствования, когда ты хозяйствуешь на войне.
В 1948 году ООН объявила о создании на землях подмандатной британской Палестины двух, а фактически трех государств – еврейского, арабского и еще была нейтральная территория с центром в Иерусалиме. То есть у единой арабской нации, которая все братья, были все арабские земли и еще кусочек Израиля. У евреев был еще кусочек Израиля, а третий кусочек Израиля там еще отложили в сторону. И в этот момент, заметьте, ничто не мешало арабам создать на территории Палестины Палестинское государство.
Но 6 арабских государств – Сирия, Египет, Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия и Йемен – общим количеством где-то, наверное, миллионов под 50 человек, ну, против максимум 600 тысяч израильтян решили стереть Израиль с лица Земли, объявили ему войну. Тем более, что ушедшие англичане предусмотрительно оставили оружие арабам.
Случилось невероятное – Израиль выиграл войну. Не только, надо сказать, благодаря доблести своих защитников, но и потому, что арабы так хвастались друг перед другом, что каждый из них дошел уже до следующей границы Израиля, что каждая из арабских наций считала, что все остальные 5 выиграли войну, хотя она в данный момент терпела поражение. При этом большинство тех земель, на которых должна была располагаться вот та самая ооновская Палестина, отошли тогда к Трансиордании. Опять же, ничто не мешало арабскому государству Трансиордания создать на ней государство Палестина. Вместо этого в 1964 году была создана Организация освобождения Палестины. Напоминаю, в 1964-м, то есть тогда, когда земля будущего Палестинского государства находилась под властью арабов, и под освобождением Палестины понималось уничтожение государства Израиль со всем населением. Цель Организации освобождения Палестины была та же самая, что у Гитлера. У Гитлера это называлось «окончательное решение еврейского вопроса», у ООП – «Освобождение Палестины. Всей».
Так образовался интересный парадокс. Арабская нация едина, сириец может приехать Египет, на вопрос «Кто ты?» отвечает «Я – араб». Но у этой арабской нации есть особая выделенная категория – палестинцы – которая не может жить на других арабских землях, которую братья арабы не пускают на другие арабские земли. Она должна жить в лагерях беженцев и быть пушечным мясом, живущим только за счет одного – ненависти к Израилю. Происхождение этих палестинских беженцев очень интересное. В начале войны 1948 года арабы из Сирии и Египта сказали своим братьям из Палестины «Вы тут немного уйдите, не мешайте нам резать евреев. Мы всех вырежем, а вы потом получите их добро». Кто-то уехал, кто-то остался. Заметьте, что тот, кто остался, вот, он... Живут нормально арабские деревни в Израиле. Эти кровавые израильтяне не обстреливают их ракетами, дети-израильтяне не забрасывают камнями проезжающие мимо арабские машины. Жители этих деревень пользуются всеми преимуществами граждан Израиля, включая потрясающую медицину и выборы, не платят де-факто налогов. Чтоб я так жил!
Те, кто уехал, оказались в руках братских арабских народов, в страшных лагерях, где они мерли как мухи. Существовали они исключительно на международную помощь, и ее братья-арабы разворовывали, но называли исключительно своей исламской помощью. Тех, кто пытался вернуться в Израиль, просто вырезали. Это, кстати, вечный парадокс войны против евреев: на одного еврея, убитого арабами в ходе войны против евреев, всегда приходилось 10 арабов, убитых за то, что они не хотели убивать евреев самими же арабами.
Тех, кто пытался уехать в другие арабские страны, братья-арабы, как я уже сказала, не пускали. Арабы – братья, но не мог палестинец уехать в Сирию и Египет – он Сирии и Египту нужен был именно в такой кондиции: нищета, голод, болезнь, мертвые сыновья, разворованная гуманитарная помощь. Кто виноват? Проклятые евреи. Братья-арабы дадут нам оружие, чтобы их убивать. Единственный способ заработать деньги.
С тех пор изменилось очень много. Контроль над лагерями беженцев худо-бедно перешел в ООН. Это давно уже не нищета – там в Газе такие дома, что не во всяком Нью-Йорке будут. От социалистической Организации освобождения Палестины контроль перешел к исламистскому Хамасу. Но смысл остался – создать из нескольких сотен тысяч людей (уже миллионов) заповедник гоблинов. Вот, в античности и в средние века иногда некоторые народы вдруг трансформировались в паразитов, способ существования которых был грабеж процветающей империи, гунны, например. Народ не сел, не жал, не пас скот, он уничтожал. А уничтоженные им народы он вбирал в себя в поисках новых жертв уничтожения.
Вот, трансформировать палестинцев в сообщество террористов, в которых роль заложников выполняют их собственные женщины и дети, вот это модус жизни, он такой. Хамас получает деньги от ООН. Эти деньги он пускает на разные душеспасительные дела – на выпуск журналов, в которых пишется, как хорошо убивать евреев, на мультфильмы, в которых маленьких мальчиков инструктируют, как стать шахидом. Других денег нет. Если человек заводит собственное дело, либо он платит Хамас, либо его убивают, либо он сам Хамас. Основная работа, за которую население Газы получает деньги, - ненавидеть Израиль. Не будешь выполнять работу – тебя убьют. Повода для примирения нету, потому что признать возможность существования Израиля – потерять опору власти или потерять право уничтожать собственный народ. Это потерять право прийти в дом человека, которого ты не любишь, влезть на крышу, оттуда послать ракету по Израилю... Ну, если повезет, в ответ прилетит самолет и раздолбает дом. И ты будешь показывать на труп твоего врага. Если очень повезет, то еще бабу его и деток тоже убьют. И вопить, раздирая лицо: «Кровавые израильские палачи! Месть неизбежна». Потому что стратегия Хамас давно даже не максимизация израильских жертв. Стратегия Хамас – максимизация жертв среди собственного населения. По какой причине? Ну, вот, по той же, по которой Сталин максимизировал жертвы. Есть тип власти, который устойчив только при максимальных жертвах, максимальном оболванивании собственного населения.
Как я уже сказала, Хамас очень хочет, чтобы Израиль вторгся в Газу. А механизм, как этого добиться, известен: надо обстреливать израильтян ракетами. Как только Израиль отвечает, надо назвать это «неспровоцированной агрессией» и увеличить обстрелы.
Почему Хамас это хочет? Может, это внутренние проблемы Хамас укрепления его собственной власти? Может, это вообще тренд наступления исламистов и следующая остановка после Бенгази? Ну, это мы увидим, в какие-то там ближайшие недели.
Переходим к российским новостям. На мой взгляд, самая главная российская новость заключается в решении президента Путина поставить крест на российской накопительной системе пенсионной под тем предлогом, что у нас в Пенсионном фонде дефицит примерно триллион рублей. Точнее сказать нельзя, потому что у нас нет пенсионной формулы. Ну вот, вроде бы, примерно триллион, и Минтруд предлагал «Давайте по этому поводу втрое уменьшим накопительную часть пенсии и пустим ее на нынешние выплаты». Ну, единственное, что Путин предложил, - это отсрочить на 2014-й год, потому что раньше все равно не получается. Как я уже сказала, нет пенсионной формулы, непонятно, какой дефицит.
Значит, у меня вопрос. Оказывается, в России нет денег. Ба! Правда? Настолько, что, вот... Да? Навальный уличил губернатора Астраханской области в том, как тот покупает 3 дорогущих иномарки. Тот объяснил, что «вы знаете, это для иностранных делегаций». Нет, я, конечно, понимаю, что иностранных делегаций в Астрахани много. Как какой Обама приедет, так сразу туда и рыбу ловить. Но, все-таки, если с пенсиями так плохо, может, хрен с ними, с иностранными делегациями? Ну, не для экономии – для примера.
Или, вот, МЧС выслало в пострадавший от наводнения город Нью-Йорк 2 борта с 50 тоннами гуманитарного груза. Нет, я понимаю, человек, который отвечает за эту программу в городе Нью-Йорке, до сих пор сидит дома без тепла и света. Ну, может, черт с ним, с городом Нью-Йорком – с ним как-нибудь Блумберг справится, если у нас с пенсиями-то дыра.
Ну а по существу. У нас только что объявили, что за несколько лет на оборону потратят 23 триллиона рублей. «На оборону» - это, понятное дело, эвфемизм, потому что не удивлюсь, если эти деньги раскупят на закупках металлолома, который не очень выполняет военные функции, но зато создает социальный слой оборонных рабочих, которые будут поддерживать Путина, потому что кроме него металлолом закупать некуда. 23 триллиона. Может, пенсии важнее? Потому что, все-таки, пенсии, напоминаю (это говорит либерторианец отмороженный), пенсии – это часть того социального контракта, который подписало государство с теми людьми, которые работали и сейчас уже работать не могут. Это такие вещи, которые must.
Вот, у нас саммит АТЭС только что обошелся стране в 680 миллиардов рублей, 2/3 дефицита. Это за дорогу, которая обвалилась, мост в никуда и фейерверк.
Спасение Банка Москвы или выделение денег ВТБ под предлогом спасения Банка Москвы, 14 миллиардов долларов. А еще у нас, помните, была санация банков в 2008 году? КИТ Финанс – 135 миллиардов рублей, Связьбанк – 125 миллиардов рублей, Глобэкс – почти 90 миллиардов рублей. Всё, привет. Как в бочку Данаид. Сухой Superjet обошелся казне в 7 миллиардов долларов. У нас трубы для Газпрома как стоят? У нас удивительное чудо: километр Нордстрима с немецкой стороны стоит 2 миллиона евро, с российской – 6 миллионов. Но трубы для Газпрома у нас кладет Ротенберг, у которого... Как там сказал он? «Путина послал России бог». Ну, не знаю насчет России, а Ротенбергу Путина, наверное, действительно, послал бог.
Вот у нас еще один знакомый Путина, Геннадий Тимченко перебирается в Россию. Говорят, он как и Фридман считает, что тренд кончился, нефть в ближайшие годы упадет, заработанные деньги Тимченко теперь вкладывает в добывающие активы. Бог в помощь. Но вот только когда Тимченко покупал Новотек (причем, это вопрос не к Тимченко, а к продавцу), там было 9,4% акций, которые он за 80 миллиардов купил у Газпром-банка, а Газпром перед этим продает Газпром-банку те же самые 9,4% акций меньше, чем за 60 миллиардов. Вот, куда и кому в процессе делся почти миллиард долларов?
Вот еще один миллиард, тоже долларов. Еще один знакомый Владимира Владимировича, господин Якунин, глава РЖД у нас потратит в ближайшее время на покупку французской логистической компании GEFCO. Может, не надо покупать логистических компаний, если у нас в Пенсионном фонде дыра? Кстати, инвестиционная программа РЖД на следующие 3 года, вот, как раз те самые триллион рублей искомый.
Более того. Вот, вовсе не обязательно быть там Тимченко или Ротенбергом для того, чтобы получить доступ к деньгам. Есть замечательная компания ЧТПЗ Андрея Комарова, о ней прекрасно рассказал Алексашенко. Получила госгарантии 43 миллиарда рублей. Ничего плохого господин Комаров не делает – делает замечательные трубы для замечательной компании Газпром на новом заводе. Ну, маленько человек не угадал с рынком, вложил большие деньги тогда, когда цены и спрос упали. В рыночной экономике господин Комаров бы разорился, но Владимир Путин приехал на завод, трубы ему понравились, он велел выдать Комарову госгарантии.
То есть, знаете, это даже не басня по мельника, у которого курица выпила воду. У нас фонтаны из бюджетных труб бьют, у нас прорвано все, залито деньгами. Плавает поверх. И тут пенсионеру, оказывается, что некуда стакан воды налить, вот, кроме как залезть в холодильник к соседу, который купил бутылочку Эвиана.
Вот теперь, собственно, почему в Пенсионном фонде дефицит? Нам говорят «Ребят, извините, это фигня, а не дефицит. Знаете, когда у Пенсионного фонда может быть дефицит? Вот, если я лично сберегала, инвестировала деньги в личный фонд, управляющий растратил деньги, не может выполнить обязательств. Вот тогда это дефицит. А если пенсии платит государство по системе (НЕРАЗБОРЧИВО), то это не дефицит, это крендель на бумаге, это бухгалтерский прием. Вот, чем этот крендель вызван? Множеством причин. В первую очередь дикое несоответствие количества изъятий в зарплате к качеству оказываемых за эти изъятия услуг. Ты платишь из зарплаты в медицину, только не надо этой медициной воспользоваться, потому что это пропуск на тот свет. И люди, которые платят... Не хотят платить дважды – они получают зарплату вчерную, на старость и медицину они копят сами.
Второе. Вы думаете, у нас во сколько на пенсию выходят? Ответ: «Смотря кто». У нас сейчас полицейский может выйти в 35 лет. А, вот, вы готовы пожертвовать своей накопительной частью пенсии, чтобы поддержать голодающую старушку? Конечно, какой вопрос – мы все альтруисты. А вы готовы пожертвовать ей, чтобы ее получал там 35-летний здоровый бугай в погонах, который каждую ночь в ночном клубе, у которого вилла в Дубаи, 5 Мерседесов, который все решает, крышует бизнес, у него там руки по локоть если не в крови, то в дерьме. Так вот ему еще нужна пенсия за наш счет. Вы ее готовы отдавать?
Накопительная система пенсии означает, что человек копит себе на старость сам. Распределительная система означает, что пенсионера содержит государство – он от него зависим и является его верной опорой. Уничтожение накопительной части пенсии – это еще одно свидетельство курса режима на создание независимых и бесправных госзависимых граждан. Она не имеет, в общем-то, никакого отношения к бюджетному кренделю под названием «Дефицит Пенсионного фонда».
Есть у меня много вопросов про запрет сайта Луркоморье, ну, вот, то, что начал действовать вот этот замечательный список запрещенных сайтов. Ну, что я тут вам скажу? Что идиотизм и некомпетентность имеют свойство заполнять весь выделенный им объем. У нас вот там что? Таджик копнул лопатой, перерубил связь с МКС. Ну, очень хорошо: завтра МКС внесут в список запрещенных сайтов, и вообще вы представляете, что случится, если какие-нибудь гопники вот на этот список сайтов будут слать запреты правительственным сайтам?
Вот, у нас гибддшники. Это же вообще уникальное ведомство. В современном народном творчестве гаишник прочно занял то место, которое в XIX веке занимали попы. Так вот они сообщили, что отныне доверенность на управление машиной не нужна. Правда, при этом забыли сказать, что отныне нужна медицинская справка, ежегодно меняемая.
Еще у меня вопрос про борьбу с коррупцией, не считаю ли я, что Владимир Владимирович в целях увеличения популярности вот тут разбирается с Сердюковым, тут разбирается с воровством ГЛОНАССа? Ну, первое, воровство в ГЛОНАССе – это не новость. Вот, если б не своровали в ГЛОНАССе, это было бы новостью. Это, знаете, вот если собака покусала человека – это не новость, если человек покусал собаку – это новость.
Первое. Я не вижу никакой борьбы с коррупцией уже потому, что, вот, ГЛОНАСС и Сердюков, в обоих случаях один и тот же интересант явно просматривается, Сергей Борисович Иванов, которого 4 года звали никак и который вдруг административно воскрес. Вообще у меня ощущение, что Путин ему должен вставить за Сердюкова, потому что получается, что это Иванов создал неудобную ситуацию, в результате которой Путин был вынужден уволить Сердюкова, чего явно не собирался делать еще полгода назад.
Ну а с другой стороны, учитывая, что у нас вверху живут по понятиям, а месть – это такая категория, которая входит в набор разрешенных действий для правильного пацана и Путин это понимает, то, может быть, и не вставит Сергею Борисовичу.
Так что нет, это не признак борьбы с коррупцией. Вот на том уровне, который мы видим сейчас, это признак усиления Сергея Борисовича Иванова. Но еще, на мой взгляд, это признак усиления Следственного комитета, это вот то самое, что я говорила, что Бастрыкин теперь один из тех людей, который, действительно, ходит к Путину.
Мне кажется, что у нас на пороге такой 1937-й год по-путински. Вот, кого в 1937 году сажали? Верных ленинцев, сынов партии. Вот, сейчас кого сажают? Верных путинцев, сынов коррупции. Почему сажали? Вследствие паранойи одного конкретного вождя, которая привела к неконтролируемому размножению полномочий спецслужбы. Сейчас почему сажают? Вследствие того, что боязнь оранжевой чумы приводит к тому, что к Путину теперь ходит не Ротенберг, а Бастрыкин.
Чем это отличается от правосудия? На мой взгляд, тем, что люди, которые сажают коррупционеров, не являются сами рыцарями без страха и упрека. На эту тему есть много историй, но вот одна меня потрясла – ее мне прислал Сергей Михайлов, который в республике Алтай издает газету «Листок». Это такая история, привет Бастрыкину, вывозящему в лес.
Приходит, значит, в газету «Листок» мужик Саша и рассказывает, я вот просто пересказываю дословно, что он рассказал. У него была жена, некая Наталья Танхина. Он – строитель, она – домохозяйка. Как-то, значит, он что-то там отремонтировал, и он ее устроил на свое несчастье в госслужбу, в Следственный комитет. Значит, дальше она там начала в Следственном комитете... Видимо, заняла какое-то почетное место, в близких отношениях оказалась с одним из начальников. У них дальше происходит пьянка, она не появляется домой, он звонит на рабочее место, требует ее вернуться... Это я все пересказываю рассказ. Значит, в час ночи ему в дверь стучат, он думает, что это пришла жена. Открывает. По его словам, там стоит начальник Следственного комитета Фролов (местного, республики Алтай), кричит «Как ты смел помешать мне отдыхать!» С ним еще один помощник. Они выволакивают этого мужика. Они надевают его в наручники, они везут его топить. Потом оказывается (они ж все пьяные), что они от наручников ключи забыли, а наручники числятся за Следственным комитетом. Если вы думаете, что они после его отпускают, нет – они везут его в Следственный комитет, чтобы добыть ключи от наручников. То есть нормально, да? Двое людей решили убить третьего, и они возят его по городу в поисках ключей от наручников. Они заводят его в Следственный комитет, там его видит жена, она начинает орать «Что вы его привезли? Я его просила в речке утопить». Они начинают вызывать людей, чтобы найти ключи от наручников. В конце концов, они их находят. Но по пьянке, по словам этого мужика, они оставляют открытую дверь, и вот этот вот несчастный гаишник с ключами от наручников, он заходит и видит этого вусмерть избитого мужика, и понимает, да? И все эти люди, хотя они совершенно пьяные, они понимают, что, ну, гаишник их потом сдаст.
То есть дело, как я понимаю, не возбуждено. Вот такого рода люди у нас будут бороться с коррупцией? Ну, не смешите мои тапочки. Перерыв на новости.
НОВОСТИ
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа». У меня много вопросов про Мирзаева. Про дело Мирзаева я уже много говорила. Мирзаев убил человека в ходе случайной ссоры, в деле есть много смягчающих обстоятельств. Во-первых, он ударил вдрызг пьяного Агафонова после того, как тот захотел снять его девушку, еще, говорят, добавил «Надо будет, и тебя сниму». В жизни мужчины есть случаи, когда единственным адекватным ответом является удар – это один из них. Во-вторых, Мирзаев явно не собирался убивать. Это явствует уже из того, что после удара, нанесенного профессиональным спортсменом, Агафонов упал затылком назад – это не удар, торчок. Бей Мирзаев в полную силу, Агафонов упал бы вперед. Непосредственной причиной смерти был не удар, а удар затылком об асфальт. Со времени этого убийства выяснилось, что аналогичные убийства происходят в России постоянно – вот, последний страшный случай в Самаре, когда ранее судимый боксер Панкратов в ответ на замечание «Что ж ты из магазина тащишь, не заплатив?», забил человека на смерть, долго, сладострастно добивал ногами лежачего. То есть никакой конкретной национальной специфики в преступлении этом нет. Масса смягчающих обстоятельств есть. То есть нацики возбухали не по делу. Если они возбухают, то давайте возбухайте хотя бы по делу. Вот, чеченцы у Европейского резали беспричинно людей под камеры, когда их пришел арестовывать ОМОН, бросились окружающие на защиту земляков. Вот это преступление с национальной спецификой. Кстати, заметьте, что наши нацики против чеченцев возбухают редко – ну, может, очко у них играет.
Альтруизм и эгоизм, о котором я обещала поговорить еще на прошлой неделе, тем более, что моя коллега Божена Рынска написала политнекорректный пост про инвалидов, суть которого очень проста – в какой момент помощь слабому оборачивается ущербом всем остальным. Мне эта тема показалась настолько важной, что это разразилось большой статьей в «Новой газете». Скажу коротко несколько моментов, примеров даже. Первый пример – это знаменитая история японской снежной макаки Мозу, которая жила в японских Альпах, не имела ни рук, ни ног, прожила долгую жизнь, имела 4-х детишек, потому что ее стая таскала с места на место.
Пример второй, абсолютно центральный в истории жизни на Земле. Эволюция много раз пыталась сконструировать многоклеточный организм из колоний одноклеточных существ. Каждый раз она терпела поражение из-за появления клеток-паразитов, то есть клеток, гены которых быстро учились занимать привилегированное положение за счет других. В итоге колония погибала.
В конечном итоге многоклеточные организмы были созданы из колоний идентичных генов - вот, мы тому пример: в каждой клетке нашего организма один и тот же набор ДНК.
Пример третий, очень важный. Дрожжи. Колония одноклеточных, на примере которой очень часто изучают модели общества, потому что в ней есть альтруисты и эгоисты. Альтруисты – это дрожжи, которые умеют расщеплять сложные полисахариды, то есть сахарозу на фруктозу и глюкозу, а эгоисты умеют это только есть. То есть в итоге, казалось бы, в колонии должны остаться только эгоисты. На самом деле, всегда остается некоторое количество альтруистов, потому что альтруисты имеют некоторое преимущество при распределении плодов трудов. Там, налог на прибыль у дрожжей достигает 99%. 99% расщепленного сахара поступает в общее пользование, но один, все-таки, процент преимущественно достается альтруисту. Хватает этого, чтобы в ситуации, когда эгоистов слишком много, у альтруиста получается преимущество.
Вот, если считать ген, то есть мельчайший, имеющий смысл участок ДНК, основой эволюции (то есть эволюция устроена так, что копий данного гена выживает как можно больше) и взглянуть с этой точки зрения на поведение снежных макак, то понятно, что, да, их альтруизм полностью объясняется (НЕРАЗБОРЧИВО), потому что в результате их альтруизма копий данного гена становится больше, а те гены, которые производят больше копий, и имеют эволюционное преимущество.
При этом есть 2 условия. Оправданность этого поведения обусловлена тем, что если макака Мозу получает помощь, но не получает преференций, потому что если макак в популяции рождается, в среднем, 4 и Мозу родила 4-х более-менее в порядке, совокупное количество копий генов данной популяции будет расти, ну, если вам все макаки будут рождать по 4 детеныша, а Мозу получит преференции и родит 16, то колония вымрет, потому что коллег будет неком таскать в какой-то момент. В части дрожжей то же самое: альтруизм имеет смысл до тех пор, пока альтруисту достается, ну, хоть на 1% больше сахара.
Второе условие – достаточность ресурсов. Макака Мозу жила в процветающей популяции. Если б дело было во время войны, то, я боюсь, не таскала бы ее стая, бросила. То есть альтруизм является совершенно правильной стратегией поведения цивилизации при условии изобилия в обществе и при условии, что коллегам предоставляют помощь, но не преференции.
Собственно, это мы видим на Западе. Россия куда беднее Запада, совершенно не так далеко зашла по пути предоставления преференций инвалидам. Одна из таких преференций – льготы в вуз. Не будем сейчас говорить о людях, которые просто обзаводятся липовой справкой, что они – инвалиды и поступают вперед всех. Вот, чистая теория. Вот, у Божены Рынска 2 замечательных примера – аутист, который учится на юриста, и больной ДЦП, который учится на доктора. Очень неоднозначные примеры. На первый взгляд, ну, как может быть больной ДЦП доктором? Профессия врача – у нее огромная психологическая составляющая. Ну, пациент, больной раком легких, он захочет, чтобы его лечил врач с ДЦП? Ну, тут даже правило «он – больной, вы должны поступиться своими интересами эгоистическими» никак не действует, потому что больны обе стороны.
У этого правила, однако, важнейшее исключение – больной сам болен ДЦП. Вот, история, человек сам болен и хочет помощь излечиться от этой болезни другим, абсолютно понятна и, допустим, не дай бог, у вас ребенок болеет ДЦП. Вы его к кому поведете? К нормальному доктору, чей цветущий вид подчеркнет всю ущербность вашего ребенка, или к доктору, который, да, сам болен и своим примером свидетельствует «Не отчаивайся, не все кончено»?
Ну, то же самое, юрист-аутист. Ну, на первый взгляд это жуткий нонсенс. Но! Тем, кто не знает примера, Майкл Барри – единственный в мире инвестор, который заработал 20 миллиардов долларов на падении рынка ипотечных облигаций. Все потеряли, а он заработал. Страдал синдромом Аспергера, поэтому читал нормально все проспекты эмиссий ценных бумаг, которые нормальные люди не читают. То есть, вот, парадоксальная вещь. Да, конечно, юрист, который общается с людьми, ну, наверное, нехорошо ему быть аутистом. Юрист, который внимательно в отличие от своих коллег читает бумаги, ну, у аутиста тут даже преимущество, как свидетельствует пример Майкла Барри.
То есть, вот, еще раз: гены максимизируют количество собственных копий. В условии изобилия правильной является стратегия сохранения даже нескольких дефектных копий при условии, что дефектная копия получает помощь, но не преимущество.
Есть одна очень неприятная проблема. Экономика не является игрой с нулевой суммой. То есть если булочник печет булочки и их продает, это не значит, что он у кого-то их отнял. А, вот, преференции – это игра с нулевой суммой. Если вы кому-то дали льготы, значит, вы кого-то чего-то лишили. Если вы дали льготу при поступлении в институт больному с ДЦП, значит, вы ущемили того парня, который сдал экзамены на отлично и происходит из бедной, но работящей семьи, семья которого теперь будет вынуждена выложить несколько тысяч долларов за его обучение. Насколько это справедливо, я не знаю. Но вот одна любопытная вещь. Биологи, ведь, используют слова «паразит» и «альтруист» ровно в противоположном смысле, заметьте, чем их использует современная леволиберальная идеология. Потому что сообщество дрожжей альтруисты – это тот, кто производит фруктозу, а паразит – ну, тот, кто ее жрет. А в современной леволиберальной идеологии наоборот: паразит – это производитель фруктозы, а альтруисты – это те чиновники, интеллектуалы, которые, не щадя живота своего, забирают фруктозу и объясняют, почему ее надо изымать.
Глава Федеральной службы по контролю за наркотиками генерал Виктор Иванов с офицерской мужественной прямотой поддержал борца с наркотиками Евгения Ройзмана, заявил в эфире нашем, по сути поддержал Ройзмана и Егора Бычкова с точки зрения того, что, конечно, деятельность такого рода необходима. На следующий день господин Иванов с той же офицерской мужественностью опроверг свои слова. Вообще я давно и с неослабевающим интересом наблюдаю за деятельностью этого замечательного ведомства ФСКН. Создавалось оно, если вы помните, в 2003-м, в совершенно другую геологическую эпоху, когда осведомленность первого лица о всем, что происходит в государстве, поддерживалось с помощью войны кланов, а не с помощью парламента и СМИ, как во всяких гнилых демократиях. И вот с этой целью, по моему глубокому убеждению, было создано ФСКН, отданное под начало Виктора Черкесова. Никаких других функций (мое личное оценочное суждение) почкование это спецслужб не имело, потому что сотрудники ФСКН набирались, в основном, из упраздненной налоговой полиции. Понятно, что люди, привыкшие перебирать бумажки, в принципе, не очень понимали, как сидеть по засадам, в наркопритонах. Это другая специфика. К тому же, все-таки, знаете, как ни плоха наша полиция, но она с этим лучше справлялась, чем какая-то отдельная спецслужба, потому что наркотики не существуют отдельно от других преступлений. Зато у нас генерал Бульбов справился успешно с прослушкой кого надо.
Ну, я думаю, что налоговым товарищам, которых перевели с тучных пастбищ бизнеса на вот эту скудную ниву, было обидно. Ну как? Их коллеги-менты нереально круты, а тут что, нарков по притонам ловить? Замутили они дивную штуку. Они законодательно приняли поправки к закону о наркотиках, в которых приравняли к наркотикам прекурсоры, то есть вещества, из которых получают наркотики, в нарушение законов химии записали вещества, которые могут быть задействованы в производстве наркотика.
Вообще в производстве наркотика могут быть задействованы бензин и вода, но подчиненные Черкесова ограничились такими опаснейшими веществами как серная и соляная кислота, ацетон, толуол и прочее. После этого отчетность стала в ФСКН прекрасная. Вот, в 2005 году у них был отчет, в нем было написано, что изъято 138,7 тонн наркотиков и приравненных к ним веществ, из них опия было 1,5 тонны, а героина – 4,6. Ну, видимо, еще сколько-то ацетона.
Учитывая, что серной кислоты в России производится 11,5 миллионов тонн, горизонты открывались космические. Да, заодно ребята из ФСКН приняли поправки в закон о наркотиках, которые позволяли сотрудникам ФСКН не уничтожать и перевозить изъятые наркотики. Ну, действительно, ацетон надо изымать, а героин можно и перевозить.
Начались дела против химиков, которые торговали толуолом. И тут на взлете всей этой мечты, когда казалось, что ФСКН вот-вот уже заколбасит за производство наркотиков и приравненной к ним серной кислоты какой-нибудь Норильский Никель, генерала Черкесова сняли. А преемником его в силу присущей Владимиру Владимировичу тонкой любви к людям стал его злейший враг Виктор Иванов. Некоторое время я питала надежды. Мне, например, казалось, что генерал Иванов сейчас не будет заниматься торговцами ацетоном (он, кстати, вправду, бросил), а займется, например, компанией Фармстандарт. Замечательная компания. Купила заводы по производству кодеиносодержащих препаратов, а потом (какое совпадение) в России был отменен отпуск кодеиносодержащих по рецепту. То есть Терпинкод и Коделак, которые выпускал Фармстандарт, продавались в аптеках по демпинговым по сравнению с героином ценами. В России разразилась эпидемия кодеиновой наркомании. Те же Терпинкод и Коделак вместе с Арбидолом, который рекламировал Путин, составляли основу прибыли компании. То есть не то, что Фармстандарт был как-нибудь русскими Bayer, который, ну, вот, случайно так получилось, еще и сырье для производства наркотиков производит. А, в общем, это была одна из основных статей дохода компании. То есть обратите внимание, соляная кислота у нас – прекурсор, а Коделак у нас лекарство. Все смешалось в доме Облонских.
Так вот мне казалось, что генерал Иванов мог бы заинтересоваться, не лоббировала ли компания Фармстандарт отмену рецептов на кодеиносодержащие. И вообще, неужели фармацевты компании, покупая заводы по выпуску кодеиносодержащих, не знали, что именно эти заводы начнут производить в случае отмены рецептов? Генерал Иванов не стал это расследовать. Надо сказать, хотя бы вернул рецепты – не лучший вариант, но тогда уже поздно было смотреть, чистая ли вода, когда тушат пожар. Зато был принят в его бытность новый уникальный документ, ничем не уступающий в своей химической самобытности документу о прекурсорах. Дело в том, что у нас есть такой товар, семена мака. Торты и булочки пекут. Годовая потребность России, ну, примерно 17 тысяч тонн для тортов и булочек. В семенах мака не содержится наркотических веществ – такие вещества содержатся в соке и стеблях. Некоторая их часть по техническим причинам всегда оказывается в самой чистой партии семян. Наркоторговцы это знают. Тем более, что у нас Фармстандарт показал правила, как легально торговать тем, что станет наркотиками. Они повадились ввозить в Россию смесь семян и соломки, торговать рядом с огурцами на рынке. Реальная проблема. Она так же, как и проблема лекарственной наркомании, стоит не перед одной Россией. Решают ее во всем мире просто: устанавливают разумно допустимый минимум содержания примесей, например, 3%. Ведомство генерала Иванова, конечно, эту проблему решило с истинно чекистской сообразительностью, установив норму в 0%. Булочки с маком исчезли из продаж. ФСКН получила возможность вместе с реальными наркодилерами брать, например, эксперта Зеленина, которая осмелилась написать, что из 42 тонн сверхчистого мака, завезенного в Россию бизнесменом Шиловым и содержащего, внимание, 0,0007 морфина, наркотики можно получить только в лабораторных условиях. Бизнесмен Шилов тоже попал, причем, попали не только будущие булочки с маком, но и все остальное добро на складах у Шилова. Вот, отсюда вывод: уровень некомпетентности ведомств, созданных в рамках борьбы кланов в разваливающемся государстве, не способен падать. Некомпетентность занимает, как я уже сказала, весь выделенный ей объем, и проблема заключается в том, что Евгений Ройзман противоречит этому государству даже не потому, что он хочет вступать с ним в какие-то конфронтации. Он с ним... Заметьте, в отличие от Навального Ройзман не борец с государством, он – борец с наркотиками, а не государством. Но это у нас государство – борец с Ройзманом, потому что он самим своим существованием раздражает это государство как трезвенник раздражает запойного пьяницу.
И как-то я так подумала на прошлой неделе, чем может кончиться замечательная программа перевооружений про 23 триллиона рублей и отставка Анатолия Сердюкова, к которому я не могу не испытывать некоторые симпатии. Я вообще редко испытываю симпатию к людям, которые оказались в отставке, потому что сделали какую-то гадость. Вот, раз они теперь несчастные, мы их теперь будем жалеть. Ну, вот, не испытываю никакого сочувствия к бывшему главе Банка Москвы Бородину. А Сердюков сделал нечто полезное. И как я уже сказала, реальной причиной его увольнения стала не коррупция, даже не конкретное соперничество с Сергеем Борисовичем Ивановым, а то, что армейская реформа, которую по поручению же Путина осуществлял Сердюков, вошла в противоречие с тем новым курсом, который заключается в создании социального слоя, как можно более зависимого от Путина, от государства и где лучше этот создавать новый слой, как не на оборонных заводах. Вот, первая ласточка этого нового курса пролетела за полгода до увольнения Сердюкова (я уже об этом говорила на прошлой неделе), когда сначала Минобороны заявило, что оно не будет покупать продукцию Уралвагонзавода за дороговизной и устарелостью, а потом господин Холманских выступает на прямой линии с Путиным и говорит «Мы тут приедем и разгоним этих нехороших парней с Болотной», и Уралвагонзавод получает тут же 6 миллиардов рублей. То есть власть тогда дала понять, что мы будем спонсировать убыточное государственное производство, в том числе потому даже если оно убыточное, потому что, что важно? Войны никто не боится. Война в это время сейчас экономически не выгодна. Невыгодность войны – это главная причина всеобщего размягчения нравов и существования неэффективных правительств.
И я выключаю себя как журналиста, и считайте, что все дальнейшее – это такая утопия или антиутопия, рассказанная писателем Юлией Латыниной. Внимание. Дальше события развивались так. Путин летает со стерхами и выигрывает очередные выборы со счетом 75%, из них 45 – реальные. Это менты, врачи, учителя, чиновники и работники госпредприятий, производящих все больше и больше никому не нужной продукции. Россия экспортирует нефть и импортирует все остальное, больше половины населения составляют госзависимые. Так как в стране не демократия, они получают не по тысяче долларов на нос, а по сотне. И так как в стране не демократия, а главный – стерх, они его обожают. 23 триллиона на госзаказ распилено, из них 15 ушло на виллы в Ницце, еще на 8 выпускают танки времен изгнания из Кремля поляков и стратегические ракеты из картона.
Тем временем мир тоже не стоит на месте, Евросоюз накрывается медным тазом. Преемник Обамы доводит госдолг США до 30 триллионов долларов, США тоже накрываются, все переходят с евро и доллара на марку. Из-за дорогой марки немецкая продукция становится неконкурентоспособной и марка накрывается тоже.
Китай – единственная в мире рыночная страна, которая не погибает под гнетом популизма, начинает сбоить. Неприятности Китая нескольких родов. Европа и США закрыли свои рынки со словами «Нет дешевым китайским товарам». Во-вторых, делать как в Китае научились многие, включая Вьетнам, Бирму и какую-нибудь Северную Корею, где, наконец, пал режим Чучхе. На мировой рынок труда выплеснулась рабочая сила вдесятеро дешевле китайской. И хотя Китай по-прежнему имеет серьезное преимущество, его квалифицированная рабочая сила может моментально в отличие от Европы перенастроить выпуск продукции, она уже не так дешева. Притом эта рабочая сила требует профсоюзов, средний класс требует свободы. По мере замедления экономического роста эти требования все громче. Ах да, там Европа время от времени просыпается, тычет в Китай пальцем и кричит «А где демократия?» Она кричит уже довольно громко, потому что теперь это не только абстрактный крик, но и способ расшатать пугающего гиганта.
Какой выход? Правильно, война. Не против Тайваня. Тайвань к этому времени давно съеден, переварен, сам попросился в желудок Китая. Война очевидна против северного соседа, у которого территория есть, а армии нету. А как тем временем живет сосед? Нефть подешевела, в стране больше ничего нет, люмпен не получает даже своих 100 долларов. Что делает люмпен? Правильно: он бьет косоглазых: «Гады! Украли работу!» В Москве он бьет таджиков, за Уралом – китайцев. Китайцев он режет даже охотнее, потому что Китаец в отличие от таджика богат. Когда громишь таджика, получаешь только моральное удовлетворение, а, вот, китаец – у него там машина в доме, телевизор, даешь Хрустальную ночь. Вот вам предлог для войны. И даже не предлог, а целый повод.
Китайское правительство, конечно, не может остаться равнодушным к погромам по ту сторону границы. Заметьте, между прочим, что война по-прежнему экономически невыгодна. Резоны войны другие – единение нации, не время говорить о демократии, спасем сограждан, накажем русских погромщиков и так далее. А армии-то у русских нету. Виллы в Ницце воюют плохо. Китайская армия обрушивается на российскую как кувалда на яйцо. Россия отступает до Урала. Хорошо, если дело обойдется без ядерных ударов, а то выяснится, что ракеты в российских шахтах начинаются на букву «М».
Завоевать всю Россию при этом, естественно, нельзя. Если есть какое-то геостратегическое качество России на протяжении веков, так это то, что ее физически нельзя завоевать, хоть с Запада ешь, хоть с Востока. Даже в китайскую глотку Россия целиком не влезет, да Китаю и не надо – ему нужна была маленькая победоносная война, а не большая грязная Россия.
Какой самый главный эффект войны? Она обнуляет социальные обязательства. На месте российских городов – спекшиеся воронки, под Москвой беженцы из Владивостока рассказывают про резню, ни денег, ни хлеба, ни карточек. Ну, какое тут производство картонных танков в обмен на социальную покорность? Что происходит? Правильно: военный переворот. Уцелевшие остатки армии, которые остановили китайцев (а они, может, остановились сами из-за растянутых коммуникаций) берут главного стерха и отправляют его в вечный полет. И, знаете, кем они объявляют? Правильно: китайским шпионом. К тому же относительно половины его чиновников это к этому времени, возможно, является правдой. Что происходит дальше? Напоминаю, что у нового правительства 0 социальных обязательств, все обнулено. Света нет, тепла нет, еды нет, нефти, возможно, тоже нет. Там, 100 или меньше миллионов уцелевшего населения России никто по случаю скверного состояния мировой экономики не собирается кормить, да это и не Сектор Газа, не прокормишь. В этих условиях даже самый люмпенистый люмпен понимает, что он выживет, только если начнет работать. У нового правительства нет обязательств перед народом, свою легитимность оно не черпает из большинства. Даже если бы европейская социалистическая модель вызывала у него теоретическое почтение, воплотить эту модель всеобщего иждивенчества в условиях отсутствия воды, газа и электричества нет возможности. Что происходит дальше? Новая власть заимствует модель у победителей, китайскую модель. Это всегда так в истории. Если нацию победили, то если она хочет выжить, она учится у победителей – единственный способ накормить население.
Россия унижена, растоптана, оскорблена, ее территория кончается от Урала, но эта территория впервые имеет некую связность – с нее поисчезала бюрократия, вшам нечем кормиться. Беженцы из-под Иркутска рассказывают, как они бежали по сибирскому снегу, но они готовы работать за грош.
А, ведь, в России остаются свои преимущества. Образование, как ни развращай, все равно лучше, чем в Зимбабве. В Россию приходят сборочные производства, диаспоры возвращаются. Тот русский, который 20 лет назад переехал в Лос-Анджелес и забыл о родине, при виде национального унижения вспоминает, что он – русский. Возрождается настоящий патриотизм. Не тот квасной у ряженого казака с медалью «За день рождения», который марширует по улицам 4 ноября, и со свастикой, а настоящий патриотизм, который только и обретается в страшной беде. Притом этот патриотизм эмигранта подкрепляется разумной выгодой: в США – стагнация, в Европе – кризис, почему бы не вложить деньги в Россию? Так начинается возрождение нации. Конец утопии или антиутопии и программы на эту неделю. И это просто сказка. Но сказка о том, что пути истории непредсказуемы. Это единственное, что можно сказать об истории и будущем со стопроцентной уверенностью. Всего лучшего, до встречи через неделю.
