В процессе по делу о поджоге "Пассажа" председательствующий разрешил огласить перед присяжными показания потерпевшего Алексея Пулялина, выбитые из него в колонии "Черный беркут"

Вчера, 26 марта, на продолжающемся в Верховном суде Коми рассмотрении уголовного дела в отношении Валентина Гаджиева и братьев Фахрудина и Асрета Махмудовых, обвиняемых в организации поджога ухтинского торгового центра (ТЦ) «Пассаж» в 2005 году, жертвами пожара в котором стали 25 человек, председательствующий в процессе Александр Мищенко, несмотря на возражения стороны защиты, потерпевших и защитника Алексея Пулялина адвоката Виктора Козлитина, удовлетворил ходатайство гособвинения об оглашении в присутствии коллегии присяжных заседателей признательных показаний Пулялина, которые были даны им в колонии для пожизненно заключенных «Черный беркут» в начале февраля 2010 года.

Суд не удовлетворил ходатайство Алексея Пулялина о допросах свидетелей его избиений в ИК-56. Фото Сергея Сорокина.

Напомним, Алексей Пулялин и Антон Коростелев, признанные виновными в поджоге торгового центра «Пассаж» и приговоренные Верховным судом Коми в 2009 году к пожизненному заключению, категорически отрицали свою вину и во время суда над ними, и после вынесения приговора. Однако пробыв в исправительной колонии (ИК)-56, расположенной в Свердловской области и именуемой в обиходе «Черным беркутом», около трех недель, Пулялин и Коростелев написали идентичные заявления о признании своей вины в поджоге и готовности дать показания на братьев Махмудовых и Гаджиева, как на заказчиков преступления. В начале февраля 2010 года в «Черный беркут» прибыл следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета (СУСК) РФ по Коми Игорь Овсянников, в производстве которого находилось уголовное дело по заказчикам и организаторам поджога «Пассажа», и провел серию допросов с пожизненно осужденными ухтинцами, а также зафиксировал на пленку их признательные показания.

Во время предыдущего заседания суда, состоявшегося 19 марта, сторона гособвинения ходатайствовала перед судом об оглашении перед присяжными протоколов вышеназванных допросов Алексея Пулялина, однако имеющие статус потерпевших по рассматриваемому судом уголовному делу Коростелев и Пулялин, защитник последнего Виктор Козлитин, а также подсудимые и их адвокаты высказались против исследования этих материалов в присутствии присяжных заседателей, заявив, что они получены следствием под давлением, и попросив суд вызвать для допроса следователя Овсянникова, начальника оперативного отдела ИК-56 Виталия Колесникова (по свидетельству потерпевших, именно этот сотрудник проявил наибольшую настойчивость в выбивании из них признательных показаний), а также истребовать в СУСК по Свердловской области материалы уголовного дела №423 в отношении сотрудника колонии Вавилова, в котором есть доказательства побоев заключенных, и выделенный из него материал, зарегистрированный в книге учета сообщений о преступлении за номером 353 СК 11 по факту причинения телесных повреждений Алексею Пулялину.

Судья Мищенко оставил вопрос об разрешении ходатайства гособвинения открытым, а из заявлений потерпевших и стороны защиты удовлетворил лишь просьбу о вызове в суд в качестве свидетеля следователя Овсянникова.  

С допроса Игоря Овсянникова и началось вчерашнее заседание, проходившее в отсутствие присяжных заседателей.           

- Когда вы проводили следственные действия с Пулялиным и Коростелевым (в начале февраля 2010 года - «7х7»), были ли на них следы побоев, ссадины, еще что-то? - спросил у свидетеля адвокат Рыбалов.

- Была назначена судебно-медицинская экспертиза в отношении Коростелева и Пулялина - на место прибыл эксперт, их осмотрел и составил заключение, согласно которому следовало, что никаких телесных повреждений, следов на Пулялине и Коростеве не обнаружено.

Константин Рыбалов поинтересовался у Пулялина, так ли все было.

«Этот же самый эксперт через месяц сделал противоположные выводы и указал, что на тот период времени, когда он меня осматривал, 5 февраля, у меня могли быть телесные повреждения, - сообщил потерпевший и рассказал о том, что возвращаясь с допроса, который проводил Овсянников, он обратился к сотруднику ИК-56 Вавилову за помощью и чуть позже рассказал ему и другому сотруднику колонии, Камаевскому, что Колесников заставляет его давать ложные показания, и Овсянников знает об этом. «И они мне объяснили, что, если я не виновен, то могу рассказать все, как было на самом деле. Во время следующего допроса я рассказал ему (Овсянникову - «7х7») все, но эту видеозапись потом уничтожили, как и протокол допроса... И он видел, что у меня синяки. Когда 3 февраля мы отказались (давать «нужные» показания - «7х7»), меня вывели из кабинета, били, и вот он слышал: он стоял и разговаривал за стенкой с Коростелевым и слышал мои крики... Он никак не отреагировал, и показания, которые он  дает сейчас здесь — это ложные показания... В отношении Вавилова прекращено уголовное преследование (уголовное дело №423, возбуждалось по рапорту следователя Овсянникова об оказании давления на Пулялина и Коростелева с тем, чтобы они не давали признательные показания - «7х7»), и следователь установил, что Вавилов не оказывал давления. И почему я настаиваю, чтобы истребовали то дело? Потому, что в том деле опровергается все, о чем говорит этот человек».

- Заявлял ли вам Пулялин, что на него оказывается давление, в частности, Колесниковым? - выслушав потерпевшего, спросил у свидетеля Константин Рыбалов.

- Это - полный бред, - отреагировал Овсянников. - Никто мне ничего такого не говорил, ничего такого не было, телесных не было... По поводу телесных ничего не было, это 100%, никто его не избивал. Я его не избивал, из сотрудников я не видел, чтобы его кто-нибудь избивал. Ничего не видел, не слышал. Он приходил нормальный. 3 февраля началось, да? Давал человек показания, изобличающие организаторов. Перед допросами я спрашивал его, оказывалось ли на него давление или не оказывалось. Он сказал: «Нет»... После обеда приходит, я вижу, что он волнуется, я помню, он чай попросил или что-то. Руки трясутся, я говорю: «Что случилось?» Вот это я точно помню, он очень волновался. Он говорит: «Да нет, все хорошо». Я снова говорю: «Что случилось?» И в ходе разговора он мне сообщил, что пока он находился на обеде, к нему в камеру вошел то ли Вавилов, то ли Камаевский... И он мне сказал, что он боится того, при каких условиях он будет тут содержаться дальше, на что я его уверил, что ему нечего опасаться за свою жизнь, за жизнь окружающих, близких. Я предложил ему написать заявление, он составил заявление, в материале уголовного дела есть, о том, как на него оказывалось давление, он написал в этом заявлении все обстоятельства, кто к нему заходил, кто куда его выводил и т.д. После чего он согласился продолжить допрос. Вот и все. А теперь потерпевший говорит «фальсификация». Я прошу, уважаемый суд, это записать в протокол, что потерпевший прямо меня обвиняет в том, что я фальсифицировал протоколы допросов.

Адвокат Рыбалов спросил свидетеля, знаком ли тот с заявлениями Пулялина и Коростелева от 1 февраля 2010 года (о признании вины в поджоге и готовности дать показания против заказчиков преступления - «7х7»), которые стали основанием для его выезда в ИК-56 и которые слово в слово, запятая в запятую повторяют друг друга: «Почему эти заявления абсолютно идентичны? Пулялин и Коростелев пояснили, что ровно с этого момента давление началось, когда им диктовали эти заявления».

- По поводу того, что слово в слово. Насколько я знаком с материалами уголовного дела, которое находилось в моем производстве, - одновременно иронично и снисходительно пояснял Овсянников, - эти заявления, может быть, по смыслу идентичны, по форме они разнятся.

Адвокат Рыбалов попросил представить свидетелю том уголовного дела с заявлениями для их обозрения.

Убедившись, что заявления, действительно, абсолютно идентичны, Игорь Овсянников отреагировал следующим образом: «И что вы хотите от меня? Изучил, ознакомился».

- Повторяю вопрос. Известно ли вам, почему эти заявления повторяют друг друга в точности?

- Эти заявления датированы 1 февраля, я в это время находился в городе Сыктывкаре...

- Известно ли вам, что оперативный сотрудник оказывал физическое и психологическое влияние на Пулялина и Коростелева?

- Нет.

- Известно ли вам, что он не оказывал давления на Пулялина и Коростелева? - изменил смысл вопроса Константин Рыбалов.

- Конечно, мне известно, что он не оказывал никакого давления.

- В связи с чем вам это известно?

- Это известно в связи с тем, что я провел ряд следственных действий,.. допросил всех сокамерников, с которыми они содержались, оперативных сотрудников, в том числе, по-моему, я Колесникова допрашивал. Всех допросил, и картина сложилась такая, что они добровольно дали эти показания...

«Вы нуждались в услугах адвоката в тот период, когда эти следственные действия производились?», - обратился адвокат к Пулялину.

- Конечно, нуждался.

- Поясните тогда, почему вы написали заявление, что отказываетесь от всех адвокатов?

- А я был вынужден написать это заявление: как мне диктовали, так я и написал. И этот человек, - потерпевший указал в сторону свидетеля, - знал, что у меня есть защитник. И когда он поехал в колонию, он даже не поставил его в известность, что он едет ко мне именно для допроса. И когда он приехал, я тогда уже отказался. То есть он уже заранее знал, что он приедет, и я откажусь от этого адвоката.

- Понятно, - с усмешкой отреагировал на объяснения потерпевшего г-н Рыбалов. - Мы, практикующие адвокаты и следователь, мы все здесь прекрасно знаем, что перед проведением следственных действий всегда следователь звонит адвокату и говорит, мол, я планирую провести следственные действия, как у вас со временем, может быть, вы явитесь туда. Позаботились ли вы, чтобы к этому следственному действию приехал адвокат, который был у Пулялина?

- ...Я прибыл в колонию, чтобы для начала удостовериться в принадлежности заявлений и объяснений, которые были, и в том, оказывалось ли какое-либо давление на Коростелева и Пулялина при написании.

- Но в заявлении же указывается, что Пулялин и Коростелев просят их допросить. Вы ехали именно допрашивать, - констатировал Рыбалов.

- Я не знал, кто написал эти заявления, потому что, как сказал Пулялин, ранее я его допрашивал в качестве потерпевшего, где он мне изложил конкретно обстоятельства (непризнательные показания - «7х7»), после этого поступает заявление, написанное от какого-то Пулялина. Я приехал туда. Если бы они изъявили желание на какого-нибудь защитника, безусловно, я бы уведомил...

«С какой целью вы посещали колонию после окончания всех следственных действий и после ознакомления с материалами дела потерпевшими Пулялиным и Коростелевым в январе 2011 года?», - спросил у Овсянникова защитник Пулялина Виктор Козлитин.

- Насколько я помню, я встречался с Коростелевым.

- Поясните суду цель.

- Я поясню. Уже на тот момент мне было известно,.. да и раньше было известно о том, что Пулялин отказался от своих показаний. Ранее он неоднократно писал, что на него оказывалось давление физическое и, как я считаю, его сломала администрация, вашими словами выражаясь. Что касается Коростелева, то он писал, что и на Пулялина, и на него оказывается давление различное, в связи с чем я и прибыл в колонию, чтобы уточнить, может, какая-то помощь нужна. По моему, как-то так было. Никаких следственных действий я, безусловно не проводил, поскольку следствие уже было окончено по делу. Давление не оказывалось, само собой.

- Так я не понял, с какой целью вы общались?

- С целью установления, в том числе, оказывается ли на Коростелева какое-либо давление со стороны кого-либо.

- Вам было поручено провести проверку по данному заявлению?

- Секундочку, я вспоминаю, - предварил последовавшую паузу Овсянников. - Я помню, что в ходе того разговора с Коростелевым... Вам это интересно?

- Очень.

- Он мне сообщил, что тоже собирается отказываться от показаний. Я его спросил: в связи с чем? На что он мне ответил, что приезжал адвокат Козлитин, который вместе с его мамой, то есть мама-не мама, то ли не было у него встречи с мамой, нет была у него, наверное, встреча с мамой, которую привез адвокат Козлитин..,  и мама сообщила Коростелеву, что Пулялин отказался, написал какое-то заявление, что из него выбивают показания, и мама сказала, что, мол, напиши тоже, он же написал, мол, так лучше будет. И Коростелев мне тогда намекнул, что, возможно, на его родителей может быть оказано какое-то давление. Как-то так...

- Так я не понял цель приезда и поручено ли было вам, - вернул свидетеля к сути своего вопроса адвокат.

- Была оформлена служебная командировка...

- Еще неизвестно, была ли оформлена служебная командировка, - высказал свое недоверие свидетелю адвокат Козлитин.

«Почему вы, получив мое ходатайство о дополнительном допросе, где я сообщал, что не подтверждаю данные мной показания, не приехали и не допросили меня?», - в свою очередь спросил у Игоря Овсянникова потерпевший Пулялин.

- Я не помню, что получал, а если и получал, надо смотреть постановления об отказе в удовлетворении ходатайства...

«После окончания следственных действий... имели ли вы и имеете ли вы сейчас личную заинтересованность в том, чтобы Пулялин и Коростелев в суде давали показания против братьев Махмудовых?», - обратился в свидетелю Константин Рыбалов, защитник Фахрудина Махмудова.

- Нет, конечно.

- В этой связи вопрос такой: почему вы отказали в удовлетворении ходатайства Пулялина о том, чтобы его допросить об обстоятельствах дела, где он ранее давал неправдоподобные показания, указывая на братьев Махмудовых? Почему вы, не имея личной заинтересованности в обвинительном уклоне, отказали в допросе Пулялину?

Представитель гособвинения Алексей Панюков попросил председательствующего отклонить этот вопрос, «потому что в данном случае не причины следственных действий выясняются». Александр Мищенко вопрос снял.

Подсудимый Фахрудин Махмудов обратился к Игорю Овсянникову с вопросом, просил ли он его об очной ставке с Пулялиным?

- Точно не могу утверждать, я не помню...

- А Махмудов Асрет Алибегович писал вам об очной ставке с Пулялиным?, - задал еще один вопрос Фахрудин Махмудов.

- Опять-таки тот же самый ответ будет. Насколько я помню, вы оба писали, но не могу точно утверждать, надо смотреть материалы дела, там, соответственно, есть постановления о разрешении ходатайств...

- А писал ли я вам ходатайства о проведении очных ставок с данными подсудимыми? - поинтересовался у свидетеля Алексей Пулялин.

- Опять-таки не могу точно сказать. Насколько я помню, все писали об очных ставках, но какие-то были проведены, какие-то нет. Проведение очной ставки является прерогативой следователя...

«У меня будет ходатайство об оглашении постановления о переносе предварительного расследования (уголовного дела в отношении Махмудовых и Гаджиева - «7х7») из Ухты в Сыктывкар, - обратился к председательствующему Пулялин. - Почему перенесли? Одна из причин, самая главная, в проведении очных ставок (приговоренные к пожизненному заключению Пулялин и Коростелев обжаловали приговор в Верховном суде РФ и содержались в сыктывкарском СИЗО - «7х7»)».

- У вас вопросы еще есть? - спросил у Пулялина Александр Мищенко.

- Я хочу, чтобы огласили, и будут еще вопросы.

- Вопросы есть? Задавайте еще вопрос, - настаивал на своем председательствующий.

- Можете сказать, почему мне отказали в проведении очной ставки с Гаджиевым, когда он был привезен в колонию? - внял предложению судьи Пулялин

- Проведение очных ставок — прерогатива следователя, - стоял на своем Овсянников.

«Вы нам сейчас сообщили, что в отношении вас был применен федеральный закон о защите свидетелей? - обратился к Пулялину г-н Рыбалов. - Поясните, пожалуйста, когда и в связи с чем это было сделано?

- Это было сделано в связи с тем, что после того, как этот следователь уехал, ко мне приехал следователь по уголовному делу Вавилова - Мальков... И я этому следователю рассказал всю правду в подробных мелочах. Почему я дал показания, кто такой Овсянников, кто такой Мансуров (Олег Мансуров, бывший замначальника Управления уголовного розыскам МВД по Коми, вместе с Овсянниковым приезжавший в ИК-56 в феврале 2010 года - «7х7»), как они оказывали на меня давление, как Колесников оказывал давление, привел этому доказательства. Провели судебно-медицинскую экспертизу и подтвердилось, что у меня были телесные повреждения, провели следственный эксперимент, опросили свидетелей, в том числе и сотрудников администрации, которые в какой-то части подтвердили мои слова. И в этот период времени, когда следователь там работал, в отношении меня и Коростелва и еще третьего осужденного был применен федеральный закон о защите свидетелей и потерпевших и иных участников уголовного судопроизводства, чтобы оперативные работники не имели доступа к нам.

- Правильно ли я понимаю, что вы опасались за свою жизнь, находясь в колонии?

- Конечно, я сам просил следователя, чтобы ко мне применили этот закон.

- И после того, как был применен этот закон, имело ли место общение с Колесниковым? - поинтересовался у потерпевшего Пулялина Константин Рыбалов.

- Было, конечно. На тот период времени посторонний человек мог прийти спокойно и вывести, хотя по закону не должно такого быть. Пришел Колесников, неважно, ночью или днем, открыл дверь, вывел меня и делай со мной, что хочешь. Второй этаж полностью пустой, там ужас, что происходило. И когда 3 февраля я отказал следователю, меня били возле дверей вот этого человека (показывает на Овсянникова - «7х7»). Он слышал, как я кричал и ничего не сделал, понимаете.

«Со стороны следователя Овсянникова в отношении вас какое-нибудь насилие применялось?», - решил уточнить представитель гособвинения Алексей Панюков.

- Я скажу так, Овсянников изначально знал, что ко мне применяется физическое насилие. 2 февраля, когда он приехал вечером, я зашел в кабинет, он был, Мансуров был, Колесников был...

- Вопрос вам понятен? - перебил Пулялина г-н Панюков.

- Да, понятен, я рассказываю о том, какое было давление. Я зашел в кабинет, и следователь Овсянников сразу начал разговор: «Я же тебе говорил, что я приеду сюда, и что ты будешь давать показания». Он видел у меня телесные повреждения, Коростелев даже снял с себя одежду, показал ему свою спину. Он ничего не сделал, понимаете? Когда они провели это заключение эксперта, когда он показал, что нет, якобы, побоев, на другой день он приезжает ко мне, спрашивает: «Много у тебя побоев?» Я говорю: «Много». Он говорит: «Все, больше тебя бить не будут». Он знал, что меня там били. И когда меня били возле двери, он слышал это, он слышал мои крики. Если на первом этаже это слышали... Осужденные сейчас дают показания там, которые на первом этаже слышали, как меня били.

- А вы кому-то говорили, что со стороны Овсянникова...

- Лыжину (Алексей Лыжин, руководитель отдела по расследованию особо важных дел СУСК РФ по Коми - «7х7»), - не дослушав до конца вопроса гособвинителя, ответил Пулялин.

- Лыжину, да?

- А Лыжин не отреагировал. Говорил следователю Малькову, тот записал мои показания под протокол. Кому еще говорил? Камаевскому говорил, Вавилову говорил, начальнику говорил...

Затем Пулялин с разрешения судьи огласил заявление заключенного ИК-56 Руслана Кубашева, адресованное в Верховный суд Коми, со свидетельством о том, что Коростелева и Пулялина в январе 2010 года периодически «выводили из камер на 2 этаж и подвергали жестокому избиению, истязаниям и пыткам с целью признания ими вины и дачи признательных показаний по уголовному делу» Заявление заканчивается готовностью, в случае необходимости, изложенное подтвердить в суде.

«Я прошу это заявление приобщить к делу и, естественно, вызвать этого человека и допросить его до того, как мы решим вопрос о допустимости показаний (и оглашения, в случае признания их допустимости, перед присяжными - «7х7»)». Пулялин попросил допросить в суде также нескольких других заключенных ИК-56, о которых упоминается в заявлении как о свидетелях избиений.

Председательствующий решил заявление к уголовному делу не приобщать («оно требует проверки, мы отдадим его в СУСК по Свердловской области»), а заключенных, указанных в нем, в суд не вызывать. После чего попросил стороны   высказаться по поводу заявленного гособвинением ходатайства об оглашении перед присяжными показаний Пулялина, данных им в качестве потерпевшего в 2010 году.

Гособвинитель Панюков еще раз заявил о допустимости данных доказательств и необходимости исследовать их в присутствии присяжных заседателей.

Адвокат Козлитин, высказав мнение, что «стороной обвинения не опровергнуто заявление Пулялина по оказанию давления на него», в частности, попросил суд истребовать в СУСК по Свердловской области уголовное дело №423, исследовать его, а уж потом решать вопрос о допустимости доказательств и возможности оглашать их перед присяжными.

Позицию своего защитника поддержал Алексей Пулялин: «В том деле я подробно рассказываю, кто на меня оказывал давление. Мои показания признаны следователем правдивыми и положены в основу отказа возбуждения уголовного дела в отношении Вавилова... Я сейчас пишу туда, прошу копии снять, мне говорят, что дело прекращено, знакомить мы тебя не будем. Если суд посчитает, то он дело истребует. И я прошу, чтобы вы истребовали это дело».

После объявленного председательствующим перерыва Пулялин попросил разрешение огласить в судебном заседании текст записки, полученной им в январе 2010 года, за несколько дней до дачи признательных показаний Овсянникову, от другого заключенного ИК-56. Получив разрешение, Пулялин зачитал оригинал записки, которую, как он пояснил затем, успешно прятал от охранников более двух лет:

«Здорово, Леха...Ты, наверное, в шоке (от того - «7х7»), куда попал, да? Теперь слушай. Ты утром, когда будут тебя бить, старайся им не объяснять то, что ты невиновен. Они от этого будут только злиться и бить еще сильнее. Говори: раз я здесь, значит, виноват. У них такая установка своя. Объяснения твои им ни к чему... Мой тебе совет: не включай «бычку», а делай все, что тебе говорят. Так не только ты один будешь страдать, но и все мы — ведь ты уже заметил, что мы здесь, как одна семья... Я сижу напротив тебя и слышу что у тебя за движуха... Мы все здесь через это прошли, и никто не смог устоять до конца, подписывались подо всем, что угодно... К тебе на днях приезжал адвокат. Надеюсь, у тебя хватило ума ему все рассказать, что нас здесь бьют, а если нет — в следующий раз обязательно расскажи. И мой тебе совет, не верь ментам, что больше тебя не будут трогать... Если будут просить подписывать заявление какие-либо, то ты подписывай, а иначе просто опустят... С искренним уважением к тебе, сосед».

- Сосед этот — Тарасов Петр Александрович. Я прошу его тоже вызвать и тоже допросить его здесь, прежде чем решать  вопрос. Адвокат, Виктор Иванович, приезжал ко мне 15 января. Записка написана через несколько дней после этого. Следующей встречи с адвокатом мне уже не дали. Это тоже подтверждает, что было давление. Я прошу эту записку тоже к делу приложить, - заявил суду Пулялин.

Следом Виктор Козлитин зачитал письмо, пришедшее ему еще от одного заключенного ИК-56, который пишет о том, что начальник оперативной части Колесников признавался ему, что он выбил из Пулялина и Коростелева признательные показания. «Колесников указывал, что ничего не боится, что у него хорошие связи в прокуратуре, в следственном комитете и ФСИН и что его всегда покроют за его заслуги, за выбитые явки с повинной», - сообщает в письме заключенный и также заявляет о готовности дать в суде более развернутые показания в том случае, если к нему будет применена норма закона о защите свидетелей.

- Прошу приобщить и дать ход, - заключил адвокат Козлитин.

Константин Рыбалов, поддержав ходатайства потерпевших, повторно предложил  вызвать в суд оперативника Колесникова, а также других сотрудников колонии — Вавилова и Камаевского, вопрос же об оглашении показаний потерпевшего Пулялина перед присяжными оставить открытым.

- Хочу обратить внимание суда на то, что нам стали известны факты, о включении Пулялина в программу защиты свидетелей по делу, - отметила адвокат Елена Моисеева. - Безусловно, такой факт не мог быть безосновательным. Если Пулялина действительно защищали от оперативного сотрудника Колесникова, значит, были на то основания. Если были основания, значит, то, что говорит Пулялин, это правда. И мы эту правду должны установить и проверить. А без истребования документов уголовного дела №423 это невозможно сделать объективно... Нужно допросить, безусловно, Колесникова и других лиц, о которых заявляла защита, и тогда уже решать вопрос.

Антон Коростелев, предложив суду организовать доставку заключенных в Екатеринбург и посредством телемоста осуществить их допрос, попытался объяснить суду важность выполнения этой его просьбы: «Поскольку мы являемся лицами подневольными, то у нас не имеется возможности доказать, что нас били, то есть записать, снять это на видеокамеру, и поэтому прошу суд удовлетворить наши ходатайства о вызове данных свидетелей, потому что это единственная наша возможность доказать, что нас там били, издевались над нами и пытали в целях получения признательных показаний для того, чтобы осудить этих лиц (показывает в сторону подсудимых - «7х7»), забрать их бизнес и т.д. и т.п.»

- Если мы ограничимся в проверке доводов Пулялина и Коростелева лишь допросом самого заинтересованного лица, следователя Овсянникова, то это будет настолько красноречиво необъективно, что говорить о состязательности тогда и не приходится, - добавил реплику адвокат Рыбалов.

Выслушав стороны, председательствующий в процессе Александр Мищенко объявил, что «суд считает возможным и необходимым удовлетворить ходатайство стороны обвинения об оглашении показаний Пулялина от 3 февраля 2010 года перед присяжными заседателями». Заявление Кубашева и записка Тарасова будут направлены в СУСК по Свердловской области для проверки изложенных в них фактов.