Юлия Латынина, "Код доступа", радио "Эхо Москвы"

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45. И, наверное, крупная новость на этой неделе – это обвинительный приговор, вынесенный Виктору Буту американским судом присяжных. Поскольку для того, чтобы получить защиту от РФ гражданину РФ надо, во-первых, находиться вне пределов СССР, а, во-вторых, быть жутким мерзавцем, то российские власти за Бута вступились как следует. Вот у нас МИД заявил, что обвинительный вердикт вынесен при беспрецедентном политическом давлении властей США. У нас составили список американцев, которым закрыт въезд в Россию из-за того, что они преследовали честного торговца Бута. МИД зачем-то сообщил, что будет добиваться экстрадиции Бута в Россию. Частные эксперты разошлись вообще – мне особенно понравился некий Игорь Коротченко, который член Общественного совета при Минобороне и который заявил, цитирую, что «дело Бута является одним из компонентов развернутой на Западе кампании информационного давления по дискредитации России», и вообще произошло потому, что Путин выдвинулся на пост президента.

В общем, Анжелу Дэвис так не защищали, как защищает МИД Бута. Напомню, что Виктор Бут, торговец оружием, одна из самых одиозных личностей на планете был пойман с поличным на том, что пообещал продать ФАРК, то есть колумбийским наркотеррористам, лидера которых, кстати, на этой неделе шлепнули, целый арсенал. Фактически речь шла не о поставке партии оружия, а о поставке оружия для целой войны против американской армии в размере примерно похожем на то, что американцы поставляли в Афганистан. Только в первой партии, которая уже была, по словам Бута, наготове, он планировал поставить 100 ПЗРК, обещался поставить боевые вертолеты, ПТУРСы, обещался сбросить оружие на боевых парашютах в лес, все дела. Ну, то есть понятно, что...

Сравним, много или мало 100 ПЗРК сразу же и 700-800 еще? 700-800 всего. Ну, в сентябре 1986 года США поставили в Афганистан первую партию Стингеров – это было 250 штук. Всего по разным оценкам США поставили в Афганистан от 500 до 2000 Стингеров. Это переломило ход войны, и понятно, что решение о поставке оружия в таком размере требует санкции государства или, по крайней мере, участия самых высокопоставленных российских чиновников.

При этом Бут еще, который прилетел в Таиланд, он прилетел на переговоры из России, заявил террористам и торговцам наркотиками, что у нас, цитирую, «общий враг». Поскольку посланцы ФАРК оказались американскими агентами, то Бута повязали, осудили, присяжным поставили всю эту пленку.

Главное в этом деле, собственно, что? Торговля оружием в России – монополия государства. И возникает вопрос: от имени какого ведомства господин Бут собирался продавать террористам и наркоторговцам ПЗРК, ПТУРСы, вертолеты и далее по списку? Что должно было служить средством оплаты? Деньги? Тогда кто с российской стороны получал деньги? Кокаин? Тогда какое ведомство и сколько должно было получать кокаина и где оно собиралось его реализовывать?

Если торговля оружием с террористами и наркоторговцами была инициативой не ведомства, а конкретных чиновников, то как их звали? Они как, собирались получать деньги или кокаин? Сколько же оружия через Бута они продали за деньги, налево? Почему мы их не видим на скамье подсудимых в России? Что означали слова Бута «У нас общий враг»? Россия и США официально находятся в дружеских отношениях. Кто в руководстве России считает, что партнерами России являются наркоторговцы и террористы, а вот те, кто борются с наркоторговцами и террористами, являются врагами России?

Ответа на этот вопрос нет. Российский МИД, в общем-то, своими заявлениями идентифицирует, продолжает идентифицировать Россию как партнера наркоторговцев и террористов. И важная подробность в этой истории, на мой взгляд, заключается в том, что МИД не сразу вступился за Бута – его сначала задержали в Таиланде, потом была пауза несколько недель, потом были какие-то осторожные достаточно заявления, потом выступил официальный представитель МИДа господин Камынин. Он же сказал что-то типа «ну вот, мы будем следить, чтобы права Бута не были нарушены». Постепенно заявления официальных лиц делались все непреклоннее.

Это заставляет предполагать, что операция по снабжению наркотеррористов ПЗРК, конечно, не была санкционирована на самом верху, то есть Путиным, но что в нее были вовлечены люди, которые были как-то достаточно близки к Владимиру Владимировичу, чтобы обратиться за поддержкой на самый верх. Может, они обратились не сразу. Может, они добежали сначала до всяких мелких сошек. Может, им было так не очень легко прийти и сказать «Вот, знаете, тут такое дело, мы тут немножечко оружие наркотеррористам собирались продать. Вот, проклятые американцы сорвали нашу сделку. Ну вот...» Судя по всему... Я не знаю, в какой форме это было сказано, но такого размаха официального негодования в нашей вертикали обычно не бывает без одобрения - не приказа, а хотя бы одобрения сверху.

И вот это меня, если честно, удивляет, потому что, ну а вот эти ребята, у них вся Россия в кармане, нефть и газ они забрали, крышуют девелопмент, торговлю, берут миллионами, воруют миллиардами. Ну, вот, могут ходить налево, вверх, направо. Нет, им понадобилось еще подзаработать продажей оружия наркотеррористам. И когда это вылезло, то им с самого верха не сказали «Ну что же вы там, козлы, не могли попастись в другом месте?», их принялись отмазывать.

Вот в этом смысле дело Бута – оно ужасно похоже на дело Магнитского, потому что, ну, в случае Магнитского понятно, что там не Путин крал 200-300 миллионов долларов из бюджета. Но вот когда выяснилось, что деньги украдены, то решение о защите воров, ну, понятно нам сейчас, что оно было принято не на низовом уровне. Не Путин поставлял оружие ФАРКу (собирался), но когда это выяснилось, вот, Бута у нас теперь защищают как Луиса Корвалана.

И на мой взгляд, это одна из причин, почему существующий режим идет к пропасти. Потому что те, кто совершают преступления, никогда не наказываются вне зависимости от того, что эти люди делают. Как следствие преступлений совершается больше, система идет вразнос. Опять же, Россия в глазах мирового сообщества выглядит довольно странно. Ну, нам, в общем, всего хватает без того, чтобы выглядеть сообщниками господина Бута.

Ну и, конечно, такая маленькая деталь. В общем-то, на мой взгляд, государству имеет смысл протестовать только тогда, когда протест приносит какие-то плоды. Заявлять, что, мол, Россия будет добиваться, что Бут будет отбывать срок в России, ну, глупо. Во-первых, не сдадут. Во-вторых, ну, если честно, выглядит это как малява: «Держись, братан, нас не сдавай, мы тебя вытащим». Ну, если такое использование МИДа для передачи маляв от сообщников торговцу оружием, оно не может вдохновлять.

+7 985 970-45-45 – это смски. У меня много вопросов по Русскому маршу, но если можно, я начну с другого, на мой взгляд, косвенно связанного сюжета, это история с эфиром «Центрального телевидения», с которого как раз накануне Русского марша слетел сюжет о похищении в Чечне силовиками без суда и следствия некоего Ислама Умарпашаева.

Внимательно, естественно, все этот сюжет, наверное, просмотрели после того, как он слетел. Тем более, что это было страшно разрекламировано. Сразу скажу 2 вещи, что сюжет был сделан очень профессионально и в нем были представлены точки зрения обеих сторон, и в Чечне это требует просто незаурядного мужества. И вторая вещь, которая, конечно, меня потрясла – это мужество той же сводной мобильной группы правозащитников, потому что после смерти Натальи Эстемировой эти люди приезжают в Чечню, эти люди живут там, ну, в общем, действительно, просто в условиях, когда шаг влево, шаг вправо может кончиться расстрелом. Эти люди сидят на квартире всегда вместе, всегда русские, всегда держат себе в кармане включенный диктофон. То есть да, вот это такой правозащитный подвиг.

Но вот, собственно, на этом хорошие новости кончаются, потому что по просмотре сюжета у меня возник ряд вопросов. Тем, кто его не видел, напомню, что Умарпашаев, который предстает перед телезрителем со свежесломанным носом, такой кровавой повязкой со свежей кровью, что довольно странно, поскольку его похитили несколько месяцев назад и освободили несколько месяцев назад (откуда повязка, непонятно). И он говорит, что похитили его ни за что, ни про что, обвинили (ну, кто бы мог подумать) в связях с боевиками, держали 4 месяца на базе ОМОНа. Но вот когда убедились, что к боевикам он не имеет никакого отношения, стали готовить на результат, то есть хорошо кормили, отращивали бороду, чтобы подкинуть в качестве трупа на место спецоперации.

Но вот тут эта самая сводная мобильная группа правозащитников засекла его по сигналу мобильника на базе ОМОНа, обратилась в Страсбург. В общем, поднялся такой шум, что кровавые палачи выпустили жертву. И, собственно, каждый раз, когда человек рассказывает такую историю, у меня сразу возникло 3 вопроса, ответ на которые из сюжета был не ясен.

Первое, за что, собственно, Ислама Умарпашаева взяли? Потому что Умарпашаев уже один раз попался силовикам, он получил 7 месяцев за то, что как он говорит кого-то подвез, а этот кто-то что-то натворил. Ну, я должна сказать, что эта фраза является абсолютно стандартной отмазкой боевиков. «Я их случайно подвез». Ну представьте, если человек на суде скажет «Вы знаете, я их случайно подвез, а они банк случайно побежали грабить». Она иногда справедлива в том смысле, что не всегда люди, которые находятся на периферии исламистского движения, они специально вовлекаются в это движение. То есть в какой-то момент их подставляют товарищи, записывают на пленку, действительно, вовлекают их в какие-то действия, даже если люди еще не готовы. То есть та сторона тоже подставляет людей. Но она никогда не подставляет тех, кто ей очень далек – она случайных прохожих не берет, она берет тех, кто уже разделяет соответствующие идеалы.

Ну и второе, вот, Умарпашаева взяли второй раз за то, что он писал всякие слова про милиционеров в чатах. Хотелось бы, все-таки, услышать, что им написал Умарпашаев. Еще меня очень страшно смутила вот эта история про загадочную аппаратуру, которая позволила правозащитникам засечь мобильник Умарпашаева на базе ОМОНа. Ну как вот? Ну, что это за аппаратура? Что, человек, прикованный к батарее, разговаривал по мобильнику? Ну хорошо, даже если этот мобильник засекли, ну, пришли правозащитники в ОМОН, сказали «У вас тут мобильник Умарпашаева». Им в ответ: «Да-да-да, вот мы как раз его взяли в лесу с мобильником. Он отстреливался. Так это, значит, Умарпашаев? Так это, значит, ваш?»

Я, собственно, вот к чему задавала эти вопросы. Без суда не значит без причины – я хочу знать эту причину. Если мне ничего про причину не говорят, а вместо того сообщают, что режим Кадырова похищает чеченцев без всякой причины, то это, господа, фигня. Я задавала эти вопросы потому, что вопреки леволиберальному сознанию, которое воспитано на «Трех толстяках» и на «Звездных войнах», где всякий мятежник, или гимнаст Тибул, или Люк Скайуокер... Ни Тибулов, ни Скайуокеров в Чечне не осталось. Некоторое количество Тибулов и Скайуокеров сражалось за свободу Чечни в первой чеченской, теперь они все или мертвые, или служат у Кадырова, а против Кадырова сражаются исламисты.

А у исламистов, несмотря на все многоликость, есть довольно определенная идеология. Социализм, например, шире, да? Не всякий социалист есть Пол Пот. Национализм шире: не всякий националист есть Гитлер. Вот, прошел Русский марш, вот людям, которые на нем были, предъявляли, что даже если, типа, вы сами не Гитлеры, то вы рядом идете с Гитлером и все равно это Гитлером кончится. Но, вот, по поводу исламизма это даже предъявлять и доказывать не нужно, а это вполне определенная идеология, у которой есть свой особый язык, у них есть свой определенный мир. Там на этих сайтах Россия всегда именуется «Русней», там Махачкала на джихадистских сайтах именуется «Шамиль-Калой», там Урал именуется «оккупированным Русней» и так далее. Вот для этой идеологии демократии это джахилия, язычество. Не мусульмане – это кафиры, убийство которых угодно Аллаху. Мусульмане, но не такие как ты, – мунафики, убийство которых тоже угодно Аллаху.

Для этих людей единственная форма взаимоотношения с неверным – это джихад, который есть индивидуальная обязанность каждого мусульманина, если он оборонительный, а у этих людей всякий джихад оборонительный, и у них оборонительный джихад и на Кавказе, что хотя бы имеет исторические обоснования, и против Америки, что уже совсем странно.

И вот так получается, что как только исламист попадает или в Гуантанамо, или в подвал в Центорое, то он обращается к правозащитникам. И вдруг правозащитники говорят мне как сказал в свое время Клаудио Кордоне, один из руководителей Amnesty International, что да, джихад позволителен, если он оборонительный. Но Клаудио Кордоне, наверное, не знал, что это же говорит Бен Ладен и называет оборонительным свой джихад против Америки, что это центральный пункт исламизма как, ну, скажем, диктатура пролетариата – центральный пункт ленинского учения. И, вот, тогда кафиры начинают излагать то, что сделано и сказано исламистом какими-то своими словами, начинают рассказывать нам, протестовать, что Бен Ладена убили без суда и без следствия, начинают рассказывать про кровавый режим, который взрывал дома, про то, что исламистов берут, хотя они исключительно замечательные люди и только молятся по-другому. И при этом из речей правозащитников удивительным образом истекает вся эта лексика «джихад», «фарзай», «куфр», «джахилия». И при этом, собственно, исчезает сама специфика этого мира, потому что это очень специфический мир, это очень специфические сайты, где люди там обсуждают часами и страницами всякие технические предписания религии, где люди часами и страницами обсуждают, можно ли убивать жен и детей неверных, и приходят к выводу, что можно, потому что это причиняет боль врагу.

И вот вопреки утверждениям правозащитников, жертвами кадыровцев, да, собственно, так же, как и, скажем, узниками Гуантанамо, становятся не кто угодно, а именно исламисты. И, вот, мне лично бы не хотелось защитником быть людей, которые считают, что мой мир должен быть уничтожен, все ценности, которыми я живу, есть язычество и мерзость, что я должна быть убита, но в случае, если я раскаюсь, выдана замуж третьей женой за человека, который повесит на меня хиджаб и запретит садиться за руль автомобиля.

Я вот не хочу защищать этого человека вне зависимости от того, что он сделал, взрывал дома в Москве или только, цитирую, «подвез кого-то», или там написал что-то в чате.

А если этот человек ни в чем не виноват, допустим, его оговорили из личной вражды, допустим, произошла чудовищная ошибка. Понятно, что ошибки бывают. Вот, помните израильтян? Они застрелили официанта вместо лидера Черного сентября. То я хочу, что, ну, не докажите мне эту ошибку, ну, хотя бы обоснуйте.

И вот в ответ на эти вопросы я получила кучу возмущенных текстов, из которых мне больше всего понравился текст Александра Черкасова, который заявил, что спорить со мной он не будет по причине, цитирую, «отсутствия не то, чтобы предмета, а поля для спора». И порекомендовал, что желающие выяснить о деле Умарпашаева могут обратиться к статье Татьяны Лакшиной на Полит.ру или к первоисточнику, материалам, которые опубликовала сводная мобильная группа.

Вот я прочитала все эти материалы, прочитала статью Лакшиной. Свои ответы я не получила. Более того, в статье Лакшиной странным образом исчезла история про первый приговор Умарпашаева, который кого-то там подвозил, и там утверждалось, что вся его проблема из-за того, что он там на кого-то ругался в чате. Причем, дело Умарпашаева – да, оно такое знаменитое, все борцы за права узников Гуантанамо, за права мусульманских женщин в Африке и так далее, ну, просто обзаявлялись по его поводу: заявления делали и Human Rights Watch, Frontline, Международная федерация за права человека, Silverlight Defenders. Вот, есть Amnesty International, ну, вот та самая, которая защищала Муаззама Бега и объясняла, что оборонительный джихад возможен. Вот там у них тоже висит заявление, кнопочка с призывом «Нажмите на кнопочку, как можно скорее отправьте обращение, выразите тревогу в связи с опасностью, грозящей Исламу Умарпашаеву».

На всех этих сайтах принципиально начисто отсутствовал ответ на вопрос «Что же, все-таки, делал Умарпашаев?» Ну, к тому же выяснилась, все-таки, такая неприятная история, вот эта история с освобождением Умарпашаева путем получения биллинга. Ну, я не знаю. Человек, который его освободил, глава Комитета против пыток Игорь Каляпин впервые рассказал эту историю в интервью журналу «Эсквайр». По свежим следам в своем ЖЖ он изложил куда более прозаическую историю, которая заключалась в том, что родичи Умарпашаева побежали в Страсбург, это обеспокоило омоновцев. Явно Умарпашаев – не самый серьезный боевик, ему просто сказали «Ну, иди вон».

То есть история чудесного спасения Умарпашаева накануне убиения – она как-то, вот, по мере приближения к источникам немножко теряла актуальность. Тем более, что вот это вот не совсем понятно, произносили или не произносили омоновцы эту фразу, что «мы тебя сейчас сделаем на результат», или они его просто хорошо кормили, ну, насколько можно хорошо кормить человека в тюрьме. Потому что в том же самом ЖЖ Каляпина ничего об этом не говорится по свежим следам, а зато через несколько месяцев рассказывается история, как пришли они к какому-то чеченскому чиновнику, и, вот, когда отец Умарпашаева сказал, что Умарпашаева хорошо кормили, то этот чеченский чиновник сказал: «Ага, готовили на результат». То есть вот какое-то такое подозрение, что эта фраза пришла немножко позднее.

То есть вот остались, собственно, мои вопросы без ответа. И почему я стала говорить об этом перед тем, как говорить о Русском марше? Потому что, вот, прошел Русский марш, на него пришло значительно больше народу, чем на митинг в защиту господина Умарпашаева. На этом марше несли самые разные лозунги, в том числе очень популярный среди националистов лозунг, который я здесь, естественно, за непечатностью воспроизвести не могу, но который в более-менее приличном виде называется «Иметь Кавказ». Так вот я должна сказать, что альтернативный лозунг «Пусть нас имеют исламисты», который предлагает мне Amnesty International и правозащитники, он никогда не соберет массовой аудитории.

+7 985 970-45-45 – я, на самом деле, не хотела сегодня довольно долго говорить о Русском марше, потому что... Да, я не знаю, что это такое и чем это кончится. Мне не нравятся нацисты, мне не нравится, когда всех националистов приравнивают к нацистам – это просто неправда. XIX век был, допустим, достаточно националистическим веком. XIX век постоянно твердил то о времени белого человека, то о том, что черные – обезьяны, то еще о чем-то. Все это, может быть, было нехорошо, все это, может быть, было неправильно (или правильно, да?), но по крайней мере, к нацизму это отношения не имело.

XX век, породивший нацизм, был веком демократии, был веком всеобщего избирательного права. И, к сожалению, когда нам говорят, что всеобщее избирательное право порождает только хорошие вещи, да нет: как раз именно народ, именно толпа, именно всеобщее голосование народа и попытка его как-то самоидентифицироваться, она и порождает такие вещи как или нацизм, или коммунизм. Ну, это просто разные способы идентификации толпы: мы тут все рабочие или мы тут все русские, немцы, чеченцы и так далее.

Но понимаете, с одной стороны, я вижу, насколько российское националистическое движение просто пропитано засланными казачками. Это достаточно хорошо выяснил процесс по убийству Маркелова и Бабуровой, когда оказалось, что организации Русский образ и Русский вердикт, все-таки, существовали даже не сами по себе, что у них были какие-то связи с какими-то кремлевскими ребятами, с Сергеем Сергеевичем Никулкиным, который сейчас бегает.

Есть еще более комичная история, которую мне рассказывали, которую я никак подтвердить не могу. Это история про того фсошника... Впрочем, перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. +7 985 970-45-45, это «Код доступа». И продолжаю разговор о национализме. И очень смешная история, которая... Вот тут я могу сказать, что я не ручаюсь за ее подлинность, но она касается того человека, сотрудника ФСО, которого задержали за создание нацистской, даже не националистической как раз, фактически террористической ячейки в Орле. Дело в том, что как мне рассказывали (я думаю, что «Новая газета» будет просто расследовать эту историю, не я там ею занимаюсь), потихонечку выяснилось, что не только хорошо знали, что такая ячейка была создана, но и в ней участвовали выпускники училища, которые должны обеспечивать охрану президента России. И более того, они должны были обеспечивать эту охрану в Ярославле. И более того, когда их взяли, с ними была взрывчатка. Это называется «Подорваться на собственной петарде».

Вот такая азефовщина, конечно, будет неизбежно. Но понимаете, вот я что хочу сказать? Вот новость сегодняшнего дня одна, родственники и друзья Аслана Черкесова, который осужден за убийство Свиридова к 20 годам, перекрыли трассу в Нальчике. Вы знаете, на мой взгляд, они имели полное право это сделать, потому что я уже говорила, что несмотря на то, что Аслан Черкесов – крайне неприятный персонаж, пожалуй, эти 20 лет, действительно, дали ему за цвет волос.

Вот замечательная история, которая случилась в Грозном, когда после того как краснодарский Спартак стал выигрывать со счетом 3:0, то человека, который забил 2 года, нападающего Спартака Гогниева стали избивать дубинками, то ли сломали 2 ребра, то ли нет... Вернее, то ли сломали ребра, то ли нет, то ли это было, то ли нет. Сам Гогниев молчит, чеченские власти заявляют, что, типа, его потом отвели и потом поговорили, и сейчас он даже еще и молчит. Ну так, ребята, ну если это происходит на матче в Грозном, то, наверное, ответные действия будут происходить в Москве. И, наверное, в Москве будут ходить с плакатами, что Москва – не Кавказ.

Когда на эту тему пытаешься дискутировать, я уже об этом говорила, что выясняется, что эта тема связана с какими-то глубинными табу современного леволиберального сознания, нам говорят «На эту тему дискутировать нельзя». Ну, это не аргумент дискуссии, потому что... Да нет, я согласна, что очень часто человек к тебе приходит и говорит «Ну там вчера на Землю прилетели инопланетяне». Ну, ты не обсуждаешь всерьез эту тему, ты говоришь «Ладно-ладно. Вот это тот человек, который говорит, что на Землю прилетели инопланетяне». Но если дискуссия, действительно, серьезна, то, в общем, можно найти аргументы насчет инопланетян кроме «Нельзя».

Это такие не аргументы в дискуссии – это аргументы в повседневности. И те аргументы, которые нам вдруг начинают приводить типа «Национализм дозволен только среди малых народов». Я с удивлением прочла у коллеги Михаила Берга на сайте Ёж.ру вот такой вот тезис, что национализм, типа, дозволен только среди малых народов, вот, например, греки против персов имели право объединиться на национальной почве. Надо сказать, я просто сильно посмеялась, потому что трудно было привести более неудачный пример. Потому что греческое общество отличалось исключительной ксенофобией, причем в силу демократического устройства. Потому что вся история вражды Персии и Греции известна нам со слов греков. Персия не была деспотическим государством в стиле Саддама Хусейна, это было, скорее, феодальное государство с воинственной аристократией и самоуправляемыми в том числе греческими городами.

Кто в чьи дела влезал больше, персы в греческие или греки в персидские, там бабушка надвое сказала. Во всяком случае, бедные воинственные греки вели себя по отношению к более зажиточной Персии примерно как черкесские племена по отношению к России со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде карательных экспедиций.

Что касается рассказов о бесчисленных персидских полчищах, которые были разгромлены при Марафоне, ну, в общем, они, все-таки, в стиле «Охотничьих рассказов» выполнены и были высмеяны еще в конце XIX века всеми военными историками, начиная с великого Ганса Дельбрюка, потому что... Я ничуть не умаляю победы при Марафоне, но, вот, просто приведу самый простой пример. Греческие воины постоянно сражались в Персии в качестве наемников. Ну, они очень уважались, постоянно нанимались. Но понятно, что, вот, тезис, что у персов были полчища, а воевали они друг с другом с помощью греков, не выдерживает критики.

Что было у греков? Это была, действительно, ксенофобия. Греки очень хорошо – и Ксенофонт, и Геродот, и Фукидид – объясняли, почему варвары по природе своей рабы. 3 главных аргумента были те, что, во-первых, варвары платят налоги. В Афинах, напомню, граждане налогов не платили. Во-вторых, у них были единые меры длины, вообще меры. В-третьих, они стеснялись ходить голыми в отличие от греков. Вот, страшно представить себе, что при такой аргументации можно сделать с США. И, вот, да, такой еще пример греческой ксенофобии: никто из персов не сделал карьеру в греческих полисах. В Персии ровно наоборот: грек легко делал карьеру, изгнанник легко делал карьеру.

Это все я не к тому, что там собираюсь пересматривать историю, рассказывать тут о деспотической Греции и свободной Персии. Вся история, собственно, известна нам со слов греков именно потому, что именно греческая свобода, именно афинская демократия привели к возникновению науки под названием «История», как они привели к возникновению наук под названием «Геометрия», «Математика», «Логика». У персов ничего такого не возникло. Но, вот, это очень печальная история, которая заключается в том, что греческая демократия была довольно тесно связана с ксенофобией. И это довольно частый удел демократий. Потому что, действительно, XIX-й век никак не отличался нацизмом при том, что он был построен на довольно сильных идея расового превосходства белой расы над другими.

Хотя, в нем были тревожные звоночки, и первый тревожный звоночек, наверное, начался с французской революции, когда граждане освобожденной Франции задумались о нации, о родине, задумались о способе национальной идентификации. Потому что до этого аристократия не имела идею служения своему собственному отечеству, имела идею служения монарху. Но понятно, что аристократия чувствовала, граф одного государства чувствовал себя более единым с графом другого государства, чем с простолюдином.

И второй раз эта идея, идея национального единства была использована Бисмарком уже при создании единой Германии. Для этого Бисмарк специально расширил избирательные права именно с тем, что либерализм немногочисленных богатых избирателей ему не нравился, он хотел это разбавить патриотизмом масс.

Напомню еще одну историю, что город Вена был космополитической столицей Австрийской империи. Совершенно фантастический город, совершено интернациональный. Ну, потом избирательный ценз у империи был резко понижен для выборов мэра города, избиратели избрали мэром в 1895 году Карла Люгера. В общем, действительно, этот человек был не националист – это был нацист. Император был так шокирован, что 2 года отказывался утверждать его в должности.

Вот, тезис о том, что всякий национализм есть нацизм, ну, он просто интеллектуально, на мой взгляд, нечестен. Он... Ну как? А хорошо, вот, Лермонтов пишет «Злой чечен ползет на берег», да? Пушкин пишет «Клеветникам России», не говоря уже о совершенно фашистской поэме, которая называется «Полтава». Вот, по нынешним временам это все политически некорректные тексты. XIX-й век, действительно, очень сильно обсуждал проблему наций – обсуждали ее хоть немецкие романтики, хоть кто угодно.

В XX веке на проблему наций наложено табу, и проблема наций превратилась, действительно, в удел толпы. И самое неприятное, что, как я уже сказала, толпа – это толпа, вовсе не только российская толпа. Каждый раз, когда мы в бедной стране встречаемся со всеобщим избирательным правом и с тем, что решает улица, мы видим, что если эта страна не оказывается социалистической, то эта страна оказывается нацистской. А очень часто и то, и другое.

Если, например, посмотреть на арабский Восток, то я не могу сказать, что очень хорошо арабский Восток в средние века уживался с евреями, но прекрасно евреи уживались при дворе правителей. Сейчас смерти евреев требует именно арабская улица, и господа, ну, вот, как мы будем с этим обстоятельством? Мнение народа священно? Или народу кто-то заморочил голову?

А если мы посмотрим на африканские государства, там геноциды типа геноцида Хуту и Тутси – ну, это же тоже воля народа. То есть каждый раз, когда в политику вмешивается воля толпы и воля народа, то самое, что у нас называется «всеобщим избирательным правом», то самое, что у нас называют «волей народа», то возникает эта опасность превращения национализма в нацизм.

И еще раз повторяю, это просто все очень неприятные и страшные проблемы, которые, наверное, надо обсуждать, и, наверное, в первую очередь они должны обсуждаться с тем, чтобы национализм в нацизм не превращался. Потому что если нам говорят, что эти проблемы обсуждать нельзя, ну, давайте, во-первых, распространим это во все стороны исторического уравнения, скажем, что Пушкин и Лермонтов, которые обсуждали эти проблему, они тоже, значит, нацисты, они тоже, значит, Освенцим.

А во-вторых, ну, если эти проблемы обсуждать нельзя, то их будет обсуждать только улица. И ровно в том виде, в котором она... В самом отвратительном виде из тех, которые она обсуждает.

+7 985 970-45-45, и я не могу не сказать о тоже очень интересной истории, которую я продолжаю, в которую я оказалась вовлечена с той минуты, когда человек, который обвиняется в поджоге Пассажа в городе Ухте Фарид Махмудов, подал на меня иск о том, что я обозвала его «ухтинским цапком» и организатором поджога. Напомню, что сам поджог случился 11 июля 2005 года, заживо сгорели 25 человек, что преступление отличалось исключительной наглостью, потому что подожгли Пассаж буквально на глазах у 20 свидетелей 2 молодых человека, которых свидетели очень хорошо описали. Например, они заметили, что один из них был с крашеными волосами, светлыми, но крашеными. Что поджигатели попали на видеокамеры соседнего магазина, принадлежавшего вот этому самому Махмудову, но записи этих камер были стерты. Что, как мне заявили матери погибших, Ольга Мельченко, Ирина Никифорова и Валентина Стражникова, вот сразу же в первый день в толпе начали кричать, что это Фарид. Что дело не двигалось с места пока оба поджигателя (это были ранее судимые Коростелев и Пулялин) не попались на другом преступлении – они громили магазин «Сотовик» такой же, как сгорел в Пассаже, и что в мае 2006 года Пулялин и Коростелев написали явку с повинной, в которой назвали как раз заказчиком поджога Фарида Махмудова. По их словам, все началось с драки в марте 2005 года – там они подрались с племянником Фарида Давидом, Давид послал на помощь взрослых, Пулялина и Коростелева увезли в лес, повесили на них долг 500 тысяч долларов. Потом в счет отработки долга от них потребовали поджечь Пассаж. И такая деталь: им еще за это обещали заплатить 200 тысяч рублей, однако заплатили только 10 тысяч, то есть по 200 рублей за каждого убитого.

Вот это долгая тяжелая история, которая тянется уже несколько лет. На этой неделе 2 ноября состоялось первое заседание по обвинению Фарида Махмудова и его двоих братьев, один из которых в бегах, и их друга Валентина Гаджиева в организации поджога Пассажа. И несколько удивительных историй, с этим связанных. Дело в том, что накануне этого суда в Сыктывкаре состоялся митинг Стратегии-31 – на нем не обошлось без провокаций, подробности этой грязной провокации легко найти в блоге организатора митинга (его зовут Павел Сафронов). И суть заключалась в том, что на площадь вышли некие люди. Причем, один из них был местный нашист бывший, а теперь доверенное лицо общероссийского Народного фронта некто Рзаев, который, как пишет Сафронов, выступил с листовками в поддержку дагов-пироманов из Ухты.

Более того, другой сорганизатор митинга, лидер национал-патриотов Коми Алексей Колегов тоже более, чем резко отреагировал на этих провокаторов. Он сказал, что, цитирую, «может быть, они от партии власти сюда вышли и призывали освободить братьев Махмудовых, по которым электрический стул плачет». То есть вот из вышесказанного можно заключить, что та теория, о которой нам рассказывают защитники братьев Махмудовых о том, что, во-первых, Пассаж сгорел сам, а во-вторых его подожгли проклятые менты, чтобы отобрать бизнес у честных братьев Махмудовых, не пользуется в Коми большой популярностью. Редко, когда так бывает, чтобы правозащитники и национал-патриоты сходились в оценках, потому что «даги-пироманы», «электрический стул плачет» - это больше, чем могла позволить себе я в своем эфире.

Но меня вот что интересует. Вот, 2 ноября начинается этот суд, и первое, что делает господин государственный обвинитель (а суд присяжных, напоминаю), он требует закрытого процесса. Ну, закрытым процесс не будет уже – это, так сказать, государственному обвинителю не дали. Но это меня совершенно потрясло, потому что... Ну как, ребят? Ведь, вот, посмотрите, вам же все карты в руки, вы посмотрите, что говорят защитники братьев Махмудовых. Они рассказывают на эфирах, что Пассаж сгорел сам. Ну, вот, это представьте себе, это на глазах 20-ти человек все это поджигали, там было вылито то ли 10, то ли 20, то ли 25 литров газолина, там пламя не просто встало стеной, там этот огненный вал распространялся не в течение минуты, а в течение нескольких секунд, поэтому и сгорело 25 человек – они реально сгорели. Там сгорела вахтерша, которая видела, как льют этот газолин. Она закричала преступникам: «Что вы делаете?» Она сгорела, она не успела убежать.

И вот после того как эта огненная волна промчалась, буквально через достаточно короткое время (там пожарные быстро приехали) они заходят в этот еще не потушенный ад, там еще бушует огонь, они входят на центральную лестницу, где вот эта страшная взвесь грязь, вода, облетевшая штукатурка, и просто ногами натыкаются в этом болоте на не до конца расплавившиеся емкости и сумки. И они их вытаскивают. И, вот, с этими сумками, с этими плетеными сумками хозяйственными как раз видели этих поджигателей, 20 человек видело, еще раз повторяю. И, вот, эти люди нам рассказывают, что Пассаж, наверное, сгорел сам от электротехнических работ. Пользуйтесь этим. Пользуйтесь, смотрите, что говорят адвокаты. Они говорят «А мы хотим заявить отвод всему Верховному суду Коми». Они говорят: «А вы знаете, господин Махмудов не знает русского языка – ему нужен переводчик». Ну, замечательно: значит, сами адвокаты общаются с Махмудовым, видимо, на русском языке, без переводчика, Махмудов всю жизнь вел дела в Ухте на русском языке, тут ему понадобился переводчик. Пользуйтесь этим, не настраивайте против себя народ, когда вы говорите глупости.

Я подумала: «Почему это?» Значит, один из вариантов, который я могу себе представить, заключается в том, что очень страшно, что всплывут все те случаи, когда власть поддерживала Махмудовых и, в частности, ФСБ поддерживала Махмудовых. Разумеется, не все ФСБ, да? Там конкретный человек, этого конкретного человека, прежде всего, звали Начальник УФСБ по городу Ухте господин Сергей Жойкин, который сначала еще, в ноябре 2005 года подал докладную записку о том, что Пассаж сожгла дагестанская преступная группировка, а потом через некоторое время, вы знаете, устроился замом на завод, учредителем которого был Махмудов. И там роль ФСБ во всем этом деле совершенно ужасна, потому что там был такой оправдательный приговор первоначально поджигателям. На этом оправдательном приговоре, о котором я долго говорила как-то несколько передач назад буквально все свидетели отказались от своих показаний – никто ничего не помнил, 20 свидетелей сказали, даже те, со слов которых рисовался фоторобот, сказали «Да мы ничего не помним». Люди, которые рассказывали, друзья Коростелева и Пулялина, которые рассказывали о драке с дагестанцами, вдруг стали говорить, что «нет, мы ничего не помним, не помним, кто с кем дрался». Менты забыли об этой драке, хотя и они ее приезжали разнимать.

И, вот, на следующем процессе выяснилось, что всех свидетелей (ну, не всех, но многих) таскали в ФСБ. И там еще одна есть потрясающая вещь – это просто у меня вопрос к следователям. Потому что в деле есть разговоры Пулялина и Коростелева. И в этих разговорах – это записанные ФСБ разговоры сразу после их ареста, в которых они в ужасе – в одном разговоре они говорят друг с другом, что сюда звонил Фарид (то есть «сюда» - это в колонию), что надо отказываться от показаний. В другом разговоре они подтверждают, что надо отказываться от показаний, потому что, цитирую, «руки-ноги найдут отдельно, головы найдут отдельно, - цитирую дословно, - одна будет на крохоле, другая в Чепьюшке плавать». Ну, этих разговоров всего 4 штуки. А там есть, насколько я понимаю, еще есть разговоры – эти ребята постоянно общались между собой. И где остальные разговоры? Почему ФСБ, которая их писала, не отдала их следствию? Что в этих разговорах? Мне лично очень интересно знать.

На самом деле, с этим процессом происходят страшные вещи. Даже сейчас. Потому что последняя история, которую я хочу рассказать, и это нужно считать официальным заявлением, вот Пулялин и Коростелев сейчас сидят в колонии для пожизненно заключенных, «Черный Беркут» называется. Начальник у нее Дадашев, зам начальника у нее был Вавилов. И год назад, по-моему, в феврале 2010-го (но я могу перепутать) приезжают следователи брать у них новые показания. И поскольку им терять нечего, они сидят пожизненно, они рассказывают, как все было, подробно. Дают новые показания, рассказывают, что драка была в ночь на 19 марта, рассказывают, что, собственно, в этот первый раз их никуда не вывозили, потому что приехали менты и всех разняли, что на следующий день (это так они рассказывают, это такие они дают показания) на следующий день им просто сказали дагестанцы: «Чтоб вы больше здесь не появлялись, в ночном клубе». Ну вот Коростелев как более умный не появился, а Пулялин, все-таки, пошел на следующий день в ночной клуб. Его, по его показаниям, увидело 2 человека – это был брат Фарида Махмудова Асрет и еще один человек, Валентин Гаджиев. Вот они его тогда вытащили в лес, страшно избили, а уже через некоторое время их обоих, и Пулялина, и Коростелева пригласили по их показаниям в ресторан, где уже сидел Фарид Махмудов. Там им сказали, что «на вас долг в 500 тысяч», а когда они ответили, что «нет на нас долга», то Фарид сказал своим: «Плохо вы с ними работали». Их вывезли второй раз и второй раз избили.

Эти показания Пулялин дает до обеда, а после обеда он от них отказывается. И следователь говорит «Что такое?», и выясняется, что в обед к Пулялину подошел зам начальника колонии господин Вавилов и у них был разговор со ссылкой на начальника колонии господина Дадашева. А потом – в деле есть, они есть - эти прослушки разговоров опера Михаила Евсеева, экс-опера, который договаривается с адвокатами Махмудова о том, как они поедут в колонию и поговорят с господином Вавиловым. И, вот, несмотря на это очевидное свидетельство роли господина Вавилова, Вавилов переводится в новую колонию, вот эти самые ребята остаются в колонии «Черный Беркут», во главе которой находится дагестанец Дадашев. И если вы заметили, я как раз в этом деле никогда не педалировала национальную тему – по-моему, это подло и нехорошо, и, так сказать, что Махмудовы, что Цапки – тут национальность не играет роли. Но когда люди, осужденные на пожизненное заключение, обнаруживают, что вот и здесь до них можно добраться, когда люди, осужденные на пожизненное заключение... Ну, странно, понимаете, чтобы главой такой колонии был дагестанец. Потому что... Я очень люблю Дагестан, и именно поэтому я знаю, что в Дагестане, ну, родственные связи и друзья, и да, достучаться легче. И вот это свидетельство абсолютного бессилия государства, даже спустя столько лет. То, что в деле творится такое, меня, конечно, потрясает и это, считайте, официальное заявление... Там уж не знаю, кто у нас сейчас начальник УФСИН, господин Реймер, по-моему. Всего лучшего, до встречи через неделю.

Источник: Радио ЭХО Москвы