В трех частях:
1. Никому не нужные.
2. Экспансия свободолюбия. Гипотеза об ограничениях, возможностях и намерениях.
3. Проблема демократических (антипутинских) репрессий и некоторые другие подробности.
___________________________________
НИКОМУ НЕ НУЖНЫЕ
«Российская история устроена так: освобождение (оттепели, «прорывы») начинается лишь после ухода самодержца. И поэтому судьба страны будет зависеть от того, готовы ли мы к той сложнейшей политической игре, которой неминуемо будет сопровождаться ситуация после Путина». Александр Янов.
Говоря далее «мы», я имею в виду людей свободы/разнообразия/демократии, как живущих в России, включая меня, так и уехавших из нее. Чем дальше, тем больше они отличаются друг от друга, но в равной степени остаются людьми свободы/разнообразия/демократии. Всего их, как я понимаю, миллионов 10-15.
Не все из написанного ниже я отношу к себе, но многое.
***
Если российское свободолюбие – это такое общественное существо, то что этому общественному существу нужно понять, что нужно придумать и как нужно измениться, чтобы однажды все-таки найти общий язык с другим общественным существом – с Россией? Ведь как ни крути, без России российское свободолюбие – не жилец на этом свете.
Как должно измениться российское свободолюбие, чтобы однажды все-таки прийти к власти в России? И не на 5 лет, а хотя бы на 50. И даже не обязательно в облике «либеральной демократии». Свободолюбие и демократия могут быть самыми разными, главное, чтобы освобождая людей от всевозможных пут, всячески поощряя в обществе разнообразие и конкуренцию, свобода и демократия обеспечивали людям бОльшую и более качественную, чем при Путине, безопасность, большее, чем при Путине, благосостояние, и более разнообразный, и более качественный, чем при Путине, досуг (нельзя недооценивать потребность человека в развлечениях и удовольствиях, учет этих потребностей – один из важных признаков гуманного государства: не хлебом единым).
Пока же складывается впечатление, что российское свободолюбие вполне собою довольно. Это со страной и народом что-то не так, а сами-то мы как были, так и есть – совесть нации и единственная ее надежда на светлое будущее.
Сегодня, перефразируя Константина Станиславского, мы больше любим себя в России, а не Россию в себе.
***
Важные для меня вопросы, честные ответы на которые в нашей среде уже сами по себе дают России шанс на светлое, свободное и демократическое будущее:
1. Как из сегодняшнего российского свободолюбия сделать эффективную машину по формированию и удержанию демократии в стране?
2. Что нужно сделать нам с самими собой, чтобы максимально эффективно воспользоваться грядущим окном возможностей?
3. Какими нам следует предстать перед российским большинством и с чем к нему обратиться, чтобы получить от него карт-бланш на создание государства свободы, демократии и гуманизма.
[Вот написал эту благую правильную формулу: «государство свободы, демократии и гуманизма» (мог бы написать и другую, например: «права человека, демократия и гражданское общество» или еще какую-то в рамках парадигмы поп-демократии), но какой архаикой разит от этих формул. Не от смыслов этих слов разит архаикой – они вечно актуальны и позитивны – а от самих этих слов как речевых штампов, как не оправдавших надежд лозунгов, как пропагандистской речёвки, набившей оскомину уже не одному российскому поколению. И это еще одна наша большая проблема: как найти свежие мобилизующие слова для старых правильных смыслов, не утративших актуальности, но дискредитированных пустозвонством отечественной демшизы и ельцинско-путинской бюрократии].
Мы, люди свободы и демократии, сегодня зациклены на бесконечном анализе диктатуры и войны, и на прогнозах того и другого – этакое сообщество рассказчиков про страшное и гадалок про не наше будущее. Бесконечное публичное обсасывание ужасов диктатуры и войны стало неотъемлемой и фундаментальной частью нашего образа жизни. Многие из нас – просто гурманы этих ужасов. Пока ужасы ужасны – мы спокойны: российский мир соответствует нашим о нем представлениям. А зациклиться нам надо бы на совсем другом: на понимании своих интересов, возможностей и планов в предстоящей безжалостной гонке претендентов на власть в послепутинской России.
Понимание интересов, возможностей и планов – это дело не только вождей и экспертов, хотя их – прежде всего. Это и общее дело. Некоторые вожди и эксперты и так этим занимаются, и что… как эти их занятия сказались на нашем самочувствии и на наших общих намерениях? Как однажды сказала моя жена: «Чтобы в стране появились Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, Рождественский, нужно, чтобы миллионы Ивановых, Петровых, Сидоровых пописывали стишки». Своими сомнениями, идеями и фантазиями, свой жаждой ясности и определенности мы должны стимулировать наших чревовещателей на творчество и обновление – на агрессивную, жадную актуальность в идеях и намерениях.
Главная сегодняшняя проблема российской либеральной демократии – ЕЕ НЕТ В РОССИИ, нет как идеи и как проекта. В России нечего обсуждать про свободу, демократию и их частную и общественную пользу. И путинская диктатура – не главный этому виновник. Либеральную демократию в Россию надо возвращать (желательно под другим названием) и как интересную простым людям идею, и как проект полезных простым людям намерений.
***
Диктатура подчиняет себе. Подчиняет не на шутку. Подчиняет все в нас (хотя сами мы, конечно, так не считаем). Диктатура подчиняет себе не только наш быт, не только наши профессии, не только наши удовольствия, не только наше существование в нашей стране, но и наше мышление. Да что мышление! Диктатура подчиняет себе наше самосознание.
На фоне диктатуры, в сравнении с диктатурой мы все прекрасны. Практически совершенны. Если диктатура – абсолютное зло, то мы – абсолютное добро. Если все, что делает диктатура, – это плохо и неправильно; то все, о чем мечтаем мы, делаем или собираемся делать, – это хорошо и правильно. Если диктатура самим фактом своего существования ведет Россию в пропасть, то мы самим фактом своего существования указываем единственно верный маршрут в горние выси истинной свободы и справедливости. Если ты просто против диктатуры, даже если только исключительно внутри себя, значит, ты уже очень особенный человек и чрезвычайно замечательный. Большинство из нас вот так прямо о себе не думают, но все мы живем в этой сфабрикованной нашим подсознанием атмосфере. Одним словом, диктатура сделала нас самодовольными и высокомерными. Диктатура до чрезвычайности извратила, ухудшила и упростила нас. Точнее – мы ей поддались. С этими нашими «такими светлыми лицами» мы ангелами ходим по этой «мерзкой стране с её рабским, ни на что не годным населением».
В этом измененном состоянии морально-политического превосходства многие из нас, а, судя по социальным сетям, так и вовсе большинство, впали в самый страшный политический грех – грех народопрезрения и народофобии (с одной стороны, народ, как и родителей, не выбирают, а, с другой стороны, за тебя просто не проголосуют на выборах и не поддержат на улице те, кого ты обвиняешь, презираешь, обзываешь). Самые «продвинутые» из нас дошли до искренней русофобии, до добровольной самозамены идентичности: с русско-российской или российско-европейской на украинскую, на «только-не-российскую», на вымученно космополитическую, и т.п. Конечно, каждый имеет право на любые личные метаморфозы. Но дивиденды-то с этих метаморфоз получает путинская диктатура, а ущерб – российская либеральная демократия как самая разумная политическая идея и как самый не унизительный для простого человека способ управления обществом.
Сегодня мы очень удобны для диктатуры. Российский народ для большинства из нас – это «ватники», «путиноиды», не часто произносимое, но явно подразумеваемое «быдло». Наше самодовольство и презрение к народу, рожденные очевидным, но не доблестным моральным превосходством над диктатурой и поддерживающим её народным большинством, привели к полному отрыву российской либеральной демократии от тела нации, от реальной России, какой бы она ни была. Мы сами поместили себя в гетто народного непонимания и безразличия, и всё более очевидного недоверия среди тех немногих, кто нас еще помнит или хоть что-то о нас слышал. Путинская пропаганда, конечно, тоже к этому приложилась, но не она превратила нас в самовлюбленных обитателей «башни из слоновой кости».
Фактически диктатура живет в нас. Живет в снятом, распредмеченном виде, как возможность себя самой, питающаяся нашими слабостями и ошибками. Чем глупее, слабее и ленивее мы – тем сильнее диктатура. Сегодня путинская диктатура, несмотря ни на что, очень сильна, и это в значительной степени благодаря нашим усилиям, точнее, благодаря отсутствию определённых усилий. Диктатура не из космоса в Россию свалилась. Путь ей проложили мы, чего-то не делая или делая что-то не то. Диктатура именно питается нашими слабостями и ошибками, поддерживает себя в форме, благодаря такой калорийной пище.
Восстать против путинской диктатуры – это значит, прежде всего, восстать против себя в ней. Меньше либерально-демократических ошибок и слабостей, самодовольства и народофобии – слабее диктатура, больше шансов на возвращение свободы и демократии в Россию.
***
Сегодня российская либеральная демократия самопревратилась из деятельного реформаторского движения в занудную морализаторскую секту, уже почти фундаменталистскую, в рамках которой обсуждение политических ценностей и чистоты веры важнее политических намерений и политических свершений. Сегодня среднестатистический российский либерал – политический болтун. Точнее – экзистенциальный политический болтун. Для таких людей произнесение по всякому поводу субкультурных банальностей в узком кругу себе подобных – это единственное настоящее политическое дело. Высказался ожидаемо для соратников – и политически самореализовался, самоутвердился в кругу единомышленников, наделил смыслом свое бессмысленное политическое существование. И это при том, что политика – одна из немногих сфер человеческой деятельности, в которой правильные слова, сказанные в нужном месте в нужное время, действительно являются большим и важным делом.
В политике не всякое политическое высказывание является политическим по сути, то есть далеко не всякое высказывание на политическую тему хоть в какой-то степени способствует приходу кого-то к власти или к удержанию кем-то власти (политика – это деятельность, направленная на приход к власти и удержание ее, все остальное – от лукавого). Политический треп (политические слова без политических последствий) как одна из форм речевого досуга всегда занимал значительное место в массовом политическом дискурсе. И это нормально. Беда, когда политический треп становится единственным или доминирующим видом политического высказывания. Боюсь, нечто подобное сегодня случилось с российским либерально-демократическим сообществом (эмоционально и этически насыщенный политический трёп о диктатуре и войне, не предполагающий политических последствий).
Современный российский либерально-демократический дискурс не только на 90% самозамкнут в кругу своих, то есть напрочь утратил присущее любой политической общности стремление к пропагандистской экспансии, но и на те же 90% политически бессодержателен, так как в нем практически отсутствуют программные, мобилизующие, инновационные, пропагандистские высказывания, заряженные стремлением к влиянию и власти в России (и раньше-то подобные высказывания, и то в очень ограниченном политическом спектре, продуцировал почти исключительно Алексей Навальный). Я не о митингах и протестах, я не о том, чтобы одним вернуться в Россию, а другим выйти из квартир и всем вместе, обнявшись, отправиться на улицы, чтобы положить свои светлые лица и бренные тела под дубинки сатрапов. Я о другом. Я именно о политических словах и политических образах, которые могут быть интересны в России, и интересны не нам, а путинским элитам и путинскому большинству. Я о либерально-демократической пропаганде. Не о пропаганде свободы и демократии вообще, а о пропаганде конкретных намерений, обещаний, изменений, которые в случае прихода демократов к власти сделают жизнь россиян БЕЗОПАСНЕЕ, БОГАЧЕ, ИНТЕРЕСНЕЕ И ВЕСЕЛЕЕ, чем при Путине.
И еще я о том, как бы нам снова не профукать очередной шанс на толчок России в светлую сторону на благо нашего воистину многострадального народа. Как бы нам опять не отдать Россию людоедам, не подготовив к возвращению свободы и демократии ни себя, ни страну, и, как обычно, имея на плечах головы, полные иллюзий и попсового прогрессорства (про «головы», я не о всех, но об очень многих).
Вы думаете, наши «намерения, обещания, изменения» никому не интересны в России? Очень даже интересны: и сверху, и снизу. Но при одном условии, что эти «намерения, обещания, изменения» будут представлены стране в удобной, понятной, увлекательной форме. Но у нас сегодня нет ни самих этих намерений, ни пропагандистской формы для них. Путинская пропаганда в России есть, а либерально-демократической пропаганды в России нет. Нет в России пропаганды благоденствия под эгидой свободы, разнообразия и демократии.
В сегодняшней России невероятный дефицит визионерских свободолюбивых высказываний, обращенных к Граду и Миру.
Кто-нибудь знает, ЧТО КОНКРЕТНО собираются делать с Россией после Путина хоть какие-нибудь российские либерально-демократические группировки? Ну, кроме как вернуть все отнятые земли Украине, включая Крым; восстановить все разрушенное в ней путинской армией; снова задружиться с Западом; всех путинистов и военных преступников отдать под какой-нибудь международный трибунал, а саму России расчленить на десять, двадцать или сколько там частей…
Либеральная демократия должна присутствовать в России и как вера, и как идея, и как конкретный политический проект конкретных людей – как патриотическая, деятельная и разумная претензия на власть в интересах народа, свободы и демократии.
Сегодня нас нет в России. Сегодня мы есть только для себя, ну и еще для немногих наших болельщиков на Западе. Это ненормально!
***
Моя гипотеза о том, как нам нужно измениться, чтобы реально претендовать на власть в России:
1. Признать НЕВЫГОДНЫЕ для нас обстоятельства современной российской и международной жизни, чтобы понять, как к ним приспособиться, по возможности их использовать или нейтрализовать.
2. Оставаясь с платформе свободы, разнообразия и демократии, нужно смело и глубоко ПЕРЕСМОТРЕТЬ наши представления о либерализме и демократии.
3. ЧЁТКО ИЗЛОЖИТЬ НАШИ НАМЕРЕНИЯ в отношении послепутинской России, отлить эти намерения в искрящуюся новизной и совершенством пропагандистскую форму, и максимально эффективно транслировать наши намерения в российское общество (наши намерения необязательно должны быть консолидированными, главное – чтобы они были и провоцировали обсуждение российскими элитами и большинством).
Россияне, и сверху, и снизу, должны иметь возможность обсуждать наши намерения, присматриваться к ним, соотносить с ними свои переживания и интересы. А мы должны сделать наши намерения, как минимум, интересными, блестящими по форме и доступными для ознакомления. Меня вообще потрясает полное отсутствие адаптированных для социальных сетей намерений демократической оппозиции (именно намерений, а не анализа, сатиры и публицистики) во "ВКонтакте", "Одноклассниках", в пока еще доступных в России Ютьюбе, Телеграме, Инстаграме*, Тик-токе (боюсь уже поздно). Нет, наши «блестящие по форме и доступные для ознакомления» склоки и копания в прошлом в сетях, конечно, есть (навальновские «Предатели»), но интересных и полезных для российского большинства именно намерений – полное отсутствие. Для многих из нас и само российское большинство отсутствует как объект политического интереса. Разве могут быть интересны «рабы».
_________________________________
Конкретные предложения о том, как и куда думать про то, что делать - читайте в двух следующих частях на следующей неделе и на следующей за ней.
P. S. С тех очень давних пор, когда я был социал-демократическим функционером, я сформулировал железное для себя политическое правило: в политике нет и не может быть ничего абсолютно серьезного, кроме последствий.