14 июня, накануне мирного саммита по Украине в Швейцарии, Владимир Путин как никогда ранее конкретно объявил об условиях, при которых Россия готова прекратить огонь и приступить к переговорам: он заявил, что Украина должна вывести свои войска из Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей – при этом с территорий в административных границах этих регионов 1991 года, а не только их частей, контролируемых Вооруженными силами РФ. Свои условия он мотивировал «волеизъявлением народа» этих регионов. Путин также подтвердил намерение провести «демилитаризацию и денацификацию» Украины, дать гарантии ее невступления в НАТО и потребовал отменить все политические и экономические санкции против России.
Эти требования были публично отвергнуты в тот же вечер Владимиром Зеленским и лидерами западной коалиции вокруг Украины.
На конференцию в швейцарском Бюргенштоке, инициатором которой была Украина и на которую Россия не была приглашена, приехали представители 92 стран и восьми международных организаций. Голосами 78 государств было принято коммюнике с тремя основными тезисами: 1) украинские атомные станции должны работать под контролем Украины и под наблюдением МАГАТЭ (к таким станциям в документе отнесли Запорожскую АЭС); любая угроза или использование ядерного оружия недопустимы; 2) доступ к морским портам на Черном и Азовском морях должен быть восстановлен; украинская сельскохозяйственная продукция должна безопасно и свободно поставляться в третьи страны; 3) все военнопленные должны быть освобождены путем полного обмена, все гражданские (в том числе дети) — возвращены в Украину. В резолюции отмечается, что достижение мира «требует диалога между всеми сторонами».
Следующую мирную конференцию предложено провести «через месяцы, а не через годы» и предполагается, что на нее пригласят Россию. При каких условиях – неизвестно.
Сухой остаток трех тревожных дней более чем скромен: все остались на своих позициях, некоторые остались в зоне умолчания, некоторые публично акцентированы, но ни у одной из очевидных задач не прояснен механизм выполнения. Таким образом, мир остался намного ближе к эскалации боевых действий, чем к мирному процессу. Подписание соглашения о прекращении огня в повестке дня не стоит.