Как и обещал, вторая часть рассказа о моем походе в реставрационные мастерские смоленского музея-заповедника, первая поселилась вот тут.
После прошлого поста появлялись желающие тоже освоить профессию реставратора, а для меня лично было загадкой, где учат обращаться максимально аккуратно с уникальными древностями. Оказывается, так вот, если надумаешь заняться этим благородным делом, то знай - по всей России таких мест всего два: Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика Грабаря (в народе, собственно "грабари") и НИИ Реставрации. Все остальное, как правило, их филиалы, либо частные конторы, где не дают доступа к государственным коллекциям.
И причина очевидна. Наверняка ты читал про скандальную новость о худшей реставрации в истории, т.н. "пушистом Иисусе", когда прихожанка Сесилия Хименес безвозвратно испортила столетнюю фреску своими "стараниями"? Вот чтобы такого не было, за всеми процессами строго следят и все документируют. Казалось бы, история, реликвии, наука о сохранении их облика должна быть точнейшей из всех существующих. Но при этом все равно между "госнииром" и "грабарями" существуют разногласия в подходах, хотя оба верные - просто первые делают упор на научные исследования, больше сохраняя, вторые - для выставления публики, предпочитая восстанавливать.
Жанна Сергеевна (напомню, завотделом реставрации, мастер работ по тканям) несмотря на работу с историей, очень не любит фразу "раньше было лучше":
"Если говорить о моей работе, тех же тканей натуральных было не достать, а мы работаем только с такими. Сейчас есть специализированные реставрационные магазины, которые в основном работают на театры, даже в смоленских тканях нет-нет, да и появляется то, что нужно. Плюс интернет - стало проще жить, когда ткнешь кнопочку, закажешь и не надо ездить, искать, подбирать. А вот натуральные ткани носить... разве что хлопок летом. А та же шерсть - мнется, если на стуле два часа посидеть. Не практично для повседневной носки".
Кстати, еще о работе - если вдруг ты действительно почувствовал непреодолимое желание прикасаться к истории профессионально, то нашим музейщикам уже очень давно не хватает реставратора по металлу - экспонатов, нуждающихся в спасении накопилось очень много, без работы не останешься.
Что же касается фондов музея, в идеальных условиях, будь у мастеров маховик времени из Гарри Поттера, чтобы предаваться любимому занятию по 700 часов в сутки, весь Смоленск было бы впору превращать в один сплошной музейный зал - десятки тысяч экспонатов покоятся в фондохранилищах, лишь изредка "выходя в люди" во время редких выставок. И дело здесь даже не столько в наличии площадок или "жадности" музейщиков:
"Мы не чахнем над златом, наша задача, - говорит Жанна Смирнова, - сохранить наследие для потомков, а со временем любая вещь начинает требовать все более бережного отношения. Некоторые вещи попросту нельзя привести в выставочный вид, настолько их разрушило время. Иные нельзя выставлять подолгу - под воздействием света тот же шелк XVIII века максимум три месяца в витрине (и чтобы свет включал только экскурсовод или смотритель на время посещения гостей), а после ей необходимо отдыхать 3–4 года в темноте. Экспонаты XVI века и старше попросту неспособны отдать столько времени зрителям, они просто погибнут".
Свои особенности есть и в работах других отделов, например, дающего вторую жизнь иконам Валентина Ивановича Кожевникова мы застали работающим с ликом Иоанна Богослова, XVII век, выставлялась реликвия из коллекции Тенишевой в Париже, а судьба у иконы тяжелая: в церковной среде долгое время действовал такой подход - поновление.
Со временем священники дополняли, подкрашивали, что-то восполняли своими силами приходившие в негодность фрагменты оклада и картины. Такое "подлечивание" стареющей святыни за века службы в церкви порой до неузнаваемости меняют изначальный образ. А потом попробуй не просто определи, где подлинное, а еще пойми ценность каждого штриха!
Наблюдать за работой мастеров, да еще и при таком кайфовом свете - одно удовольствие. В тот день я еще заглядывал через плечо реставратору Алексею, работавшему с деревянной люлькой XIX века, заходил в отдел работы с масляной живописью, где мастера тоже работают при свете нового проф. оборудования, закупленного по нацпроекту "Культура" (ну как не похвалить-то еще раз, когда столько фотографического удовольствия мне этот свет подарил?), и когда глянул на часы, отстукавшие уже два часа с начала встречи, понял, пора на сегодня закругляться, чтобы как-нибудь наведаться еще, уже за новой порцией интересностей и фактуры.