В тот самый леденящий душу день, когда государство Россия потеряло тело Алексея Навального настолько основательно, что не могло сказать даже примерно, где оно находится, так вот, в тот же самый день один мой друг сдавал в следственном изоляторе (СИЗО) одного большого российского города передачи для сидящих там граждан Украины.
Из-за отвратительных условий содержания - в туалете одной из камер, например, вода текла ровными струями с потолка по всему периметру, крысы заходили как к себе домой, и много иных приятных и полезных для человека вещей и кунштюков там происходило, - все были полубольные, хлюпали носами, кашляли и, кроме того, постоянно хотели есть, потому что кормили откровенным дерьмом, да и того было мало.
Поэтому и было решено отнести побольше сала разных сортов, каш всяких, лимонов, лука, чеснока и меда. Сало, на удивление, прошло проверку. Взяли все! Лук и чеснок тоже, лимон разрезали только один, - поучительно-назидательно, - а дальше пришла очередь меда. Мед был куплен опытным сдатчиком передач, упакован он был как надо - в пластмассовую прозрачную запаянную фабричную банку. И вот подает он эти банки медовые в окошко, нагнувшись, и вдруг прекрасная лицом девушка-приемщица продуктов в СИЗО останавливает его и говорит:
- Снимайте, не пойдет!
- Как это не пойдет?! - возмущается специально обученный опытный сдатчик продуктов.
- Мед?
- Мед!
- В пластмассе?
- В пластмассе.
- Запаян?
- Запаян, да что же это такое???
- Да, - соглашается красотка. - Это мед. Он в пластмассе. Он запаян. Но - ОН НЕ ПРОЗРАЧЕН! Забирайте, я не приму.
И не принимает. На следующий день повторяется примерно тот же диалог с единственным исключением:
- Да, это мед. Да, он в пластмассе. Он запаян. Он прозрачен. НО ОН ТЕМНЫЙ!!!! Забирайте, я не приму.
И не принимает. А на третий день, когда опытный сдатчик уже полностью добит и почти готов сдаться, хотя и принес мед в пластиковой банке, запаянный, СВЕТЛЫЙ, душа-девица говорит:
- Мед, так и быть, оставляйте, а майонез не приму, какой-то он у вас не такой!
Потом она собирает все остальные соусы и приправы, открывает каждый тюбик и нюхает, не пахнет ли чем запрещенным, - травкой, например или, допустим, пивом.
А до нее работала такая, которая не просто все эти запаянные соусы открывала, а выдавливала из каждого - не важно, джем, хрен, горчица, сгущенное молоко, - по чуть-чуть себе на руку и слизывала. Видать, нюх у нее был не очень хороший, распознавала только на вкус.
Потом она велела всякие дошираки и ролтоны высыпать из пачки в прозрачный целлофановый мешочек, который надо было загодя принести с собой, а маленький пакетик с приправой разрезать и вылить ее в другой целлофанчик... А если нечем разрезать, и ты такой лох, что в СИЗО ходишь без ножниц, - то разгрызай зубами ну или выброси.
И вот стоишь ты перед такой бабищей и хочешь ее просто изничтожить, в капусту порубить ее хочешь за весь этот бред, за унижения, за тупость. Ведь можно же, например, собачку завести или машину специальную для просвечивания меда и тюбиков. А еще можно просто людей нормально кормить, тогда и передачи передавать не надо.
А где-то на другом конце этого страшного пространства издеваются над матерью, мучают ее, тело мертвого сына теряют, глумятся похохатывая. А на третьем конце этого же пространства толпы обезумевших людей едут в соседнюю страну убивать.
И я понимаю, что соткан этот ковер из одних и тех же ниток. Нити основы, идущие вдоль пространства, - унижение и страх. Нити утка, идущие поперек, - рабство. Все вместе - запредельная жестокость и уничтожение личности. И никакой краской, никакой утюжкой, никакими химчистками ткань эту не изменить. Уже пытались. Не вышло. Основа и уток сплелись накрепко.
Хотелось бы верить, что не навечно, да не выходит верить-то.
Вам, может, покажется, повод для этого поста сам по себе ничтожный - какие-то там передачи, какой-то мед, когда война вокруг, и столько человек уже погибло, и столько тел не найдут никогда.
Да ведь только из этого ничтожного, маленького, незаметного жизнь-то наша и складывается.
И из маленьких незаметных унижений в конце концов вырастает огромная страшная страна, грозящая всех закатать в свой ковер.
P. S. А еще я вспомнила во время рассказа моего друга, как мы с ним однажды принесли украинским морякам в СИЗО "Лефортово" передачи, и там была смесь орехов и клюквы, в фирменно запечатанных пачках, между прочим, - и нас заставили их открыть и отделять орехи от сушеной клюквы, и мы, доцент и журналист, чертыхаясь и смеясь, отделяли, а моряков и пачек было двадцать четыре...