Участники нацистского погрома в аэропорту Махачкалы, судя по всему, отделаются испугом и чувством недостигнутой цели. Они получают административные наказания. Уголовное дело об организации массовых беспорядков пока выглядит частью устрашения. Почему так проиcходит?
«Медиазона» опубликовала материал на основе изученных постановлений по делам об административных правонарушениях против участников погрома в аэропорту Махачкалы в ночь с 29 на 30 октября, в котором приняли участие не менее полутора тысяч человек. Полиция сообщила о 83 задержанных. Они получают административные наказания за «участие в несанкционированном публичном мероприятии», «создание помех транспортной инфраструктуре», «неповиновение полиции» и «мелкое хулиганство», все статьи предусматривают не более чем 15 суток административного ареста.
От 15 лет до 15 суток – дистанция огромного размера. Почему замах был на рубль, а удар получился на копейку? Причин много, и все существенные.
Во-первых, российские федеральные власти до сих пор не знают, какую политику проводят на Северном Кавказе. Ориентиром служит политика в отношении Чечни, то есть политика умиротворения, потакания, удовлетворения любых прихотей. Конечно, Дагестан, Ингушетия, Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария – не Чечня, там нет Кадырова и его клана. Но содержательно и по отношению к Чечне политика не сформирована. Отдать регион на откуп тирану – это политическое решение, но не политика по отношению к народу.
Другие республики Северного Кавказа находятся в тени Чечни и политика по отношению к ним выглядит очень примитивно: лишь бы не рвануло. Поэтому закрываются глаза на коррупцию, организованную преступность, мошенничество и воровство, примат теневой криминальной экономики. Все это приводит к вопиющей бедности большой части жителей и полному их неверию в законные возможности т. н. «федерального центра».
Агрессивное подавление национального движения с осуждением организаторов и участников было применено только в Ингушетии – когда федеральные власти прямо подчинились требованию Кадырова о корректировке границы между Ингушетией и Чечней в пользу Чечни и появилось жестокое и постыдное «ингушское дело».
И еще есть страшный сон власти: если на месте евреев окажутся условно русские – как чужие, то есть сам федеральный центр. Ответа на такой вызов нет. К повторению действий в отношении Чечни 1994 года никто не готов. Как отвечать на агрессивный национальный протест против России, власти не знают. Сообщества кавказских республик немногочисленны, сплочены, быстро координируются и легко вспоминают боевые навыки. В таком контексте активные действия силовых структур против погромщиков из числа местного населения выглядят непредсказуемой миной.
Во-вторых, антисемитизм популярен в России. Оседлав мутный поток антисемитизма, политики могут достигать как минимум краткосрочных задач. В том числе в борьбе за власть.
Антисемитизм распространен среди многих избирателей, поддерживающих власть, в том числе Путина. Судебные процессы против антисемитов могли оказаться действием против социальной опоры власти. Если бы власти, не дай Бог, прямо поддержали погромы, они политически не потеряли бы, к сожалению, почти ничего. Но выступить против погромщиков как против нацистов власти боятся. До президентских выборов меньше полугода и власти опасаются ударить по избирателям Путина.
В-третьих, официально принята и озвучена Путиным трактовка произошедшего как происков внешних сил. Соответственно, если организаторы погрома живут в России, то политически отвечает Россия, она это пропустила и допустила, а если вне России – то с участников спрос минимальный.
Правда, тогда российское общество предстает неразумным стадом, которое едва ли не любой злокозненный пастух может повести куда угодно, включая погромы. Но это не вызывает беспокойство у властей России.