Водитель, работающий в нашей компании, написал заявление — пойти добровольцем на Украину. Об этом он с гордостью рассказал мне, когда поехали в командировку в соседний город.

— Ну а че? У меня сейчас грязными чуть больше тридцатки. А там полтинник чистыми обещали. И я же смотрю телевизор. Семьям военных оказывается большая помощь: к врачу без очереди, и детям бесплатное питание в школе, и даже отдых в лагерях летом обещают, — поделился водитель. По выражению лица было видно, что он безумно собой доволен. Такой стратег! Все просчитал!

— А если убьют или инвалидом через пару неделю вернешься? У тебя ж двое детей, — поинтересовалась я.

— Ты не думай, я все посчитал. Жена по утери кормильца будет по 18 тысяч на ребенка получать, да я думаю, государство не оставит их в беде. Да и за мою смерть несколько миллионов отвалят, — парировал водитель.

Убеждать его было бесполезно. Он искренне верит, что социальная пенсия по случаю потери кормильца — 18 тысяч, а не меньше 7 тысяч рублей. Верит, что русские избавляют мир от фашизма. Верит, что кто-то сможет позаботиться о его семье.

Так получилось, что у меня среди знакомых много жертв Z-пропаганды. Год назад я спорила с ними до крика. Некоторые стали сторониться, некоторые перестали даже здороваться и в прямом смысле переходят на другую сторону дороги, если видят. Сознаюсь, опустила руки и перестала пытаться достучаться до них. Не верю, что это возможно.

Вместо этого стала наблюдать за тем, как работает мозг этих людей. И здесь все как по учебнику, точнее по книге Марка Мэнсона «Тонкое искусство пофигизма»: «После того, как мы создали для себя смысл, мозг держится за этот смысл. Мы не хотим расставаться с ним. Даже если мы видим факты, которые идут с ним вразрез, мы зачастую игнорируем их и верим в найденный смысл».

Сегодня значительная часть россиян держатся за идею, что миссия русского человека — избавить мир от фашизма. Водитель из небольшого города или комбайнер из деревни может быть сопричастен к этому великому событию, как когда-то их деды. И теперь жизнь этих людей уже не кажется такой никчемной, она наконец-то обретает для них смысл. Правда, все это до момента, пока не окажутся в окопах под артобстрелами. Потом происходит переоценка, но уже поздно.

Те, кто остался дома, тоже не сидят без дела. Они сеют в обществе неразумное, злое и, надеюсь, невечное. Каких только выдуманных историй я не слышала. В Германии дети не получают образования, потому что не знают, в какой туалет им ходить: женский, мужской или для среднего пола. Мол, из учебных образований выгоняют тех, кто не определился со своей ориентацией, и что там прямо насильно заставляют девочек называться мальчиками и наоборот. Что на Украине проводили опыты над похищенными в России детьми. Все начали резко вспоминать, какие-то случаи из жизни, связанные с украинцами, где последние выступали прямо дьяволами во плоти. Если даже человек, никогда не был в Незалежной и не встречался с ее гражданами, например в отеле в Турции или Египте, то обязательно найдется знакомый знакомого, которого обидел украинец.

Это еще особенность работы мозга в длительной стрессовой ситуации: проявление «ложной памяти». Люди часто не осознанно воруют чужие рассказы, приписывая их себе или близким. Например, в 1980-е годы в США, когда о проблемах семейного насилия стали кричать чуть ли не из каждого утюга, многие женщины якобы вспомнили, что становились жертвами педофилов. Но спустя десятилетия выяснялось, что мозг совершил ошибку: вымышленное выдал за реальное. Или военные после боевых действий часто выдают рассказы сослуживцев или даже фрагменты документальных фильмов за свои личные переживания. И это особенность работы нашего мозга, и с этим ничего не поделаешь.

Поэтому единственный, на мой взгляд, вариант достучаться до людей — это через чувства. Но пока вся наружная реклама в городах прославляет участников СВО, на домах вешают памятные таблички погибшим вагнеровцам, а по ТВ рассказывают о русских героях. А альтернативы этому нет.