«Политические» заключенные в отличие от уголовных несли самое тяжелое бремя, так как были вынуждены переносить не только экстремальные рабочие условия и произвол со стороны охраны, но и нападки заключенных-уголовников. Иногда кажется, что это просто факт из истории, возможно он пересекается с современными историями политических заключенных, хотя мы как общество либо не интересуемся тюремной жизнью большинства политзаключенных, либо отрицаем сам факт существования таковых в современности. Скорее всего, большинство тех, кто читает этот текст к этому большинству не относится, но выйдите на улицу и спросите пару прохожих, кто такой Владимир Кара-Мурза. И можно было бы продолжать общественную жизнь всё также игнорируя эту сторону жизни, но потом началась СВО.
Она приносит в наши жизни немало страданий, но еще тяжелее узнавать как эта СВО проходит и какие последствия оставляет за собой. Уже сейчас появилась статистика значительного повышения количества преступлений с использованием огнестрельного оружия, причем самый большой подъём в регионах, около боевых действий, а значит, оружие возвращается в страну с нелегальными методами. И такого оружия станет больше. Пока на большей части России удается игнорировать этот факт, потому что вряд ли уровень вооруженных преступлений сильно возрос в Алтайском крае или на Камчатке, но не обманывайтесь, оружие дойдет и туда.
История учит нас, что после СВО вернутся многие из тех, кто пострадал физически или психологически. Наверное каждый второй в нашей стране может вспомнить истории с вечно пьяными и буйными ветеранами Афганистана. Тот же фильм «Брат» очень красочно описывает, чем занимались многие ветераны. Войной после войны. А когда нам рассказывают про великих ветеранов Отечественной войны, стоит вспомнить работы, которые снимались ближе к тому времени. «Место встречи изменить нельзя», например, прекрасен во всех отношениях, но о чем он? Нам рассказывает о ветеране, который после войны возвращается и поступает работать в МУР, но многие почему-то не замечают, что его боевой товарищ, такой же ветеран, находится по другую сторону закона в банде «Черного кота».
И это мы еще вспоминаем и описываем тут людей, которые шли в армию по призыву или добровольно. Но сегодня ситуация ведь не такая. Сколько людей находится в подразделениях ЧВК "Вагнер", почему-то неизвестно официально, а ведь большая часть их подразделений набрана из заключенных. До 2022 года информация о численности ЧВК сводилась к 3,6 тысячам человек. С началом СВО, они явно понесли потери и начали заполнять бреши набором заключенных, а сейчас их численность описывается цифрами от 8 до 12 тысяч человек. То есть от 5 до 11 тысяч заключенных поступили на службу в военное формирование, получили амнистию за совершенные преступления и отправились на СВО.
Еще до спецоперации больше половины уголовных преступлений совершались людьми, которые уже имели уголовное прошлое, что говорит о низком уровне реабилитации заключенных. Многие люди после тюрем становились даже более жестокими, чем были до заключения. А теперь люди из тюрем, что калечат людей, получили оружие, экипировку и боевой опыт, но ведь СВО однажды закончится, а эти совсем уж искалеченные жизнью солдаты будут возвращаться в мирные города.
Когда-то ГУЛАГ принес в широкие массы тюремную культуру и «понятия», когда-то после амнистий из застенок выходили люди, которые попадали туда либо без повода, либо за мелкие правонарушения, но травмирующий опыт травмирует, а общество формирует личность. Сейчас на зоне боевых действий, а рядом с уголовниками оказываются мобилизованные грузчики, электрики, менеджеры и продавцы из магнита, а мы помним из истории, что мобилизованные солдаты в отличие от призванных заключенных несут самое тяжелое бремя, так как вынуждены переносить не только экстремальные боевые условия и произвол со стороны командиров, но и нападки освобожденных-уголовников. И учатся у них. И меняются необратимо.