Наталия Назарова, ранее известная как успешный и востребованный сценарист, снова заявляет себя в качестве режиссера. И опять, как в случае с ее «Простым карандашом», зритель в моем лице ощущал себя на качелях – сначала вверх-вверх, а потом вниз обрушиваешься. Причем без аттракционного восторга.
А еще это редчайший случай, когда заведомо авторское, фестивальное кино, которое по определению должно содержать в себе элементы либеральных свобод (так уж у нас повелось), оставляет послевкусие заказной агитки, к чему располагает текущий внешнеполитический момент. Тоже уметь надо.
Сейчас разжую. Выход ленты в прокат, снимавшейся в 2021-м, а то и годами ранее, совпал по времени с исходом из России определенной части творческой и технической интеллигенции (о причинах здесь не будем). Уезжают в основном в Турцию и страны ближнего зарубежья, но в своих интервью многие не скрывают, что собираются мыкать счастье в более цивилизованных странах со стабильной экономикой и устойчивым демократическим укладом. Например, в Скандинавии, славной своей социальной защищенностью (так, к примеру, собирались поступить близкие родственники мэра Котласа).
Вот и нужно таким показать, что не все там сладко, как кажется издалека. Назаровой удалось.
Фильм начинается сценой, когда полиция вместе с социальными работниками изымают детей то ли у хиппи, то ли у опустившихся маргиналов, – помойка, облупленные вагончики, неадекватные родители, размахивающие шанцевым инструментом и грозящие госслужащим скорой расправой. И правильно, вопиет зрительская мысль, таких изолировать и лечить надо.
Однако все не так просто, это только для затравки.
В центре сюжета история международной семьи. Шведский военный журналист с лицом будущей звезды скандинавской литературы (так мне видится) влюбился в русскую мать-одиночку из провинции и увез ее вместе с сыном в свою благополучную страну. И сам он весь из себя благополучный, никто не убедит меня, что жить в таких коттеджах посреди ухоженной северной природа могут позволить себе каждый, там родившийся. Особенно, если вспомнить, какие в тех краях налоги на недвижимость.
Человеком швед оказался хорошим, всем отчимам пример. Моментально находит с пасынком точку соприкосновения на почве интереса к викингам. Мальчонка тоже непрост, в свои 10–11 лет (так выглядит внешне) владел английским еще до отъезда на новую родину на уровне выпускника иняза. Знай наших, он еще и не такое покажет!
Удивительно, но на экране все скандинавы говорят исключительно на английском, как будто их Америка давно колонизировала. Читал, что это было сделано ради широкого международного проката. Понять можно… сложнее принять.
Мама, бывший псковский отельер (вот откуда иностранцы наш лучший генофонд увозят), находит себя в блогерстве, рассказывая соотечественницам о прелестях забугорной жизни (по сути, сманивая их туда же). Скорее, не ради денег, а чтобы не свихнуться с тоски в непривычной жизни. Ибо остается русской-русской – рефлексирующей, суетливой, теряющейся и тормозящей (да и внешне у нас получше есть). И иногда распускающей руки в сторону сына. Из которого вырастает по-русски хамоватый подросток, но с европейским пониманием своих прав: чуть что — стучать на родителей. Это у них своего 37-го года не было…
Как итог – паренька забирают в социальный приют. Наполненный такими же «новыми скандинавами» из стран третьего мира. Где он быстро становится одним из лидеров за счет безбашенности, особенно на фоне робкой бессловесности остальных жертв ювенальной юстиции. Маленький, но дерзкий русский идет против самой системы, его «гимн протеста», спетый на родном языке («Наша крыша – небо голубое»), подхватывают остальные соприютники каждый в своей национальной интерпретации. Чувствуете, как сердце сжимается от гордости за своего, несмотря на всю театральность и надуманность эпизода?
Параллельно за другими стенами идет драматичный диалог русской мамы с инспектором социальной защиты. Тот самый лед и пламень – первая как сгусток нервов, что создатели ленты принимают за беззаветную материнскую любовь, вторая тупо талдычит о приоритете детской безопасности над родительскими хотелками. Параллельно зрителю изящно дают понять, что подобное в этой насквозь либеральной стране с толерантными ценностями может случиться только с приезжими семьями, ибо свои с детства привыкли жить по правилам, а не по понятиям (что напрочь убирает начальный эпизод картины).
«Есть вещи, которые вы у нас никогда не поймете», - припечатывает холодный инспектор (еще и старая дева) свою горячую оппонентку и отправляет ее на дальнейшее бесполезное лечение, а ребенка в лапы местных моральных уродов. «Закон Димы Яковлева» удовлетворенно потирает руки.
Вот тут бы авторам «Плакать нельзя» и задаться вопросом – а почему подобные инциденты происходят именно в иммигрантских семьях. И не правильней ли всем этим выходцам из стран с иными традициями, где эмоции первичны, еще на начальных этапах адаптации, перед получением вида на жительства и социальных пособий, подписывать документ о полном принятии правил, существующих в стране прибытия. То, что теория мультикультурализма оказалась несостоятельной, давно признается в европейских странах на самом высоком уровне.
Но нет, авторы и дальше продолжают нас знакомить с ужасами их западного бытия – черствостью, крючкотворством и даже педофилией в приемных семьях. В конце фильма следует титр – «основано на реальных историях». Трудно оспорить – в любой самой благополучной стране найдется пара-тройка моральных уродов… просто по теории вероятности.
Вместо предложенного выше последняя треть картины окунается в эстетику жанрового кино – боевика с элементами триллера. Как альтернативу грамотному адвокату (к этому моменту шведский папа-военкор героически гибнет от рук сирийских террористов… только представьте, какая в реальности была бы оказана поддержка его семье) русская мама выбирает в спасители отморозка-соотечественника, воспитанного в традициях лихих 90-х. Со всеми вытекающими – двойным убийством, попыткой подкупа, ДТП со смертельным и т. д... Кирдык тебе, Швеция, русские пришли… ну как после такого не закрыть общую границу?!
Концовка фильма поражает своей вторичностью, надерганной из похожих сцен экзотичных погонь и отсутствием внятной мотивации. Мать, рискую жизнью, пытается вывезти сына на собачьей упряжке по тонкому льду в страну, из которой недавно она с таким облегчением уезжала и где у мальчика есть все шансы оказаться уже в российском детдоме (ее саму обязательно посадят за соучастие в особо тяжком, пусть и на иностранной территории). В свою очередь скандинавские погранцы им рукоплещут, тем самым унижая собственную чиновничью братию… да и законы своей страны в целом.
Пикантная подробность – иностранные сцены фильма снимались на российской территории… воздухом, что ли, навеяло.
У меня к создателям «Плакать нельзя» одно предложение – в очередь снять фильм об отечественных учреждениях аналогичного типа, а также о неблагополучных приемных семьях. Можно что-нибудь документальное, вот где треш практически гарантирован.
Не то пока вспоминается лишь поговорка про бревно в чужом глазу.