Это часть отдельного дискурса о том, почему в России так одновременно любят и ненавидят разговоры о прошлом. Если посмотреть на структуру законодательства Российской Федерации, возникает такое ощущение, что за высказывания о текущей ситуации в стране наказания оказываются меньше, чем за попытку некоторым образом анализировать прошлое. Цензура запрещает и то и другое, но прошлое оказывается гораздо более священным, особенно тема Второй мировой войны. Кстати, не удивлюсь, если в какой-то момент формулировку о Второй мировой войне применимо к событиям СССР с 1941 по 1945 год тоже признают какой-то формой дискредитации роли СССР, заставив всех писать непременно «Великая Отечественная».
Дело в том, что прошлое у современной России действительно очень сложное. И если можно каким-то образом отфильтровать дискуссию о войне как образце реальной народной гордости, с репрессиями 30-х так, к сожалению, при большом, а я уверен, что оно огромно, желании властных элит, не выйдет. А им бы очень хотелось, разумеется. Современная российская власть — это наследники чекистов, для них Феликс Дзержинский — это действительно священная фигура, а их вообще не очень много. Я уверен, что вся старая риторика о Николае II для этих людей глубоко фальшива и никто не восторгается последним русским царем, так же как и не особо восторгается князем Владимиром и даже Александром III.
Но Дзержинский и все его потомки для них - история воистину священная, практически семейная. Ну представьте, что кто-то рассказывает, каким кровавым тираном был ваш любимый дедушка, который научил вас всему самому важному и был ключевой фигурой вашей жизни. Да, власть ужасно не любит разговор о репрессиях и даже не потому что в 2022 году пытается возродить славные советские практики. Даже если бы не пытались, даже пока не пытались особо, «Мемориал» ужасно их раздражал.
На удивление, это один из тех редких моментов, когда российские властные элиты ведут себя… по-человечески? С точки зрения разговора рационалистического ведь «Мемориал» не представлял большой опасности, они занимались исторической активностью, копались в архивах, собирали информацию о давно умерших людях: как преступниках, так и жертвах. С рациональной точки зрения кошмарные притеснения «Мемориала», ужасающее дело Дмитриева и другие действия, не имели вообще никакого смысла. Ну копал там Дмитриев в Сандармохе, ну изучал архивы, ну не лез же он в карельские бюджетные ведомости, не занимался расследованием, кто там сколько наворовал и кому дал откат, какие от него могут быть проблемы. Но именно в этот момент у власти просыпалось что-то человеческое: реальное, искреннее желание защитить свои собственные святыни и избежать нападок на свое прошлое.
Мне кажется, вампирское шипение современной власти при разговорах о репрессиях, при разговоре о диссидентах, о черных страницах советской истории осталось единственной человеческой чертой этих людей. Они перевирают историю и используют ее в собственных целях, для них Великая Отечественная - это инструмент. Они ни во что не верят и достают патриарха, когда нужно оправдать свои действия. У них нет морали, этики, какого-то единого нравственного компаса, они меняют свои цели и подходы каждый день, надевают самые удобные маски, думают только о деньгах и сохранении власти - всегда, кроме разговора о советских репрессиях. Разговора, который не угрожает им напрямую, который не затрагивает их и их богатство.
Удивительный осколок человеческой души там, где, казалось бы, ничего уже и нет. Осколок грязный, черный, но живой и, видимо, для них очень важный, за который они упорно сражаются и защищают его всеми силами.
Так что, получается, если достать этот осколок на свет, показать миру, сломать публично, то этот Кощей закончится?