Мы хватаемся за вечность гигабайтами фото и видео, которые хранятся на наших электронных носителях. Искусство фиксации подобно бессмертию. Мы продолжаем жить в картинках, которые храним бережно, как память, обретшую форму.
К чему-то мы становимся слишком привязанными, вновь и вновь возвращаясь обратно, с тоской пытаясь погрузиться секунды ушедшего, а про что-то забываем, оставив в затерянных папках.
Благодаря фотографии мы знаем, какими были наши родители в детстве, как выглядели наши улицы, когда мы еще не родились, какими красками цвела природа десятки лет назад. Каким был мир, в котором еще не было нас. Мы храним то, благодаря чему будущие поколения насытятся более ярким видением прошлого.
Катастрофа способна уничтожить эти архивы. Пожар, наводнение, война, и другие бедствия как правило уничтожают всё самое дорогое безвозвратно. Множество артефактов, проливавших свет на истину истории утрачено из-за подобных причин.
Моей катастрофой стала власть, сначала разворотившая своими грязными руками и глазами всю мою личную жизнь. А после, нагло уничтожившая мое памятное собрание, назвав какую-то из его частей преступными и подрывавшими основу ее существования.
Только то, что они называли преступным, они же сами оставили у всех на виду, распространив по томам уголовного дела и заголовкам СМИ. А то, что для меня действительно дорого, - лица близких людей, радостные события, творчество, мысли, планы - стерты постановлением суда.
Во время следствия давать комментарии к фото, представленных на допросах было омерзительно и тяжело. Тошнотворные похабные взгляды, листавшие страницы личной жизни...
Выжитые формулировки обвинения, вопросы о лицах присутствующих на фото, событиях и тому подобные. Грань понимания значения преступного деяния стерта, страх давать правильные и неправильные ответы выбивает из сознания истину происходящего, а из уст искренность. Приходится лгать, чтобы не пытали, лгать чтобы не посадили. Протоколы в корне порочны и лживы, т. к. овеяны страхом.
Режимы всегда старались уничтожить неконтролируемую и опасную для них мысль, взгляд, жизнь. Сжигание книг, сокрытие правды, запрет содержания и контроль сознания. Но в возведенных ими стенах есть щели.
Есть свободные пространства, благодаря которым что-то ещё продолжает жить и нести в себе дорогие нам виды, мечты и размышления. Этим я хочу поделиться с вами. Будто перелистывая спасшийся от пожара старый альбом или же листая ленту ещё не заблокированного Роскомнадзором Инстаграма* (на момент написания он еще не был заблокирован). Я буду наполнять своими описаниями сохранившиеся и дорогие для меня картинки прошлой свободной жизни, уже неприязни и тревоги. Эти фото не претендуют на то, чтобы быть представленными на выставках. Каждая из них наполнена историей из которых состоит моя судьба.
*Instagram — принадлежит американской компании Meta, которую признали экстремистской, запрещен на территории РФ.
Фото № 1
Гляну в поле, гляну в небо
И в полях, и в небе рай.
Снова тонет в копнах хлеба
Незапаханный мой край.
Сергей Есенин
За просторами полей и рек, среди высоких трав и цветов, яблонь и слив, на крутой возвышенности стоит домик, олицетворяющий в себе то, что я считаю родиной, основой моего семейного древа.
Я родился в сотни километрах от этого места, но все же оно не менее близкое и родное для меня. Тут тепло детских воспоминаний, вкус жаренных блинов с мёдом, старая печь, черно-белые портреты в рамках, запах козьего молока, и красивейший вид с заднего двора.
Будто весь город Нижний Ломов распростерся на горизонте. Высота его домов и заводов не сравнится с уютом окраин.
Я приходил в этот дом, словно в музей, где главным экскурсоводом по родословной наших предков была няня, хранительница очага нашего родового гнезда и старшая сестра наших бабушек и дедушек. Они до самой старости так и называли её, по-Пушкински, няней. Дед постоянно привозил меня в это место, придавая ему значимость, которую я понял лишь со временем.
Я уже давно стер для себя все флаги, гимны и лицемерие навязанного патриотизма, оставив в своей душе лишь корни, что прорастали среди этих и подобным им мест.
Преемственность памяти не пустой звук, а источник вдохновения и мудрости. Моя родина не имеет ничего общего с престолами и символикой стран и государств. Моя родина — это облака, плывущие над полями, это соседка, несущая ведра с водой, это дворняги назойливо просящие лакомства. Это мальчишки, висящие на ветвях деревьев, это запах соломы и мычание коров.
Такая родина в своей простой, естественной, красоте живет в моем сердце, и мне искренне хочется, чтобы она оставалась такой же. Нетронутой корыстью застройщиков и пластмассовой грязью эгоистов, нетронутой шумом городов и окопами войн.
Фото №2
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы.
Борис Гребещиков
Ветки кустов и деревьев ударяли по лицу, крапива обжигала ноги, но наши взгляды стремительно находили скрытые пути заросших троп в глубине леса. Мы бежим, не оглядываясь в пылу яростной битвы со злом, отбиваясь от репейников и под корень срубая стволы засохших трав.
Наши мечи — причудливые палки, найденные в оврагах. Мы окружены движением встрепенувшейся природы, возвещающей о себе взлетом испуганных птиц и жужжанием насекомых. Словно маленькие воины света, погрузившиеся в свою Терабитию, и детским воображением создавшие новые неописуемые пространства сказочных миров, где только мы одни главные герои. Возведенные нами и скрытые от постороннего вторжения хижины в виде нагроможденных шалашей были центрами нашей мальчишеской вольницы, где существовали только наши обычаи.
День изо дня вместе со своим братишкой мы отправлялись в земли наших детских представлений, оболочкой которых был маленький лесок, отделенный от улиц полем и чередой посадок. Прокладывая все новые и новые тропы и открывая для себя неизведанные ранее объекты зеленой красоты, мы с замиранием духа шли дальше.
Некоторые из вещей мы носили наизнанку, чтобы леший не мог запутать нас. Порой тишина и неизведанность глуши пугала. Но мы продолжали создавать новые переправы, соединяющие тайные части нашего красочного мира, который продолжал оставаться бесконечным. Взросление постепенно стерло краски воображения и выбросило в разные реки судьбы. Но тяга к беззаботности и загадочности наших ярких лесных прогулок не покидала нас. Ночной костер, раскидывающий в кромешной тьме языки пламени, согревал, уже повзрослевших мечтателей.
Мы лежали под бесконечно засеянным звездами ночным небом, свет огромной луны освещал тропы, проложенные нами в детстве, а угольки костра напоминали наши глаза, блеск которых не был утрачен. Наши донкихотовские грезы оставили отпечаток на повседневности жизни, они не растаяли в заботах, а требовали соответствовать нашим неугасимым представлениям. Лежа на мягкой траве, мы наслаждались ореолом свежести и лесного уюта. Только покачивающиеся деревья, окружающие нас, оберегали наши беседы, наши мечты.
Фото № 3
Огненной лавой окрасил закат
Прощальный отрезок вечернего неба.
Мы так не хотели, чтобы кончилось лето,
Но оно пролетало мгновенно.
Нас тайно сближал наш диалог,
Трава щекотала ладони.
И мы на валу, у дальних дорог
Друг другу раскрыли пароли.
В даль уезжают стаи машин,
Кто на Восток, кто на Запад,
Но именно здесь родился мотив
Песен, созданных нами.
Символом нашей юности волей обстоятельств стал покрытый зеленью вал, возведенный в неизведанном нами прошлом. (Крепостная башня и вал, были возведены как фланговый опорный пункт казаков Пензенской оборонительной черты против набегов кочевников в 1670-х годах. Сейчас сторожевая башня и вал в поселке Мокшан существуют как исторический мемориальный памятник).
Перед нами расстилалось бесконечное движение трассы, скорость которой напоминала стремительный полёт времени. В то мгновение, когда нёсся поток машин, а солнце входило в стадию лилового заката, наша восставшая юность кипела в радостных улыбках, любви, откровениях и слёзах. Мы задумчиво разглядывали горизонт, выстраивали серьезные планы на будущее. Ощущалось, будто все грядущее где-то там, в дали, где скрывались проезжавшие автобусы и уходящее солнце становилось огромным.
Вечер опускался, жёлтый свет придорожных фонарей призывал неотступно продолжать наслаждаться временем душевных открытий и внутренней свободы. Можно было представить, что мы беззаботно болтаем ногами сидя на вершине пограничных стен. За нами томительная, скучная и надоевшая цикличность. А перед нашим взором просторы, полные приключений.
Наши диалоги были лишены каких-либо рамок. Будто каждое слово проникало в глубину, раскрывая все новые и новые двери ключами искренности. Порой становилось не понятно, то ли ветерок повеявший ночной прохладой стал поводом для мурашек, или же это волна эмоций, перерастающая в барабанную дробь сердцебиения.
Приглушенная лиричная мелодия напрашивалась на реализацию финальных кадров эпичного кинематографа. Наши струны души начинали играть в унисон, требуя крепких объятий, нежных поцелуев, закадровых признаний. Эта мелодия становилась частью этого места, где вкус вина приобретал более сладкий и пьянящий оттенок, а каждый начавшийся разговор можно было разбирать на цитаты.
Сакральность местности связана в первую очередь с людьми, без которых пространство становится пустым и одиноким. Шум проезжающих машин разбавляет лишь карканье сидящих на башне ворон. Нас нет здесь сегодня, и завтра не будет тоже. Все живое, из года в год, просыпаясь весной, будет искать в себе наши голоса и прикосновения. Ведь без нас это всего лишь вал на окраине провинциального поселка.
Годы идут один за другим
Будто солнце сменяет Луну
Но я так же наивно все жду смс, -
«Сегодня в семь на валу».
Растают снега, вернув прежний вид,
Нашей одной ностальгии
В ней мы оставим твёрдый гранит,
Того, что мы в сердце хранили
Фото № 4
Я безнадежно влюблён в паруса,
В скрип башмаков и запах дорог,
Вижу чужие во сне небеса,
Но иногда вижу твой порог.
Доли бродяжьей мне ли не знать -
Горный ручей да краюшка Луны
Может в пути суждено мне пропасть,
Только твоей в том нету вины.
Мельница
“Декабрь. На улице нет снега, а холодный ветер усиливает желание уехать из родного города.
Мы стоим на любимой и давно знакомой трассе «М5». «Ну что, вперёд гусары!» - говорю я товарищам в напутствие. Отходим на приличное расстояние друг от друга и поднимаем пальцы вверх. Так началось наше путешествие.
Отъезжаем в область вместе. Везёт нас добрый, стеснительный заика. Говорили мало: обменялись стандартными вопросами о целях поездки и договорились о том, до какого места едем. Выходим в посёлке, который находится в 40 км от города. Посёлок до боли знаком, некоторые из нас провели здесь немало веселых дней. Идём, вспоминая, где и когда кто-то дрался, кутил, грустил. Только начинаем стопить, останавливается старая отечественная машинка с надписью «Шумбрат» (Приветствие на мордовском языке).
Везёт нас дружелюбный дед мордовской национальности, следовательно едем до Мордовии. В поездке изредка говорим о погоде, о природе, о Мордовии. А так, едем молча, наслаждаясь красивыми видами. Останавливаемся у поста ДПС. Толстый, противный мент штрафует деда на 500 рублей. «Ничего прорвёмся!!!» - говорит нарушитель.
Приехали, прощаемся, желаем друг другу удачи, и идём по посёлку «Зубова Поляна». Стопим, говорим о своём, один из нас ловит тачку до Москвы. Место только одно. Прощаемся. Его ожидают другие приключения, которые начались для него со слов «Снимай эту канитель».
Я с товарищем ещё долго шли. Все, кто останавливал, либо просили деньги, либо довозили километров пять, либо вообще ломались. Судьба уготовила нам что-то жёсткое. Наверное, стоит сказать о том, что товарищ, который остался со мной, ехал стопом первый раз.
Уже темнеет, смех безысходности, смешные предложения ехать обратно, но мы оба знали, что назад пути нет. Начинается сильный ветер, на улице совсем темно. Дорогу освещают только фары проезжающих машин. 20 км пешком до ближайшей заправки, там отправляемся на машине до Мск. Если хотите сурового автостопа, дабы закалить себя в таком путешествии, гоняйте стопом зимой.”
Пост от 4. 01. 2016 в группе «Подслушано автостоп» во "ВКонтакте"
https://vk.com/wall-101003895_700
Данный текст по моей просьбе был найден на просторах интернета, который сохранил в себе некоторые путевые записки.
Все эти строки и сопутствующие им фотографии сейчас начали казаться настолько символичными и пророческими, что становится немного смешно и тревожно.
Может быть, звучит действительно комично, но во время частых путешествий в западном направлении я постоянно застревал в мордовских землях. Даже сейчас вечерний закат солнца и пронизывающий ветерок напоминают те поездки.
Я пролетал всего в десятках километров от мордовских лагерей на самых разных попутках, рассматривал вывески о продаже самодельных нард и вкуснейшего меда.
Умёт, всегда, встречал огромным количеством придорожных сарайчиков, от которых исходил дымок с запахом выпечки и шашлыка. Как помнится, мы всегда обсуждали десятки названий этих маленьких кафе, «У Ани», «У сестер», «Мардональдс», «Скорость», «Стол» и многие другие.
Почти каждую поездку приходилось преодолевать по обочине мордовской трассы огромные расстояния, и замёрзшими губами выговаривать проклятия в адрес этих мест. Уставшей походкой я плёлся в сторону Москвы, рассматривая уже заученные мною наизусть пейзажи березовых рощ и одиноких кустарников вдоль полей. Иногда я напевал про себя песни любимых групп, находясь в поисках удобного места для ловли попуток. Бывало что, проголодавшись заходил в одно из тех самых кафе с оригинальными и не очень названиями.
Может быть, и сейчас всего лишь на время застрял в этих гибельных местах. И снова бреду в надежде, что кто-то остановится, и уже к позднему вечеру я встречусь с друзьями, которым на шумной вписке смеясь буду рассказывать о тех испытаниях, что вновь преподнесла Мордовия во время путешествия.
Я все также порой вижу противные, толстые морды ментов, и слышу подбадривающие возгласы в духе, "Ничего. Прорвемся", от местных бодрых стариков. Я вижу все тот же закат чувствуя тревогу уходящего времени и ощущаю холод с надеждой на приближение тепла. Я продолжаю идти в темноте зная, что все же дойду.
"Судьба уготовила нам что-то жесткое..." - писал я еще не зная, насколько суровое путешествие на самом деле уготовила непредсказуемая жизнь.
Тот самый товарищ, оставшийся со мной во время тяжелой поездки декабрьским днем 2015 года в дальнейшем примет иное решение. Он больше не хотел бродить во тьме на встречу леденящему ветру и ослепляющему свету фар. Больше он не был готов идти до конца, и в конечном итоге вернулся домой. А я еще иду по мордовской трясине, не зная, когда наступит тот самый миг финального рывка.
Водители машин, проезжающих мимо порой с недоумением, смотрели на бредущего вдоль трассы безумца с рюкзаком. Кто-то со злобой и недоверием пролетал мимо, не понимая, для чего я и подобные путешественники ввязываются в авантюры, исход которых непредсказуем. А кто-то, напротив, с любопытством и улыбкой притормаживал чтобы пообщаться и помочь незнакомому страннику. Реакция людей непредсказуема, но самое главное было то, что среди огромного потока безразличия всегда находятся те, кто без злого умысла и корысти готов поддержать нуждающегося.
Цель моих путешествий в самых разных, в том числе экстремальных условий, заключалась не в попытке получения финансовой выгоды или бессмысленного ребячества. Мной двигало неистовое желание увидеть полноту красок и атмосферу пути, узнать людей и прикоснуться к местам, которые остаются за окнами рейсовых автобусов и поездов. Хотелось прожить то, что могло остаться неопробованным, неощутимым, неизвестным. Шагая глубокой ночью вдоль широких магистралей, я всегда был уверен, что не погибну, не потеряюсь, не сдамся. Потому что не переставал верить в свои силы, а главное, в людей. И пусть кто-то предавал, большинство проезжали мимо - главное, что были единицы, кто оставался до конца и всегда мог помочь. Именно они, не осознавая, становились важными звеньями, благодаря которым продолжался и продолжается мой путь.
Фото № 5
На кровавых рассветах ищу свою комету
И тебя по секрету жду.
Долгожданная оттепель снесëт крышу с петель.
Я не мальчик, не девочка, – я твой ласковый зверь.
Алина Орлова
Вихрь ночного акционизма порой заносил в непредсказуемые места паутин города. Полнейшая импровизация, срывание замков и пересечение недоступных заборов были актом несогласия молодого духа свободы с возведенными преградами. Адреналин играючи кипел внутри, краснеющий закат завораживал беспечным чувствам красоты и романтики.
Мы стояли на крыше многоэтажки в центре. Город будто на ладони. С долговременным движением и шумом постепенно застывал на глазах, обнажив уличные просторам мы делали то, что считали важным и необходимым. Оставляли заголовки наших идей, контуры идеалов, послания для лжецов и злодеев. Город был рупором, в который передавался зов наших сердец, не позволяющий спать в эту ночь.
Сумеречная тень плавно опускались, прогоняя последние проблески заката, а город покрывался многочисленными огоньками электрического света переливавшихся среди дорог, дворов и зданий. Кухонная суета и телевизионный отдых отражались в окнах высоток. Взрослые уставшие от работы люди, их дети за мониторами компьютеров. Разве такова должна быть норма существования человека? К этому идем в итоге? Может все обречены на такие жизни? В головах непроизвольно рождались вопросы, но мы старались не углубляться в них. Больше интересовало то, что проживали и видели в тот миг, - красивый вид, женский вокал, свобода, ночь.
И не было холодно. Условия, были комфортными и вдохновляющими на создание потоков речей, плавно улетающих в бесконечность вселенной. Эйфория, вызванная происходящим, приводила к тому, что я назвал "танцами свободы". Словно находясь на вершинах кирпичных гор, с наушниками в ушах, под разрывающий электронный бас, энергия молодости расплескивалась в танце "хакка". Это был ритуал партизанской воли, восставший в каменных джунглях, среди постепенно потухших засыпающих комнат. Это был бунтарский зов молодого духа, нарушивший спокойствие привычного сна. Эта одна из тех ночей, что наполнилась палитрой разноцветных красок, брызгами осевших на бетоне серых стен. Это была вендетта в адрес сковывающего принципа существования и поклонения.
Утром первые лучи рассвета окрасили громады облаков, свежесть сгоняла усталость, а соловьи в кустах сирени громко возвеличивали новый день. Постепенно начинали движение маршруты города, по которым проснувшиеся словно маленькие муравьи следовали с грузом своих забот и обязанностей.
Прощальная грустная мысль вкрадчиво цепляется всякий раз, когда не можешь заставить себя расстаться с событием, которое хочется превратить в вечный праздник. Будто в похмельном тумане спускаясь с высоты крыши вдоль лестничных перил и обшарпанных стен подъездов, мы знали, что в любой момент можем вернуться в творчество безграничной свободы.
Замки и заборы можно сломать, а молодость и волю – никогда.
Фото № 6
Воля в кулаке, мысли в разные стороны
По моей комнате гуляют чёрные вороны
На потолке чувства одинокие собраны
Они с грохотом падают мне на голову
Не сошёл с ума, и вполне осознанно –
Я вдыхаю этот яд вместе с воздухом
Туман не уходит с возрастом
Я ищу, я кричу охрипшим голосом
Воля в кулаке, воля в кулаке
Веришь, я не сдамся этой тоске!
Мои мысли — идите на четыре стороны
Но не трогайте, не трогайте меня вороны.
Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно
Билет на поезд, куда не важно
Я не боюсь потерять всё
Начать заново оттуда, куда занесет.
гр. Нервы
Пытаюсь вспомнить, что именно сподвигло меня на создание этой фотографии. На ней, сам того не подозревая, сохранил место, где на долгое время расстался со свободой. Это тот самый тротуар, по которому я шагал в сторону квартиры, слушая музыку в наушниках, думая о своëм, возможно о планах и переменах, о череде забот. Меня окружали деревья, которые теряли ярко-зелёный окрас. Обходя лужицы, оставленные затяжным дождем, я где-то глубоко внутри ощущал волнение и тревогу. Будто зная, что что-то должно произойти, какой-то переломный момент...
Этот момент настиг ударом по ногам и скручиванием рук за спиной. Музыка прервалась, начался шквал ударов и вопросов. Я больше не видел той маршрутки, с которой сошел на светофоре. Не видел листьев, раскиданных осенью по асфальтовым тропам. Не видел проплывающих туч над городом. Не видел воли.
Пасмурная затяжная погода казалась причиной мрачного настроения. В тот самый день помнится на небе не было и проблеска света, лишь растянутое серое полотно. Хотя могу ошибаться, ведь с момента задержания, свет стал недоступен. Голова всегда была опущена, я видел лишь асфальт, берцы и камуфляж.
Спустя пройденные годы, неважно 1-2 или 10-15 лет спустя, почти все заключенные хорошо помнят последний день на свободе. Резкий контраст событий, поделивший жизнь на тогда (далёкая, уже невероятная жизнь прошлого) и сейчас (томительное и гнетущее существование). То утро, когда ты проснулся с уверенностью, что вечером ляжешь спать в эту же кровать, поужинав тем, что есть в холодильнике, сменилось вечером или ночью с вонью ментовских клетушек, коридорами отделов и шутками оперов, над которыми совсем не хочется смеяться.
Часто вспоминая день задержания, многие раскапывают в памяти знаки, будто предсказывающие и останавливающие грядущий поворот судьбы. Кто-то жалеет, что не послушал интуицию. Не придал значения чуйке, уверенный в том, что всё могло быть иначе, не возьми он в тот день телефон, не открой дверь, не сядь за руль, поступи по-другому.
Действительно, ведь неизвестно сколько путей уготовано, и сколько на самом деле зависит от незначительных жестов, приводящих к «эффекту бабочки». Но сейчас мы уже здесь. Можно сколько угодно прокручивать пленку в обратном направлении, создавая в голове иные сценарии, которые к сожалению или, к счастью, не произошли. В реальности лишь одна попытка.
На этой фотографии солнечный свет, который просачивается будто сквозь щели темных небес. Он украшает сияющими тёплыми линиями деревья, столбы, дома - всё окружающее пространство. Наверно, этот вид и стал поводом фиксации места. Места, ставшего фоном для поворота моей судьбы.
Мама часто находит в подобных явлениях символический, пророческий окрас. Она так искренне восторгается пробивающимся лучам, непредсказуемому пению птиц, падению звёзд и другим голосам природы, возвещающей о скором счастье, что не вольно вдохновляешься этой силой верой и надеждой.
Все это внезапное, доброе, светлое и красивое будто вестником вошедшее в наши дни, является зарядом надежды, который вселенная посылает в смутные времена. Мы ведь хотим верить во что-то хорошее. Мы хотим быть уверенными в том, что в непроглядной тьме есть время и место долгожданному чуду, которое явится там, где, казалось бы, всё потеряно.
Рассматривая эту фотографию, напоминающую о закате вольных дней, продолжаю находить надежду, кричащую о себе через пейзажи прошлого.