В январе 1942 года идет битва за Москву, вся страна напряжена после первого полугода войны, в которой понесла большие потери и противник продвинулся глубоко на территорию СССР. В Коми крае заключенные завершают строительство железной дороги, которая поможет вывозить нефть и уголь с притоков Печоры в Европейскую часть СССР для фронтовых нужд. На одном из отдельных лагерных пунктов (ОЛП) на берегу Печоры группа из около 60 заключенных поднимает восстание. Восстание возглавляет вольнонаемный работник ОЛП Марк Ретюнин, раскулаченный, отбывший свой срок, который ему дали в период коллективизации. Восстание жестоко подавляется.
Это известная история, хорошо описанная в разных исследованиях, и документы об этом восстании широко опубликованы. Но меня поразил один момент во всей этой истории. После боя 28 января на реке Лыже между повстанцами и охраной восставшие разбрелись, поделившись на пять групп. Три группы повстанцев погибли в боях с охраной с 31 января по 2 февраля. В этих боях погиб и руководитель восстания Ретюнин.
Стрелки ВОХР после подавления восстания
А вот две небольшие группы смогли спрятаться в лесах и прожить там больше месяца. Одна группа из трех повстанцев засела в избушке в 40 км от села Усть-Уса и была ликвидирована в результате боя 3 марта. Вторая группа на реке Лыже из пяти человек 6 марта сдалась прибывшему отряду охранников из семи человек.
Так вот отряд из семи человек просто расстрелял троих из пяти сдавшихся, объяснив это тем, что «их трудно было всех доставить в Усть-Усу».
Во время подавления восстания 48 человек было убито, а 8 человек захвачено живыми. В ходе следствия еще было арестовано 60 человек. А после суда из 68 заключенных, проходивших по делу восстания, 50 заключенных было расстреляно 12 октября 1943 года.
После захвата, участники восстания объясняли свои действия тем, что они восстали потому, что хотели добраться до фронта и сражаться за Родину. Также они говорили, что по лагерям с июня 1941 года гуляли слухи о возможных арестах и расстрелах всех, кто был осужден за шпионаж и контрреволюцию. Они говорили, что лучше погибнуть за Родину, чем быть глупо расстрелянным в лагере, ведь они не шпионы и не контрреволюционеры.
В конце прошлого года мне прислали воспоминания одного геолога, я приведу маленький фрагмент, записанный его дочерью.
«В 1941-м или вначале 1942-го его (друга отца) перевели в Воркуту, и почти тогда же пришел приказ о СРОЧНОМ расстреле большого количества ЗК. Чуть ли не за один день надо всех по списку расстрелять и доложить в Москву. Для такого количества расстреливаемых исполнителей явно не хватало. И был срочно мобилизован партийно-комсомольский актив работников лагерной системы. Однокурснику папы, вчерашнему студенту Горного института им. Сталина, дали в руки винтовку… Первой жертвой ему досталась женщина (по его же рассказу, это была весьма известная актриса…). Бывший студент стрелял несколько раз… никак не мог попасть, а когда попал – его начало тошнить кровью… Но никто ему не помог. Рядом, такие же неумехи-„интеллигенты“ неумело стреляли таких же интеллигентов, как они сами… Это была просто бойня… Но не нашлось ни одного отказчика, который отказался бы стрелять».
Дело в том, что в документах на начало 1942 года не зафиксировано пока ни одного факта массового расстрела заключенных в Воркуте. Видимо, архивы нам еще преподнесут много новых открытий. Видимо, страхи восставших заключенных по поводу расстрелов были.