Братья Орловы на заре своей жизни не были поисковиками. Да и понятия «поисковик» тогда не было. Орловы были следопытами, сталкерами Долины смерти. Цветовой дифференциации следопытов ("черные" и "красные") тогда тоже не существовало. Были "трофеюги" - те, кто разрывал в том числе и могилы ради оружия и ценностей, их гонял еще Орлов Николай Иванович, и следопыты - проводники в Долине.
Первые поисковики, приехавшие по призыву ЦК ВЛКСМ в Мясной бор в конце 80-х, тоже лишь назывались поисковиками. Это были активные, неравнодушные молодые люди, комсомольцы. Представители различных патриотических организаций, участники туристических групп и групп красных следопытов. Многие из приехавших, наверное даже большая их часть, не видели и не представляли себе тех последствий войны, которые им пришлось увидеть. Не видели и даже не представляли себе...
Сотни, тысячи оставленных на поле боя солдат. Для всех увиденное стало шоком. Тогда не стояло проблемы увековечения памяти, ее сохранения и защиты исторической правды. Тогда никто и представить себе не мог, что это станет важно и целые народы забудут или захотят забыть правду о войне. Тогда необходимо было собрать и достойно похоронить павших, постараться установить их имена. Не было ни опыта работ, ни технологий, ни документов, регламентирующих работы. Были неравнодушные люди, и было огромное желание отдать дань памяти и уважения погибшим. А еще были следопыты, сталкеры-проводники Валерка и Саня Орловы.
Братья Орловы не были идейными активистами комсомола, Сашка тот вообще и комсомольцем-то не был. Почему? Были они парни хулиганистые, да и себе на уме. Видели они правду в долине и про "Вечную память", "Вечную славу", про "никто не забыт и ничто не забыто", знали и видели своими глазами. Видели тысячи брошенных на поле боя героев. Слышали за столом дома у отца правду, которую со слезами под стакан водки говорили, задыхаясь от боли, ветераны. Ветераны с одной, двумя затертыми медалями на груди, прошедшие весь ад в окопах рядовыми. Может, все это и поумерило молодой задор, может, осознание нестыковки слов и дела сделало братьев своего рода отшельниками, не суть важно. Но именно они повели на места боев первых поисковиков, именно они для многих стали проводниками на войну.
Поднимали руками, просто сгружали останки в мешки и считали по ногам и черепам. Считали десятки, сотни, тысячи. Искали глазами, самодельными щупами из шомполов винтовок и редкими "клюшками" - армейскими металлоискателями. 1991 год. Это место может быть определено только как месиво. Месиво, в которое превратились тела убитых. Месиво, которое превратилось в ничто. Они стали здесь даже не землей и травой, они стали жижей. Черной жижей, наполненной съеденной кислотой почвой, и черной водой, пористой массой истлевших костей. В этом месиве отлично сохранились части снаряжения, ботинки и сапоги, значки и знаки отличия, кожаные ремни и части обмундирования, но совсем нечего уже было хоронить. Страшно и сейчас осознавать, что все эти вещи, все что булькало в этой жиже принесли сюда люди, все это было с ними в последние мгновения их жизни. Страшно представить месиво из личных вещей, одежды и истлевшего праха людей. Медальоны отсюда при тщательной работе выносили десятками. Они просто плавали в жиже. Но те, первые, не знали, как и тогда не умели искать. Сашка настучал в жиже что-то щупом. Встал на колени и руками возился в месиве. Командирский ремень, обрывки гимнастерки. Вот в черной жиже, блеснув рубином эмали, появилась шпала, вот вторая. «Капитан!» - оценил находку Орлов. Останков не сохранилось. Повозившись в месиве, он понял, что под корнями кустов навсегда исчезли два командира. Месиво не отдавало, да и нечего уже было отдавать. Вся топкая территория низины когда-то была завалена трупами погибших при прорыве. Еще наощупь порывшись в черноте месива, они пошли дальше, туда где еще можно было собрать погибших.
Эти двое настигли Александра Николаевича Орлова через 20 лет. Месиво не отпускало его, несколько раз поисковый отряд "Гвардия" возвращался сюда, черпал, просеивал и выстукивал щупами из черноты солдатские медальоны и личные вещи. Возвращались имена тех, чьего праха уже не сохранила Долина. Тысячи вариантов отработки этой территории продумывал Орлов.
Известие о том, что найдены знамя и полковая печать, застало его в лесу. На другом участке, где работали по исследованию новой трассы М-11 Москва — Санкт-Петербург. Трассы, разрезавшей Долину смерти почти пополам. Как только Орлову описали место, где были сделаны находки, он сразу вспомнил двух командиров и дальше сам описал нашедшим место, где они сделали находку.
Знамя было с ними, с двумя оставшимся в месиве командирами. Знамя и печать 248-го стрелкового полка 267-й стрелковой дивизии.
Знамя и печать - экспонаты музея. А люди? Кто же он, неизвестный офицер, выносивший знамя из окружения? По одной из версий, это мог быть командир полка, а в то время полком командовал подполковник Иван Александрович Степанов, уроженец Ивановской области. Возможно, это был начальник штаба 848-го стрелкового полка капитан Николай Михайлович Громов, выпускник военной академии имени Фрунзе, ему в 42-м было всего 30 лет. Он был призван из села Тихоново Парфеньевского района, который до 1944 года относился к Ярославской области, ныне это Костромской регион. А может, там лежали они оба и просто не нашли в месиве "шпалы". У людей и могилы нет, их огромная на всех могила - наша земля, а памятник — наша память. Не станет памяти — и исчезнет памятник, останется лишь месиво.