21 мая исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося ученого и ГРАЖДАНИНА Андрея Дмитриевича Сахарова. Когда-то советская интеллигенция в пику официальной позиции называла его «совестью нации»...
Позиция изменилась. И что? А ничего, в прямом смысле. Есть расхожая фраза: «Величие его личности оценит время». Только не в нашей стране. Особой подготовки к этой дате я не заметил. Даже наоборот – в преддверии векового юбилея ученого и мыслителя московский центр его имени сообщил об отказе столичных властей открыть на Чистопрудном бульваре выставку «Андрей Дмитриевич Сахаров: тревога и надежда». Выполненную в виде уличных стендов, т. е. общедоступную. У них, видите ли, «контент не согласован»
Как так?! Ведь то, о чем говорил академик в те годы, когда любая свежая мысль, идущая вразрез с официальной идеологией, попадала под клеймо «инакомыслие», сегодня поддерживается на самом высоком государственном уровне. Я уже ничему не удивляюсь, какая может быть совесть у нации, когда у нее свой живой лидер имеется?
А ведь когда-то было совсем по-другому. О смерти академика-правозащитника я узнал в такси по дороге в аэропорт города Воронежа. Водитель приглушил радио и искренне вздохнул: «Крутой был мужик, правильный! Только зря он на наших афганцев наехал». Мы на эту тему, конечно, поспорили, но без драки. Я даже в чем-то смог убедить шофера. На том съезде народный депутат Сахаров говорил в первую очередь о скорейшем выводе наших войск, что и произошло чуть позже. Да, он привел не лучший пример, тех солдат не расстреливали с вертолета, они сами вызвали огонь на себя. Но и Андрея Дмитриевича можно и нужно простить, он ссылался на сообщение канадского радио, а Запад не в силах понять подобного самопожертвования, там жизнь отдельного человека - святыня.
Именно об этом говорил и писал Сахаров. Именно этого не мог понять и принять народ, воспитанный совсем на других идеологических примерах. Именно это безмерно раздражало партию и правительство - а если поймут и примут, как таким народом править? Именно это хорошо понимала та часть депутатского корпуса, которая с воодушевлением «захлопывала» своего «заумного» коллегу. Они не все понимали из того, что говорил академик, их раздражала сама манера общения, непривычные словесные обороты - «это съезд народных представителей, а не заседание ученого совета!», интеллигентность тона. Удивительная страна - то, что непонятно и непривычно, до сих пор воспринимается в ней провокацией западных спецслужб.
Но тогда его слышали, его уважали! Хорошо помню день похорон. Мерзкий московский декабрь, снег с дождем, бесконечная колонна людей, двигающаяся на прощание с ним к Лужникам. Первый случай в нашей новейшей истории, когда власть позволила своему главному противнику уйти публично, при большом скоплении искренне скорбящего народа.
Но обойтись без подлости она все же не смогла. Три дня по столице бродили слухи, что траурная процессия может быть разогнана, и это будет означать конец перестройки и возвращение к марксистско-ленинским принципам. По пути следования из переулков выглядывали сводные отряды милиции и брандспойты водометов. Напомню, был конец 89-го года, еще ничего не было понятно. Но тогда не испугались. Чтобы через 30 лет забыть...
«Век мой, зверь мой», — написал когда-то поэт Осип Мандельштам, безвестно сгинувший в ГУЛАГе. Такой же век был и у Андрея Дмитриевича. Ему только чуть больше повезло с избранной профессией и международной известностью.
Во время упомянутого заседания мне до конца стала ясна мелочная сущность Горбачёва, из новатора и прожектора он окончательно превратился в самого себя - ставропольского колхозника, которому выпал фарт. Одним из его первых политических ходов в сторону демократизации общества был звонок в нижегородскую квартиру ссыльного академика. Представляю, как он тогда гордился собой - коммунистический генсек протягивает руку дружбы диссиденту, предлагая вместе строить «социализм с человеческим лицом».
Наверное, мало кто помнит, что сказал в том разговоре Андрей Дмитриевич. Поблагодарив за внимание к своей персоне, он попросил Горбачёва озаботиться судьбой своих товарищей по правозащитному движению - «все-таки я живу в квартире, а они в тюремном бараке». И в этом был весь Сахаров. Генсек обещал и даже что-то сделал. Он был уверен, теперь этот академик будет ему по гроб жизни обязан, ноги мыть и воду пить. Именно поэтому он с таким обиженным лицом потом отключал своему «протеже» микрофон - «какая же она неблагодарная, эта интеллиХенция». Хотя и не ему жаловаться, на Сахарове Горбачёв срубил самые серьезные дивиденды, сравнимые, разве что, с падением Берлинской стены. Интересно, сейчас хоть что-нибудь скажет, вспомнит своего главного оппонента?
Кстати, Сахарову до сих пор не вернули его звания и регалии, отобранные у него за правозащитную деятельность и связанную с ней мировую известность. То есть не реабилитировали посмертно. Говорили, эту акцию хотят приурочить к вековому юбилею. Что ж, подождем, посмотрим…
Был ли Сахаров великим физиком? Не мне судить, по этому предмету в школе всегда было «три пишем - два в уме». Был ли он гениальным политиком? Не уверен, его любимая теория конвергенции сегодня воплощается разве что в Китае, но для этого надо родиться на Востоке, в миллиардной стране и с особым разрезом глаз.
Главная же заслуга Андрея Дмитриевича в другом. Он был ЛИЧНОСТЬЮ, уникальной в нашей истории. Я сам в юные годы потусовался среди правозащитников и был разочарован, большинство из них не состоялись в своей профессии, получали копейки в каких-то конторах. Легко положить жизнь за идею, не имея ничего в кармане. А Сахаров, только вдумайтесь, ТРИЖДЫ Герой Соцтруда! Вы представляете, какие это возможности по сегодняшним меркам - Абрамович грустно курит. И неподкупный, никто просто не знал, что такому еще можно предложить.
Теперь читаю, что секретного академика сбила с панталыку его еврейская жена Елена Боннэр. Пусть так, здесь главное результат. Сахаров был той фигурой, от которой даже бесстыдная советская власть не могла отмахнуться, такого в психушку не запрешь и в зоне не сгноишь. Думаю, именно благодаря ему правозащитное движение в СССР не было задавлено в своем зародыше. То-то сегодня одна память о нем вызывает приступы ненависти у сторонников советского режима.
Да, странный человек, как и все гении. Не от мира сего – сначала сделал смертоносное оружие, а потом ужаснулся, что оно попало в недобрые руки. Но разве оружие массового поражения когда-нибудь попадало в добрые? Есть ли таковые вообще на самой верхотуре любой власти? Просто одни искупают, их единицы, а другие бесстыдно пользуются сопутствующими государственными благами.
Академик Дмитрий Лихачёв, в чьей порядочности, наверное, мало кто сомневается, сказал о Сахарове буквально следующее: «Он был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывающий своих современников к нравственному обновлению ради будущего. И, как всякий пророк, он не был понят и был изгнан из своего народа».
Тогда, в перестройку, многим казалось, что именно Сахаров будет первым президентом истинно свободной страны. Ах, святая наивность. В народе академик воспринимался Галичем, если перевести в рамки бардовской песни - «поет красиво, но непонятно». Зато Ельцин был настоящим Высоцким, для восприятия его «шлягеров» большого интеллекта не требовалось. Поэтому-то сегодня гражданам России «кому за 50» легче сделать вид, что память подкачала, про юбилей великого ученого-правозащитника забыли. Иначе будет очень стыдно за себя...
P. S. Наверное, самая известная фотография Сахарова та, где он одиноко сидит на съезде среди нардепов, с воодушевлением поющих советский гимн, от которого сам давно отказался. Один против всех. И один за всех. Ее я показал старшему сыну, объясняя, каким должен быть оппозиционный политик… глаза… лицо... заслуги. Он, кажется, понял. На тусовки Навального больше не ходит.