Какая беда. Ушел Валентин Яковлевич Курбатов.
Слышавший и читавший Курбатова может сказать, что он слышал и читал человека, который говорил и писал на чистом русском языке. Русский язык Курбатова был совершенен, как может быть совершенным подлинное слово, идущее от чистого сердца.
Курбатов был одним из родников русской культуры. Он говорил, что культура гибнет, не переставая каждым своим словом укреплять ее живую ткань. От него пахло вечностью. Казалось, что с ним были знакомы и разговаривали все великие современники. Они говорили на одном языке. Каждый из них был награжден словом Курбатова, как глотком чистой воды. Он дарил бессмертие друзьям, как делился хлебом.
Память о друзьях он считал своим пожизненным долгом. Ни одного не забыл. Ни одного не предал.
Он сплетал свою речь с дыханием времени. Невозможно забыть его срывающийся от сердечного волнения голос и речь, в которой ни одно слово не было пропущено, ни одна мысль не была оборвана, ни одна капля боли не была потеряна.
Русская культура говорила с миром языком Валентина Курбатова.
Он любил книгу. Книгу как единицу культуры. Книгу как собрание сияющих букв, каждую из которых он погладил рукой. Одну из своих книг он назвал «Подорожник». Его тексты можно прикладывать к раненому сердцу.
Он строго соблюдал стиль. Белая рубашка со стоячим воротничком. Чёрный сюртук. Его тексты был сродни волнующейся чёрно-белой графике, за каждой строкой которых сияло солнце, шел дождь, шумел ветер. Он играл со всеми стихиями и собирал их в текст одним движением руки.
Его старость была величественна, как сама мудрость. И деятельна, как память о близких. Он неотступно споспешествовал культуре, которая была для него синонимом Родины.
Видя Курбатова, хотелось искать лучшие слова и думать над каждым словом. При встрече я называл его «граф» и «ваше сиятельство».
Мое пожизненное почтение Вам, Валентин Яковлевич.
Каждое Ваше слово неустанно напоминает нам о чистоте языка и духовной жажде человека.
Теперь Вы будете говорить с Богом. Завидую ему, ибо заслушается.