Поскольку суд должен исследовать все обстоятельства, которые привели к тому или иному правонарушению, или нарушению прав граждан, считаю необходимым пояснить, какие обстоятельства 31 января 2021 г. привели к моему задержанию.
1. Общественная обстановка в городе Москве и в стране в целом в результате систематических действий государственной власти, правоохранительных органов была крайне напряженной. Преступление, совершенное по отношению к гражданину Российской Федерации Алексею Навальному, стало очевидным для миллионов граждан. Из доказательных и аргументированных сообщений СМИ народу стало известно, что Алексей Навальный предположительно был отравлен органами ФСБ, впал в кому и чуть не умер. При этом уголовное дело по факту преступления не было заведено, как оно не заведено и по сей день. Вместо этого заведено уголовное дело по отношению к полицейским, по мнению следствия разгласившим сведения о сотрудниках государственных структур, которые летали по Сибири вслед за Навальным и предположительно его отравили.
2. Вместо расследования этого преступления государство организовало судебный процесс в отношении самого Навального и замену условного наказания на реальное по его старому уголовному делу.
3. В то же время сотни миллионов граждан посмотрели фильм, созданный Алексеем Навальным про дворец Путина.
4. Видя, что в обществе зреют протестные настроения, государство через правоохранительные органы и СМИ в течение недели нагнетало атмосферу страха, объявив всех граждан, которые окажутся в центре Москвы, заведомыми правонарушителями, как это указано и в постановлении Люблинского районного суда в отношении меня. В постановлении идут ссылки на многочисленные правила, которые в итоге запрещают гражданам свободно собираться мирно и без оружия, и даже свободно передвигаться по своему городу, без особого уведомления и так называемого “согласования”, хотя в Конституции гражданам гарантировано и право собраний, и свобода передвижения без указания на какие-либо “согласования”, а фактически разрешения властей.
5. В постановлении Люблинского районного суда указано, что я совершил правонарушение в составе группы лиц “более 200 человек”. Это совершенно неверно, поскольку в этот день в центре Москвы были сотни тысяч людей. Кроме того, в этот день в центр Москвы были направлены тысячи полицейских, омоновцев и росгвардейцев. Судя по их действиям, они получили приказ задерживать любого прохожего и лишать его права как на свободу передвижения, так и свободу собраний. Исходя из постановления Люблинского районного суда, любая группа граждан, одновременно находившаяся в какой-либо точке Москвы, объявлялась правонарушителями. Таким образом, сам факт нахождения на улице в Москве любого гражданина, в том числе и меня, государство объявило преступным.
6. Можно сказать и более конкретно. В постановлении Люблинского районного суда указано, что я в составе группы граждан находился на территории от улицы Каланчевская до улицы Матросская Тишина, на площади в длину около пяти километров. То есть пять километров пространства полицией и далее судебной властью были объявлены зоной, где гражданам нельзя находиться, что указывает на то, что судебная власть не действует независимо.
7. При этом в заседание суда первой инстанции не были вызваны сотрудники полиции, проводившие мое задержание, хотя я настаивал на этом. Я гарантирую, что сотрудники Хворостов и Панкратов не смогут меня опознать. Они не смогут сказать, в какой одежде я был и что именно я делал на пятикилометровой дистанции от Каланчевской улицы до "Матросской тишины", и где именно на этих пяти километрах они меня задержали, как и еще сотни людей, под протоколами которых стоят подписи Хворостова и Панкратова, потому что сотрудники полиции «штампуют» идентичные протоколы и рапорты (объяснения) об обстоятельствах правонарушений в разных делах. Идентичность этих протоколов со всей очевидностью говорит об их недостоверности.
8. Указание суда первой инстанции на то, что у него нет оснований подозревать Панкратова и Хворостова в заинтересованности, я полагаю неверным. Панкратов и Хворостов являются сотрудниками правоохранительных органов, и я считаю, что органы власти были заинтересованы в лишении большой группы населения права на самовыражение, свободу собраний и свободу передвижений.
9. Суд первой инстанции необоснованно проигнорировал показания свидетеля Елены Соколовой, которая в суде полностью подтвердила мои слова о том, что я не являлся участником публичного мероприятия. Никто из граждан, находившихся неподалеку от меня, никаким образом не нарушал закона на всей территории, которую я смог окинуть взглядом. Зато группы полицейских и омоновцев создавали помехи функционированию транспортной и социальной инфраструктуры, движению транспортных средств и пешеходов, из-за чего мы со свидетелем и были вынуждены выйти из такси. Все это подтверждается видеозаписью (прямым эфиром в социальной сети Facebook, который я вел), которую судья Люблинского районного суда обозрел в заседании, многочисленными фото- и видеоматериалами, опубликованными в СМИ, и показаниями свидетелей.
10. В постановлении Люблинского районного суда не указаны обстоятельства моего задержания. Лица, которые задержали меня, не представились, не объяснили причину обращения ко мне, не дали мне возможности предоставить какие-либо объяснения, в том числе то, что я по профессии журналист и наблюдал за происходящим не только из личного любопытства, но и исходя из своего понимания профессионального долга. Опознавательных знаков, позволяющих идентифицировать сотрудников полиции, проводивших задержание, на них не было (включая жетоны с четко различимым номером). Это создало условия для того, чтобы сотрудники полиции Панкратов и Хворостов на самом деле могут не быть теми самыми полицейскими, кто задерживал меня, поскольку их лиц я не видел в полной мере из-за шлемов. Одновременно со мной таким же образом задерживались и другие граждане, чему я был свидетелем.
11. Что касается моей профессии журналиста. Суд первой инстанции изучил и приобщил к делу мое журналистское удостоверение, при этом зафиксировав, что я не имел редакционного задания, что совершенно верно. Правоприменительная практика в Москве сложилась таким образом, что присутствующий на публичном мероприятии журналист должен иметь некую бумагу от редакции, «редакционное задание» с направлением освещать акцию. Сам статус и форма этой бумаги никак не определены законом. Смысл журналистской профессии зиждется на конституционном праве граждан свободно собирать и распространять информацию о том, что происходит в обществе и стране. Для этого не нужна бумага от редакции. В течение последних 20 лет права граждан в России и этой части сознательно ограничиваются. Независимые СМИ разгромлены, журналистов преследуют как уголовно, так и административно, что и подтвердилось моим задержанием. Журналист остается журналистом круглые сутки без выходных, и находиться в тот день в центре Москвы было не только моим гражданским правом, но и моим профессиональным долгом. С момента моего незаконного задержания я был лишен в том числе права свободно собирать и распространять информацию, а действия полиции и Люблинского районного суда были направлены в том числе на воспрепятствование моей журналистской деятельности, что прямо запрещено законом. То, что я вопреки этому продолжал выполнять свой профессиональный долг, подтверждается моими публикациями, прямыми эфирами и интервью, то есть мои слова о журналистском долге – не пустые слова.
12. Теперь мы подходим к обстоятельствам, в которых происходил суд. Во-первых, из материалов дела следует, что от моего фактического задержания до составления протокола об административном правонарушении прошло 7 часов, что является нарушением закона. Условия содержания были близки к пыточным, и это могут подтвердить свидетели. Нас возили по Москве в автозаке несколько часов, без права на питание, даже без права попить или сходить в туалет. В дальнейшем нас содержали в ОМВД по району Капотня без горячего питания и без должного оборудования спального места. Перед судом нас несколько часов держали в неотапливаемом автобусе при температуре минус пятнадцать градусов. В таком состоянии я оказался в суде, где судья вместо выяснения всех этих обстоятельств занялся выяснением моей личной жизни, зачем и в каком направлении я с гражданкой Соколовой передвигался в выходной день по центру Москвы, как будто в этом есть что-то необычное для свободного гражданина.
13. В ОВД ко мне и остальным задержанным в результате угроз и давления было применено незаконное дактилоскопирование и фотографирование.
14. Все время моего задержания я был лишен права на защиту. Мой адвокат провела несколько часов у ворот ОВД, в течение которых в дежурной части ей сообщали заведомо недостоверную информацию, что меня в ОВД нет, даже несмотря на ее обращения на горячую линию ГУ МВД России по г. Москве. Адвокату дали возможность встретиться со мной за пять минут до начала заседания суда, когда мое физическое и психологическое состояние не позволяло мне должным образом подготовиться к суду, таким образом на меня судом и полицией было оказано сильнейшее психологическое и физическое давление.
15. Суд не был гласным, что есть фундаментальное требование к суду. В само здание суда не были допущены ни мои близкие родственники, ни другие граждане. Это объясняется так называемыми ограничениями в условиях пандемии, что безосновательно, поскольку коридоры суда при этом были часами переполнены задержанными и арестованными, без каких-либо признаков и попыток организовать надлежащие санитарно-эпидемиологические условия. Сейчас государство против некоторых граждан пытается организовать уголовное дело по ч. 1 ст. 236 УК РФ («Нарушение санитарно-эпидемиологических правил, повлекшее по неосторожности массовое заболевание или отравление людей либо создавшее угрозу наступления таких последствий»), в том время как именно Люблинский районный суд и другие суды города Москвы нарушали эпидемиологические правила, однако никто не собирается возбуждать никакого дела по этому поводу.
16. К чему привело незаконное и несправедливое решение Люблинского районного суда? К тому, что я и несколько сотен моих сограждан на несколько суток оказался в неприспособленном изоляторе для мигрантов в 64 километрах от МКАД, без еды, воды, при жаре в 40 градусов, без связи с родными, мне не были сообщены мои права, то есть фактически в пыточных условиях.
17. Все изложенное укладывается в ясную картину: происходившее можно объяснить только целенаправленным политическим преследованием меня и моих сограждан, как упомянутых, так и не упомянутых в незаконном решении суда первой инстанции. Действия полиции, ОМОНа и всех судей были одинаковы по отношению к тысячам невинных людей. Во-первых, это говорит о существовании централизованных указаний исполнительной власти, что само по себе противозаконно по отношению к судебной власти, и это стало возможно, потому что у рядовых сотрудников полиции, у рядовых судей и других сотрудников государственной системы сами государственные органы и СМИ целенаправленно возбуждали ненависть ко всем гражданам, у которых есть мнение, отличное от мнения Владимира Владимировича Путина и его подчиненных. В это самое время мои действия или действия москвичей в эти дни не были ни политически направленными, и тем более не имели каких-либо противоправных намерений, а были следствием гражданской позиции, направленной не на нарушение, а на восстановление законности и прав человека в государстве.
18. В связи с изложенным выше я прошу суд восстановить мои нарушенные права и отменить постановление Люблинского районного суда, вынесенное в отношении меня, прекратив производство по делу за отсутствием состава правонарушения.
19. Я требую соблюдения прав и свобод человека не только для себя, но и для нескольких тысяч своих сограждан, которые были унижены, оклеветаны и незаконно наказаны государством и подчиненными ему судами, а также я требую свободы и восстановления прав всех политзаключенных в России и отдельно Алексея Навального, из-за которого собственно органы власти испугались до такой степени, что готовы растоптать любой закон и любую статью Конституции, и все международные конвенции, подписанные Россией.
Но Россия будет свободной, и все преступления всех ветвей власти будут расследованы, а виновные будут преданы законному и гласному суду. Учтите, будущее не за горами, так что, принимая решение сейчас, вы определяете и лично свое будущее, если не перед согражданами, то перед историей и перед Богом.
04.03.2021
(В: Московский городской суд
107996, г. Москва, Богородский вал, д. 8
От: лица, привлеченного к административной ответственности, Пшеничного О. В.
Дело №: 7-2624/2021)
Очень добрый и хороший судья Мосгорсуда Гришин дал мне зачитать и приобщить мое пламенное заявление, посмотрел и приобщил видео моего винтилова, это хорошо для ЕСПЧ. Он также не обижал моего адвоката Алёну Борисову (от правозащиты «Открытой России»), которой спасибо за спокойствие и аккуратную работу, полностью доказавшую незаконность решения Люблинского суда. Ну то, что судье Гришину запретили быть честным судьей и приказали отклонять все апелляции, что тут поделаешь.