Я не считал Уэллса важным писателем для моей жизни. Вообще, взглядывая в прошлое, он кажется "одним из многих". Просто интересным и неплохим, где-то на втором ряду за собранной собственноручно коллекцией. Достоевского, Толстого, аутентичного двухтомника Дон Кихота с иллюстрациями Доре и пятью томами Толкина (только потому, что на английском). Старина Герберт не из тех, чьи книги я показываю гостям наряду с живописным портретом Микеланджело (спасибо дорогой Полине), слившимися с обоями отголосками воспоминаний и остатками раздаренных живописных этюдов неба.
Мне в принципе казалось, что произведения писателя многократно опошленного жанра фантастики меньше заслуживают регулярной обработки от пыли и не послужат для создания интеллектуально возвышенного образа собирателя книжного шкафа.
А сейчас вспомнилась "Машина времени". Первая цитата, скопированная мной в "любимые цитаты" во "ВКонтакте" (где-то в эти дни должно исполнится ровно 10 лет с того момента, как я всю эту стену текста удалил, посчитав пошлым утверждать свою интеллектуальность подобным образом).
В этой цитате до боли знакомое мне (особенно в последний год) эсхатологическое ощущение разрешается надеждой. И теперь мне кажется, что "Машина времени", а может, и просто эти строчки из эпилога послужили тому, что вслед за ними появилась строчка "злых людей нет на свете" (булгаковский Иешуа). Я ведь и вправду так верил и чувствовал. Что все люди перманентно добрые. И всякое то зло, совершенное человеком, порождает у него рану и несчастье. Вот такой идеализм. Вот такая Истина. Такой живой Бог.
"Я лично не могу поверить, чтобы наш век только что начавшихся исследований, бессвязных теорий и всеобщего разногласия по основным вопросам науки и жизни был кульминационным пунктом развития человечества! Так, по крайней мере, думаю я. Что же до него, то он держался другого мнения. Мы не раз спорили с ним об этом задолго до того, как была сделана "Машина времени", и он всегда мрачно относился к прогрессу человечества. Развивающаяся цивилизация представлялась ему в виде беспорядочного нагромождения материала, который в конце концов должен обрушиться и задавить строителей. Но если это и так, все же нам ничего не остается, как продолжать жить. Для меня будущее неведомо, полно загадок и только кое-где освещено его удивительным рассказом. И я храню в утешение два странных белых цветка, засохших и блеклых, с хрупкими лепестками, как свидетельство того, что даже в то время, когда исчезают сила и ум человека, благодарность и нежность продолжают жить в сердцах".