Два с лишним года назад я написала колонку о том, как правоохранительная система в нашей стране превращается в репрессивную, а силовая функция государства обращается против обычных граждан, в чем-то несогласных с властью. Как пример я привела тогда задержание Артёма Милушкина, организатора согласованного митинга против коррупции, – как его по пути на тот митинг, не представляясь, кинули лицом в грязь два, как выяснилось позже, опера.
Сегодня это кажется такой мелочью, правда?
И ничего удивительного, учитывая, что ответом на мое мнение стало уголовное дело, а не попытка объясниться или подискутировать.
Я, конечно же, не первая уловила этот тренд, но столь однозначно резкий ответ получила, кажется, первой. Именно текст, высказанная идея, авторская оценка были объявлены «составом преступления». Мое уголовное дело как будто провело отсечку: иметь свое мнение больше нельзя. За мнение теперь судят. Задавать вопросы – не стоит.
То, что происходит сегодня на улицах, показывает, как целостно оформилась государственная репрессивная машина. Я не знаю, какой инструктаж получают эти бравые ребята в шлемах перед тем, как идти разгонять парней и девчонок, но по уверенным взмахам дубинок понятно: они видят перед собой врага. Власть, которой они служат, объявила войну тем, кто обвиняет ее в воровстве и убийствах. Хотя таких, кажется, уже большинство.
Это свидетельство о смерти публичной политики в России – о чем я и писала в тексте «Репрессии для государства». За него меня осудили по статье 205.2, оправдание терроризма, штраф 500 тыс. руб. 2 февраля в 10:00 – апелляция, но я не думаю, что нам удастся отменить приговор. Куда уж теперь-то.
Ту колонку я писала в уверенности, что диалог возможен. Не просто необходим, а вполне реален. Что еще можно предупредить, остановить, заставить задуматься. Сегодня, к сожалению, такого ощущения больше нет.