Кажется, всю жизнь фоном и очень плотно последний год изучаю, пишу и собираю материал о том, как же так получилось, что у нас стали жертвы произвола ценнее и любимее, чем герои сопротивления и борцы за свободу. И как это влияет на сегодняшнее сопротивление. Почему мы легче и с большим удовольствием защищаем «бедных несчастных мальчиков, которые ничего плохого не хотели, просто хулиганили», чем тех, кто требовал изменений и боролся за них?
Когда жалость пересилила гордость? Почему политзаключенных конца XIX - начала ХХ века переставали поддерживать, если они не соблюдали «неписаный кодекс» - подчинялись распорядку, вставали, когда входили тюремщики, и не участвовали в общих голодовках. А сегодня если не перестают поддерживать, то смотрят косо и считается, что они выделываются.
В исторической науке принято считать, что так получилось из-за того, что «политики» сидели вместе, у них была возможность к объединению и внутрилагерной борьбе и к тому, чтобы договариваться и бороться.
Это, конечно, правда, но мы-то снаружи. А наша культура почему-то такая же. И наше «групповое решение» - защищать политзаключенных, как бездомных котят или детей больных раком, которых обижает злое государство в кованых сапогах.
И вот мне подумалось: конечно, роль государств и «антитеррористической международной ролики» в формировании такой культуры огромно, но и мы - изо всех сил цепляемся за нормальность своего существования. Мы защищаем ПЗК, как будто есть право и законность. Мы изо всех сил хотим сохранить порядок вещей, только как-нибудь так же, но без «перегибов», мы хотим обращаться в полицию в случаях домашнего насилия или коррупции, но не хотим, чтобы эта же полиция разбиралась с тем, что мы думаем. Нам не нравится слишком мягкий режим для Брейвика и УДО для насильников, но хотим, чтобы не было пыток. Как будто в рамках одной и той же системы это возможно.
Мы повторяем как мантру о вреде подвига: не нужен подвиг там, где работает система. Но работает ли эта система? И точно ли сейчас время для бережного отношения к себе, а не подвигов - такой вопрос почему-то не встает.