Про участие в конкурсе на должность судьи ЕСПЧ просится написать что-то личное.
Как вы понимаете, никаких иллюзий насчет перспектив быть в принципе не могло. Более того, спецов по ЕСПЧ в России поболее моего есть пара десятков юристов. Даже в «Агоре» у нас Кирилл Коротеев фору любому даст. Да, у меня друг - судья ЕСПЧ от Болгарии, собственно, он и в Суд ушел работать с должности главного юриста по делам ЕСПЧ в «Агоре». Да, я был несколько раз в Страсбурге и вхожу там в экспертный совет по законодательству об НКО.
У меня есть понимание, как там все устроено. И понятно, что судья от России неминуемо будет плоть от плоти российская действительность. Он не может быть, конечно, одиозной фигурой со шлейфом санкций. Но и демонстративно независимым и слишком заметным — тоже никак. Поэтому в итоговой тройке неминуемо будет два Дмитрия Дедова и одна женщина. Мы внутри даже примерно представляем фамилии всех троих.
Я спросил Коротеева, затем спросил Ольгу Садовскую, зампреда Комитета против пыток, собираются ли они подаваться. И только после их отказа подумал, что ведь личное участие - это отличная возможность привлечь всеобщее внимание и к конкурсу, и к кандидатам, и к ЕСПЧ, и к себе, и к нашей работе, наконец.
Мои ребята начали спрашивать, что будет с «Агорой», если меня выдвинут. Ну, во-первых, не выдвинут, а во-вторых, ничего с «Агорой» не будет. Все давно работает автономно, сотня адвокатов ведет 1 тыс. дел, никакой Чиков не способен это все контролировать. И никакие новые репрессии, которые власти там решили под выборы в Госдуму напринимать, тоже не смогут это все остановить.
Я полагал, отсев будет на этапе приема документов, типа, запятую не там поставил. Оказалось, допустили до теста языков. Он был письменный - дали полстраницы на обоих языках - нужно было перевести на русский и обратно. Затем буквально три минуты устного общения. По-английски мило поболтали с преподавателями, на французском, который я к тому времени несколько недель интенсивно учил, это было для меня чуть сложнее. Все проходило в МГИМО, ко мне там студент подошел автограф взять (я знаменитость!). И на этом все, мой опыт и знания в правах человека никого в целом не интересовали. Отсев из-за французского, конечно, был ожидаем, но также очевидно - никакое это не препятствие для выдвижения. При интенсивных уроках через три месяца я бы вполне сносно читал и изъяснялся, а в Эльзасе быстро адаптировался. Собственно, так это и происходит в реальности почти со всеми сотрудниками Совета Европы — нефранкофонами. Истинные причины решения никого вводить в заблуждение не должны.
При этом задача была ровно такая, как сказано в первом спиче - вовлечь в конкурс юристов с правозащитным опытом практической работы и повысить интерес к ЕСПЧ. Это во многом удалось! Я благодарю каждого, кто мне в личку писал слова поддержки и кто обсуждал в соцсетях, добрые слова в эти сложные времена очень бодрят не только тех, кто в тюрьме сидит (да мы тут все в ней сидим).
Страсбург, конечно, милый городок, но девять лет там торчать скучно. Тонны текстов читать, личного мнения на публике не сказать, а после окончания срока еще и ограничения по работе (и это мне бравада). Подождем времен получше, а пока поработаем еще тут.