В августе 2019 года, когда отставка Орлова и вынужденное отступление мусорных оккупантов ради избрания губернатором следующего единоросса были еще впереди, я второй раз побывал на станции Шиес и записал вот такой репортаж.
Настоящий путь из Архангельска на Шиес, если ехать на машине, начинается, когда заканчивается асфальт. На границе Виноградовского и Верхнетоемского районов сносное асфальтовое шоссе превращается в гравийную дорогу, раскисшую от долгих дождей. Дождь начинает идти где-то сразу после конца асфальта и больше не прекращается. Бесчисленные мелкие выбоины не дают ехать быстро, и можно основательно оглядеться по сторонам.
Дорога тянется вдоль Северной Двины, время от времени проходя через деревни и села прежде богатого водного торгового пути на Север. На былое благополучие указывают остовы полуразрушенных каменных церквей в Черевкове, Красноборске, старые купеческие и крестьянские дома в два этажа. Из пустых церковных окон с высокого берега Двины открываются виды на северное небо, леса и реку.
Кажется, это единственное, что осталось неизменным из прошлой жизни здешних мест. Древние русские села, возраст которых немногим младше Москвы, переживают теперь не лучшие свои времена.
Асфальт возвращается ближе к промышленным Котласу и Коряжме и окончательно исчезает, когда дорога поворачивает в Ленский район, к Урдоме. Еще в прошлом году, чтобы не ползти через две речные паромные переправы, можно было за 100 руб., отданных газпромовским сторожам, доехать до Урдомы вдоль газопровода. Сейчас этот проезд доступен, только после получения официального пропуска в ООО "Газпром трансгаз Ухта". Виляющая из стороны в сторону, с резкими поворотами, "пьяная" дорога (как ее заслуженно называют местные жители) от газопровода приводит в рабочий поселок Урдома.
Благодаря своему отчаянному сопротивлению против циклопического полигона для отходов из Москвы, строительство которого ведется в 30 км, маленький поселок уже год живет в новой реальности и обрел всемирную известность. Внешних атрибутов этому - множество. Здесь и красные полотнища на многих домах, вывешенные в последнюю акцию 28 июля, а на домах и административных зданиях - самодельные плакаты. По накалу страстей некоторым плакатам до граффити из далекого ирландского Белфаста остается совсем недалеко.
В каждом местном магазине можно найти боевой поселковый листок - газету "Вечерняя Урдома". В номере газеты, который мы покупаем, чтобы сразу окунуться в здешние новости, два разворота отданы репортажу о прошедшем 28 июли митинге и его резолюции. Это уже шестой митинг с начала эпопеи на Шиесе. Есть в Урдоме и своя "бессрочка", которая располагается под уличным навесом закрытого продовольственного магазина. Здание совсем новое, но владелец не выдержал конкуренции с пришедшей сюда "Пятерочкой". Устроиться у пустующего магазина "бессрочке" он, конечно, разрешил.
Символом Урдомы вполне можно считать старое, еще сталинских времен, здание железнодорожного клуба, где собираются активисты "Чистой Урдомы" - ядра местного антимусорного сопротивления. Его белые классические колонны коринфского ордера, невесть откуда взявшиеся здесь, совсем не кажутся чужими окружающим деревяшкам.
Главная работа Урдомы - качать газ. Семь веток трубопроводов тянутся с Востока на Запад, несут за рубеж углеводороды, а жителям Урдомы - сравнительный достаток. Огромные компрессорные станции заставляют забыть, что вы в далеком таежном поселке, а не в промышленной зоне крупного города. "Газпром" здесь — градообразующее предприятие, поселок активно застраивается, и это стало дополнительным фактором сопротивления. Мало кто по бездумной прихоти московских чиновников, решивших отослать столичные отходы куда подальше, готов уехать из родных мест, где жизнь складывается вполне благополучно.
Именно "Газпрому" большое начальство, курирующее мусорный проект, предъявляет претензии из-за неспособности обуздать местный протест. Дело дошло даже до приезда в Урдому одного из членов совета директоров "Газпрома", который пытался договориться с жителями о прекращении протестов. Рассказывают, что руководителя местного газпромовского предприятия грозились уволить, если работники газовой монополии не прекратят участвовать в выступлениях против полигона.
Шиес хоть и располагается в 30 км от Урдомы, но первый пост противников полигона - почти сразу за поселковой чертой, у шлагбаума на технологической дороге, ведущей вдоль газопровода к Шиесу. Именно здесь весной так и не удалось прорвать установленную жителями блокаду бензовозам "Технопарка". Пост №6 "Шлагбаум" хорошо обустроен (как, впрочем, и все остальные). Основательный запас продуктов, большая теплица в качестве убежища от непогоды, добротный навес со скамьями и столом. На посту ближе к вечеру пятеро - двое мужчин и три женщины. Все из поселков Паламыш и Суходол, расположенных на реке Вычегде, в десятке-другом километров от Урдомы. Разговор складывается легко. На пост приезжают регулярно, в перерывах между огородами и походами в лес. Сомнений в победе над свалкой нет ни у кого.
На вопрос, как готовят пост к зиме, получаем неожиданный ответ. Зимовать не планируем, потому что до зимы все закончится. Там горит, здесь наводнения, Москва бунтует. Все разваливается, и до зимы - развалится окончательно, не до Шиеса им будет. Возмущаются принятием главой Ленского района Торковым подачек от "Технопарка" в виде строительства и ремонта социальных объектов и рассказывают, в какую профанацию это выливается на примере одной из сельских школ. Два года назад крышу отремонтировала группа "Илим", а теперь на деньги "Технопарка" эту же новую кровлю заново переделали, безо всякой нужны. И так во всем - одна только показуха.
Большую обиду держат люди на помогающих "Технопарку" местных предпринимателей - особенно на ставшего уже одиозными Сидорова, - да еще на настоятеля урдомского Свято-Казанского храма отца Василия, который поддерживает строительство полигона и отказался освящать установленный на Шиесе поклонный крест. Пришлось для этого приглашать священника из Республики Коми.
На следующий день - едем на Шиес. По пропуску на машине добираемся туда через газпромовскую трассу. На посту "Костер" все как надо, могут накормить, чаем напоить. Каждый пост на Шиесе имеет свои достопримечательности. На "Костре" это - конструкция из пластиковых бутылок в жилете и каске, изображающая работника "Технопарка", и нечто, напоминающее легкий миномет, ствол которого направлен в сторону строящегося полигона. Но это всего лишь обычная труба. От поста "Костер" до Шиеса путь идет по раскисшей лесной дороге, пересеченной несколькими ручьями. Вода здесь повсюду. Особенно в этом году, когда редкий день обходится без дождя. Всякая неровность, не говоря уже о канаве и яме, до краев заполнена водой. Дорога на Урдому и потом до Шиеса то и дело пересекает реки - Нянда, Нижняя Лупья, Верхняя Лупья - и бесчисленные безымянные ручьи.
Первое, что бросается в глаза на подходе к станции Шиес, - высоченные металлические ворота, которыми обрывается так и не достроенный "Технопарком" забор из профлиста. В воротах зияет распахнутая дверь. Когда зимой ворота в спешке ставили, то практически воткнули в сугробы, а когда снег растаял, конструкция, конечно, стала падать. Проекта же не было. Поэтому ворота теперь подперты двумя бревнами.
За прошедший год, строители не теряли времени понапрасну и превратили тайком переданные им 60 га полосы отвода железной дороги с участком лесного фонда в подобие инопланетного пейзажа. Высоченные горы песка, грунта и щебня, гектары выкорчеванного леса, окружают несколько бетонированных площадок, две из которых - вертолетные. На площадках разместились здания общежития и гаража, поодаль виднеется водозаборный узел, который состоит сразу из нескольких зданий для добычи и хранения воды. Без труда просматриваются и контуры первой, так называемой карты, в которой планируется хоронить отходы, с окружающей ее дренажной канавой для будущего фильтрата. Сейчас канава пока заполнена болотной водой. Масштаб выполненных работ таков, что многочисленные оправдания губернского начальства и "Технопарка" о сделанной всего лишь инженерной подготовке территории кажутся какой-то неумной шуткой.
А что сейчас?
Сейчас работы остановлены, работающей техники не видно. Горы вывороченного грунта и запасенного впрок песка поросли лопухами и травой. Единственный работник "Технопарка", который нам попадается - Адаш Хамдамов, — сотрудник информационного центра. В окружении кип цветных буклетов и в полном одиночестве, он сидит в отведенной для информационного центра палатке. Нам он объясняет, как планируют устроить основание полигона, чтобы фильтрат не попадал в почву. На бетон решено не тратиться и ограничиться девятью слоями разных укрывных материалов, песка и щебня. Про очистные сооружения, пояснить затрудняется, в буклетах про них не написано. "Да и вообще, может быть, ничего здесь и не будет", - задумчиво добавляет он.
Совсем другое настроение царит в лагере "Ленинград", разместившемся прямо на стройке, на месте вырубленного леса. Территория эта с формальной точки зрения остается лесным участком, на котором граждане вправе находиться без ограничений. Из-за этого окончательно решить вопрос с протестным лагерем строители полигона не могут. Участок лишился леса еще в прошлом году, и на нем "Технопарк" уже начал сооружать первую карту (а попросту - яму), в которой планируют хоронить столичные отходы. Но в лагере уверены все - никто ничего здесь хоронить не будет, потому что проект закроют. Символ этой веры - аллея еловых и сосновых саженцев, которую высадили рядом с лагерем взамен вырубленных "Технопарком" вековых деревьев.
На почетном месте в "Ленинграде" хранится оружие Древарха (Андрея Христофорова) - большой водяной пистолет, которым архангельский (хотя теперь уже скорее - шиесский) акционист пользуется в ходе неравных стычек с полицией и охраной стройки. Противников полигона на Шиесе - до 40 человек.
В рутине бивуачной жизни довольно трудно определить точно, сколько именно: кто держит вахту на отдаленных постах, кто патрулирует территорию, кто занят по хозяйству. Здесь чувствуются самоотверженность и отстраненность от обычной жизни, которые свойственны состоянию войны. Должно быть, именно так выглядели стоянки партизанских отрядов и, наверное, лагеря атакующих армий во времена средневековых осад.
Мужичины, женщины и даже дети — каждый заняты своим нехитрым делом, но каждый знает, ради чего все это. Немногословный мужчина в камуфляже и тактических перчатках, ловко орудуя большим охотничьим ножом, отрезает крышки у использованных консервных банок и молотком сплющивает сами банки. Объясняет, что полученный металл увозят и сдают в пункты приема вторичного сырья.
Один из неформальных лидеров местного протеста — Анна Шекалова, предприниматель из Урдомы, которая отбыла уже несколько арестов за столкновения с полицией и частными охранниками. Ее теперь с полным правом считают еще и символом сопротивления. Мало кто уезжает с Шиеса без общей с ней фотографии. Веселая, разговорчивая и энергичная, но, как только речь заходит о полигоне, во взгляде появляется стальной блеск.
Отдельный разговор - полевая кухня Шиеса. Управляющие здесь женщины днем и ночью колдуют над котлами и обеспечивают всех желающих горячей едой и чаем. Проверено, редкий столичный ресторан может похвастаться такими, как на Шиесе, борщом, свежими деревенским хлебом и салом. Посуду каждый убирает и моет за собой сам.
Люди продолжают приезжать сюда со всей страны. Рассказывают, что буквально сегодня прибыли двое из Салехарда. На самой высокой точке станции - вершине щебеночной горы — мы встречаем Олега из Чебоксар, Анастасию из Санкт-Петербурга. Здесь пост, с которого удобнее всего вести наблюдение за стройкой. Вид на стройку и окрестности открывается всеобъемлющий, и сразу становится понятным, что к чему. Главная обязанность постовых - сообщать о подлете вертолетов с топливом, да и вообще о любой важной активности на стройке. Приятная обязанность - махать проезжающим поездам. Каждый машинист дает приветственный гудок, а если поезд пассажирский - все выходящие в сторону станции окна вагонов всегда заполнены людьми, которые одобрительно машут и улыбаются.
Но, конечно, основную тяжесть поддержания походной жизни несут жители ближней и дальней округи из Архангельской области и из Коми.
Евгений Абакумов не только приезжает сюда при первой возможности из Котласа, но и там организовал работу группы единомышленников, которые помогают проводить городские митинги, собирают информацию о "Технопарке" и его деятельности, пишут жалобы в разные инстанции на происходящее. Однако результат почти нулевой. Прокуратура не реагирует, местная администрация любыми способами препятствует проведению митингов на центральной площади Котласа.
Картина жизни Шиеса была бы неполной без работников охранного предприятия "Гарант безопасности". Сейчас, когда строительные работы приостановлены, охранники, по всей видимости, составляют основное население строительного городка. В неизменной — зимой и летом черной —униформе, они давно превратились из обыкновенных людей в эпических антигероев. Многие из них, особенно - замеченные в применении силы к протестующим - уже знакомы по фамилиям, а кое-кто получил и прозвища. Один из начальников охраны, например, — Улыбашка. В целом обитающих на Шиесе охранников без особого уважения называют "чопиками". Недостаток аргументов для обсуждения с жителями протестного лагеря экологических аспектов деятельности "Технопарка" и неспособность ответить на ставший здесь уже риторическим вопрос: "Где разрешение на строительство?" — охрана пытается компенсировать залихватским и нагловатым стилем общения, в ходу ухмылки и усмешки. Но получается не у всех. Почти каждый охранник снабжен видеорегистратором, на которые снимается буквально все, что движется в пределах станции и вокруг нее. Протестующие отвечают тем же и фиксируют на видео свои встречи с охраной. Такая мирная взаимная видеоохота. Мы побывали на Шиесе в те редкие дни, когда столкновений между чоповцами и протестующими не было. Всего через несколько дней очередная разгрузка прибывшего топлива вылилась в избиение 11 активистов. Рассказывают, что Улыбашка и на этот раз отличился.
Когда мы уходили с Шиеса, дождь неожиданно прекратился, пелена облаков немного развеялась, лучи солнца осветили бесконечные леса, и мир вокруг — хотя бы на время — обрел удивительную ясность.