Никогда не понимал этих двойных стандартов в нашем обществе. Как у любого чиновника, так и у рядового гражданина.
Яна Поплавская, например, говорит о сострадании, Иосиф Райхельгауз делает акцент на том, что М. Ефремов был любимцем публики и талантливым артистом (см. ссылку).
Да, и мне нравятся некоторые роли М. Ефремова, но при чем тут это?
Будет ли кто-то защищать никому не известного убийцу, писАвшего, скажем, хорошие стихи? Риторичность данного вопроса предполагает единственно верный ответ...
Имею в виду, что в нашем атоматизированном, жутко разобщенном обществе о милосердии и милости к падшим вспоминают, как правило, только если на скамье подсудимых известный футболист, актер, ученый и пр.
Не собираюсь проводить никаких параллелей, но почитайте, ЧТО и КАК пишут про, скажем, обвиненных в педофилии? А ведь это проблема, каковую (НЕкаковую) никто всерьез и не пытается обсуждать.
Между тем есть немало дел сфабрикованных по этой статье. Причем фабрикация начинается с самых низов. Жена, например, желая избавиться от надоевшего мужа, может подговорить ребенка сказать то, чего и в помине не было. А уж следователю только дай заявление о преступлении – ему и делать то ничего не надо. Не надо расследовать, включать серое вещество, гонятся за преступником. Сразу галочку ставит себе по раскрытию. И делов-то – арестовать «мерзавца», благо санкция статьи позволяет, да в тюремной камере вынудить подписать признание того, чего и не было.
А если реально было совращение или насилие над малолетними (кто ж спорит, и такая мерзость случается), то и в этом случае, на мой взгляд, про мудрость закона не вспоминают вовсе – ату его, ату. Сжечь на костре, четвертовать, отрезать причиндалы и скормить собакам.
Увы и ах, в России всегда путали неотвратимость наказания с его жестокостью, всегда голосовали сердцем, не умом. А правовая грамотность граждан находится в эмбриональном состоянии. Ведь мало кто знает о таких тонкостях юриспруденции, как презумпция невиновности, допустимость доказательств, процессуальная сила экспертизы, дискредитация показаний свидетелей, внутреннее убеждение судьи, основанное на ПРО и КОНТРА защиты и обвинения и пр.
Существует здесь и еще один "заподвовыперт" пердимоноклевый.
Когда осуждают к реальному сроку "НЕ своего", тогда раздаются крики "Ату его", адресованные, опосредованно, в следственные органы и в суд. Наиболее "продвинутые" неофиты требуют над провинившимся суда Линча (или мечтают о нем, в зависимости от смелости полета мысли).
Но, если на скамейку обвиняемого попадает "наш", тогда несутся вопли и улюлюкания о "кровавой гэбне", продажных ментах, предвзятости прокурорских и телефонном праве в судах. И грешат этим раздвоением не только либералы с насквозь большевистским сознанием, но и многие другие.
И еще. Вот все те, кто так красиво, точно, емко говорят о произошедшем, почему они говорят только о соболезнованиях погибшему и его семье?
Почему не слышим мы о том, что актерское сообщество пустило шапку по кругу для сбора средств семье погибшего?
И я не имею в виду тех пригожиных, кто просит у государства нищенскую компенсацию, которой не хватит даже на бензин для «Лексуса» или «Геленвагена».
Ведь и Наталья Штурм, и Гоша Куценко, и Андрей Орлов (Орлуша), и Эдгар Запашный, и Сергей Безруков и другие, это люди ну очень небедные. А о семье погибшего, на мой взгляд, надо думать особо "щательней"!
Сейчас очень модно говорить об особом пути России, но предположу: трагедия с Михаилом Ефремовым — это очень хороший лакмус для всего нашего недогражданского общества...