Кандалакша, начало 60-х
Тлетворное влияние Запада действовало на нас через относительную близость Питера, куда отправлялись учиться наши старшие братья и сёстры. Мой старший брат после семи классов поступил в мореходку – Ленинградское арктическое училище, а сестра моего закадычного друга Серёги Волкова училась в Ленинграде в медицинском.
Брат однажды привез на каникулы рентгеновские плёнки с записями забугорной музыки – в обиходе такие подпольные записи назывались «рок на костях». И я, разумеется, явился с ними к Серёге – похвастаться, а заодно и послушать. Его сестра отнеслась к записями с почтением, и тут же продемонстрировала, как танцуют под эту музыку. Мы были потрясены, а я испытал к сестре своего друга что-то, похожее на влюблённость.
Интерес к «тлетворной» музыке поддерживало и Мурманское областное радио, которое два часа в день вещало о трудовых подвигах тружеников Заполярья. Но мы ждали субботы, когда в эфире звучала передача о тлетворном влиянии западной музыки на молодёжь с обязательным включением в программу этой самой музыки. Уверен, что ребята из радиокомитета и делали эту разоблачительную программу исключительно ради музыкального сопровождения.
А тут ещё взошла звезда журнала «Юность», где появились первые повести Василия Аксёнова, которого мы, уже пятнадцатилетние, тут же признали своим в доску. Когда через много лет брал у Аксёнова интервью для «Российской газеты», то после вопроса о «Затоваренной бочкотаре» и подпольном альманахе «Метрополь» взгляд Василия Павловича потеплел. Имею наглость предположить, что писатель признал во мне своего.