Дорога с берегов Амура на другой край страны - на Кольский полуостров, в город Кандалакшу - заняла три недели. В самом начале дороги под Хабаровском наводнением размыло железнодорожные пути, и поезд несколько дней стоял в чистом поле. Дальше за пологим склоном начиналось болото, над которым клубился плотный серый, как мартовский снег, туман. В первый же день пассажиры высыпали из вагонов и наладили лагерный быт: развели костры, наловили рыбы в оказавшемся поблизости озере и даже устроили для детей банный день. Нужда в последнем возникла после того, как несколько пацанов, в том числе и мой брат, гоняясь за бабочками, чуть не утонули в болоте.
На третий день аварийная команда подвела шпалы под размытые пути, и поезд не спеша запыхтел по Транссибирской магистрали. Через Забайкалье, вдоль Байкала, где белым днем поезд с воем и грохотом влетал в туннель, погружая вагон во тьму, а через минуту-другую выныривал оттуда. По левую сторону крутой обрыв, у подножия плескался Байкал, а по правую - отвесная скала. Жуть! На одном из участков пути среди пассажиров зашелестел разговор: «Сейчас… Вот здесь… Где, где? Выше, выше смотрите…» Я тоже прильнул к окну и задрал голову. Вижу!
Знакомый усатый профиль, покрытый седой изморозью, занимал всю верхнюю часть скалы. Пассажиры почему-то шепотом рассказывали, что профиль Сталина вырубил на скале заключенный и при этом обморозил руки. Руки ему ампутировали, а самому заключенному за выполнение важного государственного заказа даровали свободу. Легенда преподносилась как пример мудрости и великодушия вождя к «врагу народа», который встал на путь исправления и осознал всю пагубность своей прошлой жизни. Не знаю, случалась ли эта история в реальности, но в 1964 году вышла повесть Андрея Алдана-Семёнова «Барельеф на скале», в которой она была использована. Только в книге дело происходило на Колыме, где мотал срок автор повести. Скорее всего, таких барельефов было несколько, и к каждому прилагалась своя легенда.