27 августа. Рассмотрение жалобы Юлии Галяминой в Верховном суде на решение избирательной комиссии об отказе зарегистрировать ее в качестве кандидата на выборах депутатов Мосгордумы седьмого созыва.

Как оказалось, перед началом заседания, председательствующий судья был заменен. И это произошло еще вчера в ходе процесса (!) Лично я, как и другая публика в зале, этой замены не заметила, так что сложно объяснить, что произошло на самом деле. Похоже на самоотвод, но процедурно его не было, как и не было озвучено причин замены. Но все равно забавно, что я и визуально не смогла различить разных судей. Так что, друзья, слова судьи из вчерашней стенограммы принадлежат Хаменкову Владимиру Борисовичу только отчасти. В какой-то момент процесс возглавил другой судья — Зинченко Игорь Николаевич.

Не знаю, чем объяснить эту замену, но в коридорах поговаривали, что у Хаменкова были прецеденты, когда он вдруг вступался за право и граждан, а Зинченко, мол, не имеет ни одного «прокола» в пользу общества. Посмотрим. Забегая вперед, скажу, что решение, скорее всего, будет объявлено завтра (объявлен перерыв до 10 утра 28 августа).

А пока по порядку про сегодняшнее слушание, длившееся более двух часов.

Если вчера мы заседали на четвертом этаже здания, то сегодня все происходило на минус 4-м этаже. Где по понятным причинам совсем не было связи (чем отдельно была огорчена Юля, поскольку для нее судебный процесс — редкий момент, когда можно «выйти» во внешний мир). Но зал отличался не только этим. Это был огромный зал с микрофонами, местами для прессы и т.д. — такой, как и должен быть в Верховном суде (но почему-то именно этот самый подходящий зал располагается на -4 этаже).

Заседание началось с объявления участников процесса. Правда, про состав судей председательствующий сказал: дело слушается тем же составом, что и прошлое (имея в виду дело Яшина; но почему мы должны знать состав судебной коллегии прошлого дела — непонятно). Так что имена еще двух женщин-судей, помимо председателя, мне не известны. А имя председателя, как я уже написала выше - Игорь Николаевич Зинченко (это все-таки удалось выяснить еще до процесса).

Остальные действующие лица те же:
Представитель ответчика — Мосизбиркома: Илья Вадимович Голышев; 
Представитель ответчика — окружной избирательной комиссии: Александр Михайлович Залепухин;
Истец — Юлия Евгеньевна Галямина;
Представители истца: Андрей Анатольевич Петров и Андрей Владимирович Тамурка;
Прокурор — Агафонов.

Председательствующий судья Зинченко начал с разъяснения прав, а затем спросил, есть ли ходатайства. Защита ответила: да. И напомнила, что они были заявлены одновременно с подачей жалобы. А именно, об истребовании доказательств — уточнил защитник Андрей Петров — по сути это повторные ходатайства, поскольку они так и не были рассмотрены судом первой инстанции. И перечислил, что именно защита просит истребовать:

1. Все данные, в которых были обнаружены несоответствия миграционной службой МВД. Поскольку чему именно они не соответствуют, мы не знаем. В информации, указанной МВД, и на основании которой подписи признаны недействительными, есть только указание, что, допустим, адрес не соответствует — а какой адрес и чему именно он не соответствует, неизвестно.

2. Документы, подтверждающие квалификацию почерковедов, работавших с подписями, собранными за выдвижение Юлии Галяминой. Поскольку документов, подтверждающих их квалификацию, в деле нет. Но на основании их заключения были забракованы подписи.

Судья Зинченко спрашивает мнение ответчиков и прокурора о заявленных ходатайствах.

Представитель окружной избирательной комиссии Залепухин: Мы возражаем против удовлетворения данных ходатайств, потому что в материалах дела есть документы, подтверждающие, что в ОВД запрашивались эксперты, и в качестве экспертов были представлены именно эти специалисты в группу по проверке подписей.

Судья Зинченко: А относительно первого ходатайства по поводу предоставления данных избирателей?

Залепухин: Мы тоже возражаем, потому что не видим для этого оснований, в суде первой инстанции этот вопрос был рассмотрен.

Представитель Мосизбиркома Голышев: Мы тоже возражаем.

Прокурор: На усмотрение суда.

Суд определил: в обоих ходатайствах — об истребовании данных и документов, подтверждающих квалификацию — отказать.

Судья зачитывает дело. Вначале доводы истца... не была включена в состав рабочей группы, осуществляющей проверку... почерковеды не соответствуют профессиональным требованиям... окружная комиссия халатно, с нарушением законодательства... Затем решение суда первой инстанции (с ним можно ознакомиться на сайте Мосгорсуда). И краткое изложение жалобы, и указание, что есть возражения на нее, — без озвучки, в чем именно. Все вместе - более получаса.

Заслушивается сторона защиты. Юля Галямина говорит, что выступит после своего представителя. Встает Андрей Петров.

Он говорит, что истцы требуют признать действительными те подписи, что были забракованы управлением по вопросам миграции МВД России. И называет множество конкретных примеров.

В частности, среди подписантов есть (называет ФИО), том 1 лист 64. Из материалов дела следует: МВД указало, что в подписном листе не соответствует адрес. Петров зачитывает адрес из строки листа и со штампа в паспорте — абсолютное совпадение. Возникает вопрос — продолжает Петров — а что именно здесь не соответствует? Ответа на этот вопрос, по крайней мере, в материалах дела нет — сетует он.

Далее (называет ФИО подписанта), том 3 лист 25 — такая же история. МВД пишет: паспорт не соответствует. У нас есть паспорт (зачитывает). Смотрим в подписной лист (зачитывает). Полное соответствие всего: и номера паспорта, и адреса.

Третий пример. Том 8 лист 181 (называет ФИО, цитирует идентичные данные из подписного листа и паспорта). Дата регистрация по месту жительства в штампе - 2011 год. А нам МВД говорит, что человек не зарегистрирован. Как такое может быть?

Это три конкретных примера из 32-х, которые мы предоставили. Эти три паспорта указывают на несоответствие сведений баз МВД реальному положению дел. На наш взгляд, этого достаточно, чтобы запросить базу МВД и выяснить, в чем заключаются несоответствия. Это конкретные доказательства ошибок в базах МВД по меньшей мере в 10% случаев (по избирательному законодательству 10% ошибок в подписных листах влечет признание недействительными всех подписей — прим. С.Ш.).

Кроме того, — продолжает Петров, — мы видим, что при вводе информации в базу МВД были допущены ошибки.

При этом надо обратить внимание, что изначально на основании полученного ответа от МВД было предложено признать недействительными 505 подписей. Но в решение окружной избирательной комиссии попали только 483. Т.е. в 22 случаях уже на начальном этапе избирательная комиссия признала ошибки в базах МВД. Далее, на стадии Мосизбиркома и Мосгорсуда еще 117 ошибок МВД было выявлено и установлено. То есть процент брака больше 25%. То есть каждая четвертая подпись, признанная МВД «не соответствующей», оказалась действительной. И это — не считая случаев тех трех избирателей, чьи паспорта у нас оказались. И это еще у нас не было возможности выверить все (поскольку не истребованы доказательства).

Кроме того, неверно вводились данные в базу при проверке.

Петров перечисляет конкретные примеры: 

1) том 4 лист 437 — МВД говорит: адрес не соответствует, когда в паспорте и в подписном листе они идентичны (зачитывает). А в базу почему-то был введен другой адрес (дом 5, а не 3).

2) Том 8. Ответ базы данных: не соответствует. Смотрим паспорт (зачитывает). Смотрим данные подписного листа (зачитывает). А при вводе была допущена ошибка в последних цифрах паспорта. Но ни кандидат, ни сборщик никаких ошибок не допускали. Почему подпись недействительна?

3) Том 3 лист 92. Ответ базы МВД: адрес не соответствует. Хотя данные паспорта с подписным листом снова совпадают (зачитывает). Естественно, при таком вводе данных будет несоответствие.

4) Том 6 лист 200. Ответ базы: ФИО не соответствуют. Конечно, фамилия не соответствует, потому что в базу введена только одна фамилия, а у подписанта она двойная, и вторую просто не ввели в базу. При этом интересный момент: у нее (подписантки) есть родная сестра-близнец. По ней ответ из базы был точно такой же, может быть просто нет "поля" для ввода второй фамилии. При этом Московская избирательная комиссия впоследствии признала ее подпись действительной. Возникает вопрос: две сестры, живут по одному адресу, родились в один день, идентичное заполнение сведений, у одной подпись действительна, у другой — нет. Как такое может быть?

5) Том 3 лист 28. Еще один случай. По данным базы МВД адрес не соответствует. Смотрим подписной лист и паспорт (зачитывает). Полное совпадение. Но в базу был введен другой адрес. И подпись недействительна. 

Это пять случаев некорректного ввода данных, которые не отследили ни избирательная комиссия, ни суд.

Дальше — продолжает Петров — у нас возникла очень сложная ситуация с домами, которые пишутся через дробь или дефис.

К примеру, по адресу: улица Ивановская, дом 36. На самом деле у него есть второй вариант написания. И в деле есть справка БТИ о том, что №36 и №36/32 — один и тот же дом.

Вдруг одна из женщин-судей: Но как вы указывали эти номера? По почтовому адресу или БТИ?

Петров: Дело в том, что у нас ситуация простая. Мы записываем адрес так, как он указан в паспорте. Потому что другой информации у сборщика нет и быть не может. У него же нет доступа к базам данных МВД. Ему гражданин предъявляет документ — как там написано, так он пишет. Он же не может в режиме онлайн получить доступ к базам МВД, посмотреть, как там написано, и выбрать верный вариант. Это же невозможно. 

Так вот: Ивановская, дом 36. Есть две подписи из одной квартиры с одинаковым написанием. Но одна — по данным МВД — соответствует, а вторая нет. Факт — база выдает противоположные ответы по написанию одного дома.

Следом в этом же доме (называет фамилию). Скорее всего, ответ МВД вызван именно написанием дома как 36/32.

Далее. Следующий дом. Улица Беговая, дом 7. Из него подписались 18 человек. Из них по шести — ответ положительный. По 11 — сведения не соответствуют. И в отношении только одного избирателя Мосизбирком признал ошибку. Я назову конкретные примеры.

Том 2 лист 120 (называет ФИО). Три человека проживают в одной квартире. У двоих адреса не соответствуют, у одного — соответствует. Но мы видим идентичное написание. Как это объяснить? (обращаясь к залу) Кто-нибудь может это объяснить? (зал молчит).

Далее том 3 лист 422 по тому же адресу, МВД пишет: адрес не соответствует. Смотрим паспорт и подписной лист — соответствуют. И из той же квартиры есть еще два человека, и их подписи соответствуют.

Из тех, кто также зарегистрирован в этом же доме, и чьи подписи недействительны. Том 7 лист 284, адрес не соответствует... том 4 лист 4, адрес не соответствует...

Защитник зачитывает каждый из 11 примеров по этому адресу. После чего обращает внимание суда на то, что есть даже распоряжение префектуры САО №4039, согласно которому адреса Беговая, 7 и Беговая, 7-9 — идентичны. И согласно справке БТИ эти адреса принадлежат одному и тому же объекту.

Как это можно не признавать? Так что законных и вообще логичных оснований для признания недействительными подписей из-за написания адреса через дробь или без нее — нет.

Далее. По адресу: улица Расковой, дом 26/29 — подписались 11 человек. Из них только три подписи признаны действительными, а восемь (где адреса написаны через дробь) — недействительными. Зачитываются все восемь примеров, в которых, если сравнивать паспорта и подписные листы, нет ошибок.

То есть мы считаем — заключает Петров — эти подписи признаны недействительными абсолютно необоснованно. Мы видим, что при полном совпадении [паспорта и подписного листа], ответы [МВД] отрицательные.

Петров продолжает называть адреса. Еще один дом. Костякова, 8/6. Есть случай ввода в базу номера дома как 816, и эта подпись до сих пор «недействительна». По этому адресу три подписи — «действительны». 9 — «недействительны». Плюс две признаны действительными впоследствии (когда номер дома был введен в базу данных как 8 корпус 6 — эту ошибку комиссия признала). Петров зачитывает все четырнадцать примеров по этому адресу. При одинаковом написании номера дома, у кого-то он соответствует базе, а у кого-то — нет, удивляется защитник.

Так почему мы считаем, что подписи всех этих избирателей (забракованных по базе МВД) должны быть признаны действительными?

Мы ссылаемся на определение Конституционного суда №1483 от 3 июля 2014 года, согласно которому (зачитывает) «понятие адреса места жительства носит ориентирующий характер. Следовательно, избирательные комиссии не должны во всех без исключения случаях требовать указания в подписных листах всех перечисленных сведений. Иное понимание данного законоположения допускало бы невозможность однозначного определения в каждом конкретном случае правильности указания места жительства избирателя, тем самым приводя к нарушению конституционного права граждан избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления». 

Кроме того, есть пленум Верховного суда №5 от 31 марта 2011 года со специальными разъяснениями, что адрес места жительства в подписных листах может не содержать всех «реквизитов». 

В соответствии с этим мы считаем, что жесткий формальный подход избирательной комиссии был не обоснован. В то время как изменения законодательства Конституционным и Верховным судами исходили из статьи 25 Международного пакта о гражданских и политических правах — потому что все ограничения избирательного права должны быть обоснованы. А признание подписей недействительными только на основании того, была ли указана дробь или нет (хотя это один и тот же адрес) — необоснованно.

Судья-женщина снова прерывает защитника вопросом: Даже если предположить, что мы исключим эти 152 подписи, на которые вы ссылаетесь (мы сейчас только предполагаем), Вам будет достаточно этого для регистрации?

Защитник Петров: Если только эти 152, то этого недостаточно, но у нас же есть еще ряд аргументов (для регистрации Юле надо «вернуть» вдвое больше, триста из тысячи — прим. С.Ш.).

Так, есть подписи, забракованные полностью у трех сборщиков. Мы не требуем признавать действительными подписи у одного из них (не расслышала фамилию). Но считаем действительными подписи, собранные Климовым и Чекмаревым. Климов указал свой адрес уже после сбора подписей, и окружная комиссия заявила, что это было исправление. Однако он не «заступал» на уже имеющиеся данные, не вносил исправлений, не зачеркивал. Окружающая комиссия заявила, что, по их мнению, это исправления. Хотя он ничего не исправлял, он дописал информацию. И замечу, что Конституционный суд эту практику и свою позицию об ориентирующем характере адреса распространил и на сборщика.

Чекмарев действительно допустил ошибку в коде подразделения органа, выдавшего паспорт. При этом все остальные данные — правильные (включая название органа, номер паспорта, адрес и т. д.). Мы просим признать подписи, собранные Чекмаревым, действительными, поскольку считаем, что данная ошибка в цифре — нарушение, но это не дает основания признать всех собранные им подписей недействительными.

Судья-женщина: То есть вы полагаете, что эти цифры не влияют на идентификацию?

Защитник Петров: Совершенно верно! Эта цифра не влияет не только в случае избирателей, но и в случае самого сборщика. И такая жесткая трактовка закона создает те самые необоснованные ограничения в нарушение статьи 25 Международного пакта и соответственно нашей Конституции. Судам приходилось уже пояснять, что ошибка в адресе не является основанием для признания подписи недействительной (если его легко можно установить), и эта ошибка - такая же.

И наконец: третий аргумент, серьезный, на наш взгляд — продолжает Петров. 

Мы не понимаем, как и на каком основании т. н. специалисты исследовали подписи, не являясь экспертами и не прибегая к их помощи.

В соответствии с разделом 3.1 методических рекомендаций по приему и проверке подписных листов, утвержденных Центральной избирательной комиссией 13 июня 2012 года: «Специалист по проверке подписных листов должен являться экспертом-почерковедом и иметь право самостоятельного производства судебных почерковедческих экспертиз.

Как нам установить, имели ли эти специалисты право проведения почерковедческих экспертиз? На этот счет есть бесспорный нормативный акт — приказ МВД, и в нем четко и однозначно сказано, что проводить почерковедческую экспертизу имеют право только специалисты соответствующей квалификации, получившие сертификат, а также эксперты квалификационной комиссии. 

Из этого следует, что квалификация может подтверждаться только документами, предусмотренными законом: либо свидетельством, либо выпиской из протокола эксперта квалификационной комиссии.

Ничего подобного в материалах дела нет. А между тем, 185 подписей на основании заключений так называемых экспертов признаны недействительными. Но и там (в заключении МВД) написано: предоставленная информация имеет справочный характер. То есть это не имеет обязательной силы. То есть избирательная комиссия имеет право, а в нашем случае — даже обязана была ее проигнорировать. Потому что, как показывает дальнейший ход событий, - 117 подписей (из 185) уже признаны действительными. И неправильно было отказывать в регистрации Юлии Галяминой на основании этой справочной информации.

Председательствующий судья прерывает: «присаживайтесь, пожалуйста», и говорит, что ему хотелось бы услышать других участников процесса.

Слово берет истец Юлия Галямина: Уважаемый суд, к глубокому сожалению, я прекрасно понимаю, какое решение будет вынесено — и вот почему. Я приехала сюда на автобусе. Но не таком автобусе, на котором ездят обычные люди, а на...

Председательствующий судья Зинченко прерывает: Какое это имеет отношение к делу?

Галямина: Это имеет прямое отношение к делу потому, что я хочу донести до вас свою мысль, имеющую отношение к делу. Так вот, я приехала на автобусе, который в народе именуют автозаком. За мной следят пять полицейских — и трое из них, кстати, следят сейчас в этом зале и за вами. В этот автозак я попала не по своей воле, а по той же причине, по которой я провела до этого тридцать дней в комнате, на окнах которой были решетки. В двери этой комнаты — глазок, в который каждые десять минут за мной...

Судья прерывает.

Галямина: ...следит человек, не по своей воле, это тоже очень важно.

Судья Зинченко: Я вынужден вас прервать, чтобы, во-первых, предупредить о том, что за неподчинение суду следует удаление участников процесса. А во-вторых, делаю вам предупреждение, потому что вы говорите о вещах, которые не имеют отношения к делу.

Галямина: Я пытаюсь объяснить...

Судья Зинченко: Вы не пытаетесь нам объяснить то, что имеет отношение к делу. И если вы продолжите говорить о вещах, которые не имеют отношения к делу, суд вправе принять решение об удалении вас из зала.

Галямина: Я поняла вас. Полиция...

Судья Зинченко: Вы не слышите меня?

Галямина: Хорошо, я перейду непосредственно к делу. Не хотите слушать — так нет. Значит, непосредственно о работе избирательной комиссии. Как мы видим, решения избирательной комиссии, также, как и решения о моем задержании, проштампованные решения судов, все эти решения.... (судья путается снова прервать, но Юля продолжает)... так вот эти решения продиктованы также полицией. Почерковеды (почерковеды ведь относятся к нашему делу, правда? - спрашивает Юля, судья отвечает — да), которые забраковали десятки подписей моих избирателей, моих соседей, которые меня знают и уважают, так вот эти почерковеды — они тоже полицейские. База, по которой были забракованы еще сотни подписей моих избирателей — это полицейская база. Получается, что решение о моем участии в выборах — это решение продиктовано полицией. Получается, что под диктовку полиции у нас работают не только суды, но и избирательные комиссии. Я уверена, что вы тоже это понимаете. И понимаете, что это противоречит и Конституции, и принципам демократии. А также вы понимаете, уважаемый суд, что это называется полицейским государством. И вы, уважаемый суд, понимаете, что вы — его часть. Поэтому мы все, здесь присутствующие, не строим никаких иллюзий относительно того приговора, который вы вынесете. Потому что и вы, и мы прекрасно понимаем, кто руководит вашей рукой...

Судья Зинченко: Вы опять говорите о вещах, не имеющих отношения к делу! Присаживайтесь, пожалуйста.

Галямина: Я говорю о вещах, имеющих прямое отношение к делу. Хорошо, я переведу на другой язык. Понимаете, избирательный процесс не может контролироваться силовыми органами. Не может осуществляться на основе их решений. Это полностью противоречит принципам демократии и нашей Конституции. Все это — начиная с тех людей, которые меня сопровождают, и заканчивая тем, что вот эти люди (показывая на судей) принимают решения под диктовку полиции — это и отражает суть полицейского государства.

Судья передает слово второму защитнику: У вас дополнения будут какие-то? Но прошу не повторять вашу коллегу (указывая на Юлю).

Защитник Андрей Тамурка: Хорошо. Но, действительно, роль МВД неоспорима. 60% от всех признанных недействительными подписей признаны недействительными на основании справок МВД. Получается, что 680 подписей из тысячи признаны недействительными только на основании их справок, не подтвержденных никакими доказательствами. Мы знаем, что в 10% случаев при сборе подписей допускаются ошибки, но участие МВД в этом процессе гораздо выше. Я хотел бы обратить внимание суда на то, что в законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (я говорю о пункте 3 статьи 38) действительно предусматривается процедура проверки подписей. Но ничего о самой процедуре в федеральном законе не написано. В Избирательном кодексе Москвы есть статья 37 пункт 4, что собственно описывает, каким образом должна проводиться такая проверка. Здесь речь идет о том, что проверка сбора подписей осуществляется группой проверки подписей. Но мы видим — как нам пояснили в Мосгорсуде - сама процедура проверки паспортных данных осуществляется сотрудниками МВД. Хотя физически они не участвовали в проверке подписей. В тот день, когда были назначены дата и время проверки, этим должен был заниматься системный администратор избирательной комиссии, которому позволительно вбивать данные в ГАС «Выборы». На самом деле все произошло не так. Некие сотрудники — а в материалах дела есть документы, свидетельствующие о том, что это были члены комиссии с правом решающего голоса, но не сотрудники МВД — забивали запросы, т. е. обрабатывали все персональные данные наших избирателей. Таким образом, даже оставляя за скобками, что это дает возможность «проверить лояльность» избирателя по отношению к оппозиционному кандидату — хорошо, пусть это не предмет данного спора, тем не менее, это важно, - ФИО, адреса, все данные паспортов были обработаны электронным способом в нарушение закона о защите персональных данных и отправлены в качестве запроса в МВД. Мы считаем, что решение избирательной комиссии, принятое за пределами компетенции ее полномочий, должно быть отменено. Нам кажется, что именно это действие и было совершено. Ни один закон не дает права избирательной комиссии обрабатывать персональные данные электронным способом и отправлять их на проверку. Нам кажется, что в данном случае именно эта процедура была нарушена, и избирательная комиссия не должна принимать решение на основании ответа, пришедшего из МВД. Который, как было уже установлено, как минимум на 30% - «липа». И это установлено не только нами, но и последующими инстанциями избирательной комиссии и Московским городским судом. То есть избирательная комиссия в своем решении опиралась на те самые 60% «липы» — но она так действовать не могла.

Что касается второго блока о сотрудниках МВД, сотрудниках-почерковедах. Действительно, в материалах дела есть противоречивые документы. Например, почерковед (фамилия), называется то «специалистом», то «лейтенантом», то «старшим лейтенантом». Но главное, что почерковеды не проверяли подписи, а составляли «цепочки дат», по их мнению, схожие по написанию. Допустим, надо сравнивать не подписи, а даты — но это решение должно быть вынесено не специалистом МВД, а экспертом. Мы всего-навсего просили подтвердить их квалификацию и полномочия. Вместо этого мы получили 4 или 5 писем, в которых нас в этом просто уверяют. Но не представлено ни одного доказательства. В этих письмах нас уверяют, что данные специалисты не могли допустить ошибку. Но вот подписной лист (демонстрирует копию). На нем есть всего три подписи, четвертой быть не может. Но четвертая, то есть несуществующая, признана недействительной почерковедом. Мы отстояли это в Мосгорсуде. Однако, уважаемый суд, почему же дальше не пошло восстановление законности? Ведь здесь есть цепочка, которая указывает на то, что другие подписи идентичны этой четвертой подписи — которой, как мы выяснили, не существует. Почему тогда остальные подписи из этой «цепочки» не вернули нам, а оставили недействительными? Ну, и я хотел обратить внимание, что это противоречит тому письму, в котором говорится, что за время службы у них нет сомнений в правильности и обоснованности и т. д.
Мне кажется, при таких обстоятельствах утверждение, что эти специалисты являются экспертами, ничем не обосновано. На основании этого мы считаем, что подписи из «цепочек дат», которые были составлены этими специалистами, не могут быть признаны окружной избирательной комиссией в качестве основания для признания недействительными подписей. Соответственно, 185 подписей должны быть нам возвращены.

Также я бы хотел дополнить своего коллегу в части, касающейся сборщика Чекмарева, который допустил ошибку в цифре из паспорта, что вообще никак не повлияло на процесс сбора подписей. Я поясню, что сборщик подписывает подписной лист после того, как он уже собрал подписи у избирателей. И эта процедура нужна только для окружной комиссии, а не для избирателя. А у избирательной комиссии для установления всех данных сборщика есть специальный документ. Это дополнительный документ, который мы тоже представили в избирательную комиссию - сведения о сборщике, которые заверяются нотариально. Нотариус заверил, и никакой проблемы установить данные Чекмарева нет. Я готов продиктовать все данные, собранные им, о каких листах и томах идет речь.

Судья: Вы лучше в письменном виде представьте.

Защитник Тумарка: Хорошо. Что еще я хотел бы добавить. Действительно, мне кажется, что избирательная система, которая должна быть независимой, пошла на поводу у МВД. И все решения по Галяминой были сделаны исключительно под влиянием и с участием органов исполнительной власти, не имеющих отношения...

Судья Зинченко прерывает защиту («Присаживайтесь, пожалуйста») и предоставляет слово представителям ответчика.

Представитель ТИК Залепухин: По поводу выступлений административного истца я хотел сказать следующее. То, что сторона истца называет формальным подходом, с нашей стороны это подход по закону, законный подход... В частности, в отношении разницы в адресах мы руководствовались законом..., например пунктом 5 статьи 2 закона 67 ФЗ, где четко говорится, что такое адрес места жительства. Это адрес, по которому гражданин Российской Федерации зарегистрирован по месту жительства. Вот. Оснований поэтому у нас действовать другим образом не было — и оснований не доверять сведениям, получаемым из официального источника (МВД), у нас нет. Это во-первых. Дальше, что касается подписЕй (ударение на последний слог) Климова и Чекмарева... В обоих случаях имело место однозначное нарушение закона. А именно пункта 8 части 7 статьи 37 Избирательного кодекса города Москвы. То есть, в случае с Климовым имело место однозначное исправление сведений о сборщике, то есть дописка путем внесения поверх ранее написанного, и такая дописка является одним из видов исправлений, и это исправление не было никак оговорено. В этих случаях избирательная комиссия должна признавать однозначно на этом листе все подписи недействительными. Еще отмечу дополнительно, что в суде первой инстанции сторона административного истца не возражала против признания этих подписей недействительными и почему-то сейчас опять (! - прим. С.Ш.) этот вопрос у нас всплывает. И вот. Соответственно, по Чекмареву. В случае, если сведения не соответствуют действительности, подписи, собранные им, признаются недействительными. В данном случае, как признает административный истец, имело место нарушение закона, выразившееся в том, что не все сведения были указаны, требуемые по закону, и, естественно, оснований у окружной избирательной комиссии действовать иначе не было. Далее по экспертам. Я хотел обратить внимание на противоречия в выступлениях представителей административного истца, потому что один из них сказал, что специалисты, при условии включения в рабочую группу, могут проверять подписи, а другой говорит, что не могут. Вот. Мы видим из документов, имеющихся в деле, что, в частности, специалисты (перечисляет две фамилии) являются экспертами криминалистического центра МВД и оснований иначе, так сказать, относиться к ним у нас нет. Соответственно, как и не принимать подписанные ими документы. Ну, и в заключение хотел бы сказать, что комиссия в целом, как я уже сказал, действовала на основании закона. А кто-то может считать этот подход формальным.

Председательствующий судья: вопросы будут?

Судья-женщина: Будут. Хотелось бы услышать ваше мнение по озвученным конкретным случаям...

Председательствующий судья Зинченко прерывает ее. Это был не очень слышный разговор только между ними двоими, но что-то про то, что еще будет возможность задать вопросы. И передает слово второму представителю.

Представитель Мосизбиркома Голышев: Уважаемый суд, мы считаем, что решение суда первой инстанции является законным и обоснованным. Суд первой инстанции весьма подробно — что подтверждается, собственно, решением — изучил все доводы, которые были представлены стороной административного истца и стороной административного ответчика, и весьма детально все отразил в своем решении. Я считаю, что доводы, которые сегодня прозвучали в устной форме, являются теми же доводами, которые были изложены в письменной. Так что ничего нового, по моему мнению, нами сегодня услышано не было. Поэтому я просил бы оставить решение суда первой инстанции без изменения, а жалобу без удовлетворения.

Прокурор: Уважаемый суд, в ходе рассмотрения данного дела была подробно изучена позиция представителя административного истца и позиция избирательной комиссии. Полагаем, что доводы апелляционной жалобы не являются веским основанием для отмены состоявшегося судебного акта, который является в настоящее время предметом для изучения Верховного суда России. Считаю необходимым решение Московского городского суда оставить без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения.

Председательствующий судья объявляет, что рассмотрение дела по существо закончено, стороны могут приступить к пояснениям и прениям.

В них пожелал участвовать только защитник Петров (в некоторой растерянности): Хочу пояснить по поводу услышанного. Возвращаясь к почерковедам. Их квалификация подтверждена только письмами, но это же не доказательство! Я тоже могу составить акт, что Галямина Юлия Евгеньевна является нобелевским лауреатом (смех в зале). Есть доказательства, которые определяются законом. В данном случае идет речь о почерковеде. Их квалификация может подтверждаться только двумя документами по закону: либо свидетельством, либо выпиской из протокола квалификационной комиссии. А не бумажками без дат и без номера. Мы же в суде, это не должно восприниматься всерьез. По крайней мере, на мой взгляд - юриста.

На этом председательствующий судья Зинченко объявляет перерыв до 10 утра следующего дня.

Тут же из зала всех выставляет человек без формы и каких-либо опознавательных знаков, буквально выпихивая людей и угрожая в ответ на протесты (не дают даже собрать вещи как следует): Вы хотите завтра прийти в суд или как?

Оригинал