В Москве зреет серьезное недовольство в связи с намечающимися отказами в регистрации кандидатам в депутаты Мосгордумы, которые не вписываются в планы мэрии по формированию очередного управляемого законодательного органа. Для того, чтобы недовольство выборами вылилось наружу, недостаточно лишь издевательского отношения к голосам избирателей, еще требуется, чтобы такое недовольство накопилось, в российских условиях — чтобы это издевательство повторилось несколько раз: россияне, в общем-то, не знают, что такое настоящие свободные (термин из Конституции) выборы, им почти не с чем сравнивать.
Массовые протесты после выборов в Госдуму 2011 года были подготовлены выборами 2007 и 2008 годов, когда прямые фальсификации (то есть фальсификации в день голосования и при подсчете голосов) приняли всероссийский размах. После этого армия наших пропагандистов по заказу Администрации вспомнила про влияние извне. За следующие восемь лет влияние извне было зачищено полностью, все нежелательные организации изгнаны из страны, начались поиски иностранных агентов внутри. Более того, на выборах 2012–2018 годов прямые фальсификации поутихли.
Но постепенно они возвращаются. Они начинаются с местных выборов, переходят на региональный, а потом и на федеральный. Но сейчас мы еще в начале пути. В Москве еще применяются более тонкие методы, характерные, кстати, для конца 90-начала 2000-х годов. Эти методы — отказы и отмены регистрации нежелательных для администрации кандидатов, а также массированная агитация под видом информирования — не в меньшей, а в большей степени искажают волю избирателей по сравнению с прямыми фальсификациями.
История выборов в Москве драматична. Выборы депутатов Мосгордумы 1997 года положили конец разделению властей в Москве («судебная власть» за время перестройки так и не смогла выйти из литургии). Вряд ли можно сказать ярче, чем сказал главный редактор газеты «Тверская,13» М. Полятыкин после тех выборов: «в Москве наконец были избраны такие органы представительной власти, которые не хамят и не скандалят, а работают, сотрудничают с исполнительной властью на благо горожан». После этого были выборы московских депутатов 2001, 2005, 2009 и 2014 годов, которые подчистую выигрывала исполнительная власть города Москвы, неважно под каким флагом — «Блока Лужкова», блока «ОВР» или партии «Единой России». Неважно потому, что партия-победительница всегда была одна — это необъявленная партия московской бюрократии.
Выигрывала она не только потому, что была главным участником выборов с огромными ресурсами, позаимствованными у граждан в форме налогов и власти, но и потому, что была одновременно и организатором выборов. Фактически с 1996 года в Москве сформирована система избирательных комиссий, которая являлась придатком исполнительной власти. Формирование комиссий в Москве (впрочем, и в России тоже) лишь формально осуществляется вышестоящими комиссиями, в реальности их формирует администрация. Территориальные избирательные комиссии (а при необходимости и окружные) формируются Московской городской избирательной комиссией, которая опирается на предложения префектур и управ. Сама же Московская комиссия формируется наполовину Мэром, а на другую половину — «сторонниками» Мэра в Мосгордуме.
В результате история московских выборов включает в себя историю запредельно незаконных и тем более - несправедливых решений избирательных комиссий и действий, поддержанных московскими судами.
Разгул беззакония начался еще в 2004 году — на третьих муниципальных выборах в Москве. Хотя количество подписей в поддержку выдвижения было мизерным — 40–60 подписей — нежелательным кандидатам отказывали под любыми предлогами — неправильное оформление подписного листа или отсутствие подписи под справкой о пенсии. При этом суды даже не обращали внимание на те процедурные нарушения, которые допускали комиссии. Аналогичный отсев кандидатов и даже целого списка кандидатов от парламентской партии был устроен на муниципальных выборах 2008 года.
И если выборы 2005 года по смешанной системе в Мосгордуму можно считать более-менее спокойными (в основном применялась технология массированной агитации под видом информирования), то в 2009 и 2014 годах был устроен «геноцид» нежелательных кандидатов, которых не регистрировали, находя в их подписных листах массу недостатков. При этом кандидаты, намеченные Мэрией на депутатские места, а также спойлеры и кандидаты, которые не интересовали никого, проходили через «проверку» подписных листов, которой никто не видел.
В 2009 году задача по сбору подписей была несколько проще: надо было собрать подписи 1% избирателей округа. Все кандидаты (за исключением Е. Гусевой), выдвинутые несистемной оппозицией (И. Стариков, Н. Ляскин, Р. Доброхотов, И. Драндин, В. Милов, И. Яшин, С. Давидис) не были зарегистрированы по подписям.
В 2014 году количество необходимых для регистрации подписей было увеличено до абсурдных 3% от общего числа избирателей в округе. Многим оппозиционным кандидатам не удалось собрать такое количество подписей, в чем они честно признались (В. Милов, И. Яшин, Н. Ляскин, В. Кичанова, М. Мотин, Л. Соболь). Лишь трое «несистемных» политиков, М. Гайдар, О. Романова и М. Кац, сумели представить подписи в избирательную комиссию. Первые двое не были зарегистрированы, поскольку у них обнаружили в подписях более 10% брака.
И в 2009, и в 2014 году я лично наблюдал, как проходила проверка подписей в окружных избирательных комиссиях. Ответственно могу сказать, что проверка «нежелательных» для Мэрии кандидатов проходит значительно тщательнее, чем у других кандидатов. Технология выявления недействительных подписей в 2014 году несколько отличалась от технологии 2009 года: если раньше большую роль играли поиски недостатков в шапке подписных листов, а также заключения почерковедов, которые браковали подписи десятками без должного обоснования, то в 2014 году основную роль сыграла «дырявая» база УФМС, которую тоже нельзя было проверить.
То, что происходит при проверке подписей сейчас, — совсем не новое явление. Это добавит еще несколько градусов к температуре гражданского общества в Москве. Накопление пара идет. Подождем, когда закипит?