Заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Валерий Максименко считает, что осужденные на пожизненные сроки живут в России дольше остальных заключенных. По словам генерала, эти люди находятся в условиях «прекрасной медицинской помощи, у них жесткий распорядок дня, кроме того, они полностью лишены информации извне и стрессов». Первая эмоциональная реакция, которую вызвало у меня это высказывание, — глубочайшее изумление. В России миллионы пенсионеров, больных, малообеспеченных не получают надлежащего, подчас жизненно необходимого медицинского обслуживания. Но, оказывается, есть-таки в нашем отечестве места, где эта проблема успешно решена, и это колонии для приговоренных пожизненно.
Звучит по меньшей мере сомнительно. Можно было бы долго живописать «прекрасные» условия содержания в колониях, но этим наводнен интернет, включая фото и видео, и интересующийся почерпнет оттуда массу информации. А что касается стрессов, то отбывание такого наказания — это вовсе не их отсутствие, как утверждает Максименко, а нечто прямо противоположное. Вот что, например, пишет доктор психологических наук Валерия Мухина в работе «Пожизненно заключенные: мотивация к жизни», много лет изучавшая эту сферу: «Принудительная жизнь в замкнутом пространстве, в состоянии постоянного наказания и бесперспективности, — невыносимая ситуация. Человек, лишенный будущего, теряет смысл существования».
Иначе, нежели генерал Максименко, доктор психологии расценивает и влияние на заключенных полной изоляции от внешнего мира: «Жизнь заключенных в камерах предопределена однообразием условий. Изо дня в день, многие годы они слышат одни и те же команды, видят одни и те же серые стены и один и тот же „пейзаж“ за решеткой. Они могут обонять ограниченное число запахов, их вкусовая чувствительность притуплена арестантской пищей. На малых квадратных метрах, где существуют двое или трое осужденных, они постоянно ощущают одно и то же: стереотипное существование в жестко заданных условиях и друг друга... Но если произошло переселение заключенных — это обретает переживание катастрофы... Человек как индивидуальное существо никогда не может побыть один. Скученность и постоянное присутствие других порождает состояние тревоги, приводит к вспышкам крайней раздражительности, которую обязательно следует подавлять, совершая постоянные колоссальные усилия над собой».
Валерия Мухина приводит мнение сотрудников колоний: «Из общего числа пожизненно заключенных лишь процентов пять-семь тех, которые стремятся удержать свое чувство личности. Способность здраво рассуждать и контролировать себя как социального человека сохраняют немногие».
Кто-то, вероятно, спросит: зачем вообще нам беспокоиться о тех, кто, совершив преступление, поставил себя вне общества? Однако помимо того, что есть такие неправосудно осужденные, как известный многим бывший сотрудник ЮКОСа Алексей Пичугин, признанный правозащитным центром "Мемориал" политическим заключенным, и мало кому известный Александр Маркин, приговоренный к пожизненному сроку на основании весьма сомнительной доказательной базы и при отсутствии очевидных мотивов на совершение вмененных ему преступлений, это проблема отнюдь не только таких изолированных сообществ как колония для пожизненно заключенных. Она и наша тоже проблема — и не по одной причине.
В частности, такие зэки таки выходят на свободу. Мне доподлинно известен случай, когда осужденный на пожизненный срок вышел на свободу после 19 лет 11 месяцев заключения в связи с решением Европейского суда по правам человека о незаконности состава коллегии осудивших его присяжных. На основании постановления ЕСПЧ приговор был отменен, затем в результате повторного судебного процесса назначен тот же срок, после чего Верховный суд РФ снизил его до 19 лет 11 месяцев.
Есть и теоретическая возможность условно-досрочного освобождения через 25 лет заключения. Указ «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы» был подписан президентом России Борисом Ельциным 16 мая 1996 года. С этого момента приговоры к смертной казни перестали применяться, последний такой приговор приведен в исполнение 2 сентября 1996 года. 16 апреля 1997 года в России введен мораторий на смертную казнь, и начиная с этого времени российские суды стали применять наказания в виде пожизненного лишения свободы. Если к 1997-му прибавить 25, то несложно подсчитать, когда у первых осужденных к пожизненному сроку появляется шанс на свободу. Правда, зная практику наших судов, я рискну предположить, что этот шанс очень иллюзорен.
Как бы то ни было, я убеждена, что нельзя превращать колонии для «пожизненников» в кипящий под высоким давлением плотно закупоренный котел, потому что он когда-нибудь обязательно взорвется. Общество, на мой взгляд, чувствует себя беззащитным тогда, когда государственные органы не могут справиться с преступностью и вместо этого борются, например, с «белоленточниками» или с авторами нелицеприятных для власти оценочных суждений в социальных сетях. А не тогда, когда лица, отбывшие наказание, выходят на свободу.
Проблема пожизненных заключенных наша еще и в связи с тем, что сами сотрудники пенитенциарной системы, охраняющие таких осужденных, живут с нами бок о бок. И жестокость, которая царит в этих учреждениях, так или иначе обязательно выплескивается наружу. По моему мнению, не может человек, считающий нормальной практикой, скажем, жестоко избивать других дубинками, наблюдать в глазок камеры за сидящим на унитазе и тому подобное, изменить в одночасье своё мировоззрение, закончив рабочий день и выйдя за пределы огороженной колючей проволокой территории. И если «пожизненников» легко лишают возможности учиться, получать книги и журналы, какую-либо информацию извне, то спрятать за высоким забором жестокость не получится.
Кстати, жестокое и равнодушное отношение к окружающим людям, к обществу мне видится и в этой неприкрытой лжи про прекрасную жизнь пожизненно осужденных. Причем не только иные представители системы исполнения наказаний, но и многие чиновники в целом, всех рангов, вплоть до самых высокопоставленных, нередко даже не заботятся о том, чтобы их заявления хотя бы выглядели правдоподобными. Не это ли лакмусовая бумажка их отношения к рядовым гражданам?
А что касается пожизненно осужденных, то, на мой взгляд, чем характеризовать как позитивное качество абсолютную изоляцию от внешнего мира, лучше было бы принимать во внимание международные стандарты прав человека, относящиеся к обращению с осужденными, приговоренными к длительному или пожизненному заключению: «Режим, принятый в заведении, должен стремиться сводить до минимума разницу между жизнью в тюрьме и на свободе, которая уменьшает в заключенных чувство ответственности и сознание собственного достоинства».