Утром в кромешной тьме будила Юкосика. В альберге было 30 двухэтажных кроватей, она спала наверху. Будить решила нежно, но настойчиво. Погладила с нажимом по бедру (через спальник, не подумайте), потолкала в спину, положила руку на плечо и вдруг обмерла от ужаса. Я вспомнила, что наверху она спала вчера, а сегодня лежит внизу. За завтраком выяснили, что гладила я подросточка, который, слава богу, не проснулся. «Окаменел от страха», — сказала Юкосик. И добавила, что я сделала его Камино незабываемым.
Мы над этой историей ржали всю дорогу, пока не начались подъемы в лесу. Тащились со скоростью улиток, падали на землю, молчали. Когда подъемы закончились, сели в траву и со слезами ели помидоры. Медленно тащились дальше, взбадриваясь только, проходя через коров и лошадей. Вечером заселились в старую каменную церковь. В комнату с двумя двухэтажными кроватями и распятием. Было холодно, как в гробнице, поэтому рано утром скорее оттуда сбежали. Весь день шли вдоль пляжей. Восход встречали на океане, солнце раскрашивало белый песок в космос. Очень хотелось снять себя все и бежать, но рюкзак и холодный ветер.
Днем набрели на гору, которую нельзя было обойти. Взбирались, останавливались, смотрели с высоты вниз на океан и горы, выдыхали про красоту и тащились дальше. Спустились опять к пляжу, упали в песок. Потом сняли обувь и снова пошли. В Нохе сняли номер на три кровати по цене альберги. С ванной, в которую можно было залезть, только если сложиться пополам. Я сложилась и не могла разложиться обратно. А девочки унеслись искать прачечную, потому что ни трусов уже чистых, ни носков, ничего. Очень болят икры, и очень все — когда встаешь и делаешь первые шаги.
Четвертый день, а кажется, что идем минимум неделю. Вчера весь день просила мне напомнить, чтобы я заплатила за свою съемную квартиру. И когда вечером Юкосик напомнила, я спросила: «За какую квартиру?» Значит, есть от путешествия толк, все хорошо.
