Российское образование берет новые высоты. Конечно, жестокость в детской среде — явление не редкое. Однако перед массовой дракой третьеклассниц в московской школе №67, окончившейся травмами живота, сотрясением мозга и черепно-мозговой травмой ее участниц, отступают и «Дорогая Елена Сергеевна», и «Авария — дочь мента», и знаменитое «Чучело». Столичная полиция докладывает, что в побоище участвовали пятеро учениц 3А класса, трое были доставлены в больницу, двоим потребовалась госпитализация. 

Уполномоченный по правам ребенка Е. Бунимович поспешил обвинить учителя, задавшись вопросом, почему тот отсутствовал в классе на перемене после 4-го урока. Рискну предположить, что, скорее всего, речь идет об учительнице. В России 85% педагогов — женщины, в начальных классах их число приближается к 100%, и это одно из трагических последствий реформы образования, за которое никто не ответил. Не знаю, как Бунимович, но учительница после 4-го урока (кроме сотни других причин отлучиться) могла просто выйти в туалет. Что это меняет? По логике уполномоченного, 9-летних детей нельзя ни на минуту оставлять без присмотра взрослых. Так пересматривайте штаты, вводите дополнительные должности, чтобы, покидая помещение, учитель оставлял детей на кого-то другого — судя по нынешним тенденциям, предпочтительнее на вооруженных охранников. 

Московская школа №67 входит в топ-500 лучших в Российской Федерации. Не приходится сомневаться, что она действительно соответствует тем критериям, которые существуют на сегодня для определения лучших образовательных организаций. Однако если в «лучшей» школе возможно массовое мордобитие среди малолетних девчонок, то в первую очередь возникают вопросы к компетентности авторов методик по определению школ-лидеров. Что же тогда возможно в учебном заведении, занимающем десятитысячное или сорокотысячное место — неужели массовая резня? 

А разве не несут ответственности за произошедшее инициаторы создания гигантских образовательных комплексов во главе с мэром Собяниным и столичным департаментом образования? С большой долей вероятности можно утверждать, что девочек-третьеклассниц, кроме единственной учительницы, не знали по именам или в лицо (не говоря уже об их психолого-педагогической характеристике, особенностях здоровья, их семьях) ни директор, ни завучи, ни педагогические работники. Если в сельской или небольшой городской школе детей воспитывает общая атмосфера, среда, десятки знакомых взрослых (с гардеробщицы и техслужащей начиная), то в комплексе — один педагог, которому, по Бунимовичу, и в туалет-то выйти нельзя, как дело дойдет до поножовщины. 

Воспитание по российским законам все еще считается мерой ответственности родителей, и хотя бы в этом законы согласуются со здравым смыслом. Как нужно было воспитывать дочерей, чтобы в третьем классе они доказывали свою правоту кулаками и пинками? Однако высокопоставленные чиновники с твердолобым усердием после каждого ЧП сваливают вину на школу, оказывающую в современных условиях не более чем «образовательные услуги». Словно избалованного, испорченного ребенка можно сдать сюда, как неисправный компьютер в ремонтную мастерскую. Закрадывается мысль, что эти чиновники либо и есть те родители, дочки-третьеклассницы которых бьются друг с другом насмерть, либо недалеко от них ушли.

...Восьмой год реализуется федеральный государственный образовательный стандарт с его слащавыми разговорами о предметных, метапредметных и личностных результатах. Вводится в действие не менее приторный профессиональный стандарт педагога. Но раньше хотя бы девочки-третьеклассницы физиономии друг другу не били.

Оригинал