Человек так устроен, что взгляд сквозь другого — это культурная парадигма начала жизни, от которой очень сложно отказаться. Мы глядим как бы чужими глазами. Своими глазами мы начинаем глядеть очень поздно, и влияние чужого настолько сильно, что иногда сложно отделить пелену переживания чужую от своего переживания. Это требует больших внутренних усилий, очень жестокой работы с самим собой, очень острого отказа от простоты чужого взгляда. Это работа очень аккуратная и бескомпромиссная. Но все равно взгляд сквозь другого остается всегда с нами. Мы если не поймаем себя на чужом взгляде, то легко подчинимся, поэтому что это проще. Так легче предугадать, встроиться. Взгляд сквозь другого более комфортен. Он не требует усилий по защите своего взгляда, можно просто сослаться. И самое главное, что границы, нащупанные собственным взглядом, почти всегда накладывают ответственность своей неправильностью. И приходится очень сильно страдать от нападков и требований подчиниться чужому. Увы, это часть социального заказа.
Но в этом взгляде сквозь другого меня интересует больше подчиненность даже не информативной стороне вопроса, а моральной. Ведь мы подчиняемся прежде всего оценке других, подчиняемся некоторому вектору, предъявленному теми, кого мы выбрали в качестве призмы, сквозь которую мы смотрим на мир. Это очень безответственно — опираться на мораль другого, но только так можно отточить собственные моральные инструменты. Другого пути. Но дальше еще хуже. Потому что привычка подчиняться чужому никуда не уходит. И иногда ты вдруг обнаруживаешь, что тебя просто разрывает чужое и свое. Это настолько больно. Но только через эту боль мы можем предъявить свой взгляд. Да, вынужден признать, что как такового нашего уникально личного взгляда на жизнь возникнуть не может. Уникальной может быть лишь боль разрыва чужого и своего.