Субботним утром мы с коллегой поехали в рыбинскую «двойку» — ИК-2. Про нее я знал то, что там сидит Евгений Урлашов, и там возможно случилась вспышка ВИЧ-инфекции среди заключенных. Нас туда повез один из сотрудников областного управления ФСИН. Как водится, в дороге разговорились. Сначала про правозащитников.
Разговор по пути в колонию
— Все эти фейковые правозащитники... Бирюкова [адвокат Ирина Бирюкова защищала интересы заключенного Евгения Макарова, пострадавшего от пыток — ред.] там, «Русь Сидящая»... Знаете их?
— Ну да.. А почему фейковые?
— Вы знаете, кого они защищают? Зачем все это делают? А на сотрудников вообще всем пофиг.
— Почему так?
— У заключенных сейчас больше прав, чем у сотрудников. Сотрудник никому пожаловаться не может. Если кому-то нажалуешься — в центральное управление ли, вышестоящему начальству... все! Найдут повод уволить, есть формулировка «по утрате доверия» и все.
— А как же общественный совет? Я слышал, что там разбирают жалобы сотрудников..
— Да даже туда бесполезно, ведь сам факт, что жалоба за пределы колонии вышла. А отчетности все больше, отчет о профилактике суицида, о профилактике экстремизма и прочие, только и пишем отчеты. Если кто-то покончит с собой, то начальство ответственного психолога сразу с грязью смешает [Вскоре после разговора в СИЗО-1 подследственный покончил с собой]. А зарплата не особо велика — у начинающих сотрудников и вовсе 18 тыс. в первое время. А в первый месяц ты и вовсе стажер — получаешь половину зарплаты, и еще не всех возьмут. Я медкомиссию проходил три месяца. Тут нужно определенное желание, чтобы попасть на службу.
— И кто идет?
— Да мало кто идет, еще надо доказать психологическую устойчивость. Некоторые на простых вопросах засыпаются. Во вступительном тесте на эрудицию есть вопрос: «Назовите столицу Америки». Пишут «США». «Объясните смысл пословицы: что посеешь, то и пожнешь», некоторые так и пишут: «что посадишь в землю, то и вырастет».
— Погодите, а чем вам «Русь Сидящая»-то не угодила? Они же вроде вещи заключенным собирают, еду, одежду...
— Да все у них (заключенных) есть. Одеждой их в колонии снабжают, вот медикаментов разве что не хватает — это да. Просто производство в колонии убыточное, например, в «двойке» — там простая деревообработка, а вот в Угличе — там производят резиновые сапоги, есть договоры с предпринимателями. [Вскоре после разговора там случилось ЧП — одному из заключенных случайно станком отрезало голову, он сидел за кражу телефона, ему оставалось меньше года]
Оказалось, что наш водитель воспринимает происходящее довольно критично.
— После освобождения по статистике у 70% бывших зеков случается рецидив. Если, допустим, на волю выходит заключенный после 20 лет тюрьмы, то ему на свободе уже некомфортно, неуютно, и он хочет обратно.
— Но ведь, наверное, проводится какая-то профориентация, готовят к освобождению?
— Ну да, для всех, кто дольше пяти лет сидит, за полгода до выхода начинается профориентация. Некоторые и вовсе высшее образование получают в колонии. В ИК-1 проводят эксперимент: Петр Губочкин из «Здравы» проводит тренинги по трезвости.
— Это как? У заключенных же нет доступа к алкоголю...
— Нет. Но он на психологическом уровне программирует людей на то, что им не понадобиться алкоголь на свободе. Для начала приучает называть правильно: «не пойти побухать», а «выпить алкогольного яда». И вроде работает — я, например, только несколько раз в год выпиваю.
Из оставшегося до прибытия разговора мы узнаем, что в управлении есть ответственный за права человека и за взаимодействие с общественными организациями, а должности психологов во ФСИН ввели для того, чтобы соответствовать международным стандартам пенитенциарной системы.
Крещение в колонии
Далее по следам репортажа с Крещения в колонии. Фото Александра Степанова
Сама «двойка» встретила нас привилегиями — нас пропустили вперед мимо родственников заключенных, которые, видимо, приехали на свидание. Родня привезла своим баулы вещей и еды, которые лежали вдоль стены. Проходим досмотр, отдаем паспорта, получаем деревянную плашечку типа номерка из театрального гардероба — через несколько дверей нам открывается внутренний двор колонии. Нас встречает огромное во всю стену граффити — вид на рыбинский мост через Волгу. Похоже на Питер.
У стены ряд портретов бывших начальников колонии. На плацу стоит стоит статуя «Неизвестного солдата» из цельного (!) деревесного ствола. Нам напомнили, что все эти художество сделано руками заключенных. Начальник колонии вместе с заместителем начальника управления встретили весьма приветливо, угостили чаем с конфетами и пирожками. Двери в кабинет открывал специальный заключенный в очках, интеллигентного вида, выполнял какие-то лакейские функции. На столе у начальника колонии бюстик Сталина... Мило пообщались — начальство признает, что в колонии очень многие сидят по «228», так или иначе за наркотики. Коллеги-телевизионщики завели разговор про религию. Начальство УФСИН рассказывает, как успешно строится церковь, что есть молельная комната для мусульман. Шутят, что осталось открыть еще буддийский дацан и будет почти религиозный центр.
К моему удивлению, какого-то психологического барьера между заключенными и приезжими журналистами не возникло. То же спокойное общение, только они дико стеснялись, давая интервью, мучительно подбирали слова, переминались, вспоминали. В обычном общении без камеры и диктофона это пропадает, но они как-будто нутром чувствуют приближение сотрудников ФСИН, хотя и разговор-то вроде был безобидным. Ну, это на мой взгляд. Тот заключенный, с кем мне довелось перекинуться парой слов, не знал, кто такой Евгений Макаров. Но знал про случай с тем, как его избиение попало на видео. Никак это не прокомментировал.
Священник, который крестил заключенных и воду в купели, хвастался, что заключенные этой колонии своими силами поставили крест в знак протеста против акции Femen в Киеве в 2012 году. Хвастался, что другой крест, опять же сделанный зеками, поставили на дороге у колонии, и там сразу снизилось число ДТП. Якобы даже специально статистику сравнивали.
Заключенные организованно строем пришли к купели, также строем и ушли. По очереди окуналось почти 200 человек. Еще бы, эта купель — единственная в областном управлении ФСИН. Ее строили ради одного этого дня. Еще у церкви стоит маленький фонтанчик — он работает летом. Для тюремной хроники снимал все специальный заключенный. Видно было, что тоже профессионал — слушал звук интервью с микрофона через наушник.
Одного из крестившихся расспрашивали ТВшники какими-то отвлеченными вопросами, он ответил, что пришло в голову:
— А что для вас вера?
— Ну, вера для меня это... все. Человеку тут нужно в кого-то, во что-то верить, иначе никак.
От редакции. Подробнее о суде над бывшими сотрудниками ярославской ИК-1, обвиняемыми в о превышении служебных полномочий, можно прочесть по ссылке.