Я достаточно хорошо знал Ларису Иосифовну Богораз, которая до Людмилы Михайловны Алексеевой до самой своей смерти в 1997 году возглавляла Московскую Хельсинкскую Группу. Хорошо знаю я и одного из руководителей «Мемориала» Александра Даниэля. Лариса Иосифовна и Александр — жена и сын писателя Юлия Даниэля.
В свое время в середине 1960-х суд над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем стал одним из событий, породивших в СССР правозащитное движение.
Я немало читал о процессе над Синявским и Даниэлем, слышал много рассказов очевидцев, однако самих Синявского и Даниэля я никогда не читал.
И вот пару дней назад мне попалась повесть Даниэля «Говорит Москва».
Сюжет ее таков. Отдыхая в июле 1960 года на даче, группа друзей-интеллигентов вдруг слышит, как по радио оглашается новый указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 10 августа Днем открытых убийств. Любому человеку в период времени с 6:00 до 24:00 часов разрешается убить любого другого человека, кроме детей до 16 лет, людей, одетых в милицейскую или военную форму, работников транспорта.
Указ вызывает растерянность героев. Но вскоре к главному герою по имени Анатолий приходит его любовница Зоя и предлагает убить своего мужа Павлика, чтобы Зоя и Анатолий смогли быть вместе. А знакомый художник рисует пропагандистский плакат, призывающий молодежь принять участие в Дне открытых убийств.
Анатолий внезапно обнаруживает, что и у него в жизни встречались люди, которых он хотел бы убить. Но тут его посещает мысль: если кого-то хотел убить он, то наверняка кто-то хочет убить и его. И он решает закупить еды, запереться в своей комнате, читать книжку и никуда 10 августа не выходить.
Однако затем он переосмысливает ситуацию и решает поступить наоборот. Он сам никого не убьет, но и скрываться не будет. Надев свой лучший костюм он отправляется в самые людные места Москвы. На Красной площади неизвестный пытается его убить, но Анатолий оказывается сильнее. Побитого незнакомца, который ждет, что его убьют, он оставляет сидеть около Мавзолея.
Уже после того, как День открытых убийств окончился, Анатолий узнает, что все люди из его дружеской компании этот день провели взаперти, боясь выйти на улицу. И он постигает смысл жуткого мероприятия: вызвать у людей чувство страха.
Простой, образный и яркий язык повести переносит нас в СССР 60-летней давности.
Неудивительно, что повесть была воспринята как антисоветская. Во-первых, она содержит резкую критику тогдашнего советского руководства. Во-вторых, такого или похожего решения советское руководство не принимало. Был, правда, расстрел 15-летнего убийцы Виктора Нейланда в 1964 году, однако решение об этом было не коллективным, его принял лично Н. Хрущев. Повесть Даниэля его не остановила. В-третьих, именно в год написания повести в 1961 году Советский Союз достиг наивысшей в мире продолжительности жизни.
Однако мне эта повесть показалась самым ярким гимном Советскому Союзу. В День открытых убийств в советской России Юлия Даниэля было убито 800 человек. Все психбольные, все преступники, все ревнивые супруги, все народные мстители, не хулиганы и хунвейбины, имея право безнаказанно убивать всех, кого только можно, убили только 800 человек.
«Говорит Москва» — повесть-антиутопия и описывает то, чего не было. Но ведь была Война 1945 года, и в 1961 году по улицам России ходили сотни тысяч людей, имевших практический опыт убийства себе подобных, пускай на войне, пускай фашистов, но все же это был опыт убийства.
Я подумал, сколько бы людей погибло в современной России, США, Таиланде, Франции, объяви правительство День открытых убийств.
Заканчивается повесть такими словами: «Я иду и говорю себе: „Это — твой мир, твоя жизнь, и ты — клетка, частица ее. Ты не должен позволять запугать себя. Ты должен сам за себя отвечать, и этим — ты в ответе за других“. И негромким гулом неосознанного согласия, удивленного одобрения отвечают мне бесконечные улицы и площади, набережные и деревья, дремлющие пароходы домов, гигантским караваном плывущие в неизвестность. Это говорит Москва».
Наверное, эти слова могли бы стать девизом для любого правозащитника.