По Гамбии.
Мы попали в Гамбию, когда закончился сезон манго и начался сезон арбузов. Продаваемые арбузы лежали пирамидками вдоль всех проезжих дорог, но стоили как в России: 5-килограмовый арбуз мне продали за 100 даласи. Правда, как я понял, в Гамбии существуют цены для богатых туристов и бедных местных жителей.
На шестой день нахождения в Гамбии мы отправились на экскурсию «на джипах». Правда, джип оказался достаточно вместительным грузовиком, у которого сняли кузов, поставили 28 скамеек и сверху над нами сделали навес.
Но экзотичность транспорта компенсировалась прекрасным гидом: египтянин Хабиб говорил по-русски бегло, понимал все оттенки русского языка, прекрасно знал Гамбию. Было трудно поверить, что работает в ней всего лишь полтора месяца.
Через несколько дней, посещая с ним рынок Альберт в Банжуле я был удивлен тем, что его уже знало чуть ли пол рынка.
Кстати, гамбийские торговцы обладают невероятной профессиональной памятью, соперничая в этом с торговцами из Египта и Индии: они запоминают ваше раз услышанное имя, вашу страну, ваши пожелания. Удивительно, российские туристы появились в Гамбии лишь месяц назад, а в лексиконе гамбийских торговцев и работников уже присутствует с десяток основных слов на русском языке. Мне кажется, открой кто-нибудь в Кололи курсы русского языка, и от желающих не было бы отбоя.
На рынке рогатого скота нас ждало около тысячи баранов, овец, коз и даже козлов и неизвестное количество коров — до коров мы так и не добрались. Животные в основном питались, поедая траву из импровизированных кормушек из шин, пару массивных баранов обменивались друг с другом громкими репликами. Стоимость баранов и коз — от 3 тыс. даласи за маленькое животное до 6–7 тыс. за массивного барана весом под 90 кг.
Основное занятие для большинства гамбийцев — это земледелие. Основной источник экспорта дают маленькие невзрачные кустики земляного ореха арахиса. Этот родственник бобов и гороха хорош тем, что может расти на самых бедных почвах, обогащая их микроэлементами. В Гамбии арахис продают повсюду, а местные щелкают его вместо семечек. Второй экспортный товар — орехи кэшью. Кстати, прекрасный самогон из орехов кэшью под названием зун-зун гонят в городе Макисута. Но я туда не добрался и зун-зун не попробовал.
Между тем наш джип-грузовик сворачивает на проселочную дорогу. Ветви деревьев начинают активно залезать к нам в окна и пытаться, если уж не выколоть глаз, то хотя бы оставить свою отметину на лбу у того, кто не успел увернуться.
Едем по местной саване. Она более обильна растительностью, чем саванна Сенегала или Танзании — очень много зелени, кустарника, пальм, попадаются одиноко стоящие баобабы, правда, не такие огромные и одинокие, как на более засушливом севере Сахеля.
Через каждые полтора-два километра деревни на 15–20 дворов. В каждом дворе — неимоверное количество детей, которые, бросив все дела, выбегают, чтобы помахать на рукой и прокричать свое приветствие. Мы героически отвечаем на каждое из сотен приветствий.
Попадаются деревни с одним колодцем пресной воды на всю деревню. Но в большинстве деревень колодцев — несколько, и еще пару колодцев — на полях. Деревни заметно чище и благоустроеннее, чем города.
Часто попадаются желтые и красные башни термитников. Они не такие огромные и стройные, как виденные мною в книгах, и скорее похожи на кучи слежавшегося песка. Самих термитов мы не видим: днем они находятся внутри, а под землю термитник уходит на такое же расстояние, на которое возвышается над землей.
Из окна машины я все пытаюсь сфотографировать небольшую необычайно красивую ярко-красную птицу, сидящую на ветвях кустарника, называющуюся «красный бишоп». Но ни разу так этого сделать и не смог. Эти птички живут во многих странах Африки южнее Сахары, но только в Гамбии они достигают таких ярких красных расцветок.
Приезжаем в большую деревню, где нас ждут песни и танцы под барабанную музыку. В каждой деревне — своя оригинальная музыкальная культура. Десяток женщин мастерски играют на барабанах, поют, а одна из них вылавливает себе жертву среди приехавших туристов для парного танца. При этом она повторяет все танцевальные движения своего партнера. В определенный момент человеком, танцующем в плотном кольце туристов и местных жителей, оказываюсь я.
Как нам рассказали, в деревнях у каждого мужчины есть свой собственный барабан. Это — неотъемлемый элемент местной национальной культуры. Празднование с барабанами устраивается и в дни религиозных праздников, и по каждому значимому событию — день рождения, годовщина свадьбы, кто-то уезжает в город на заработки, через месяц вернулся с заработков. Может, это из-за танцев, а не из-за скудного питания гамбийцы такие стройные.
На местном мини-рынке под баобабами торгуют четыре торговки. Покупаю приплюснутый местный помидор необычной формы и козинаки из арахиса в меде для местных детей. Моя попытка их угостить заканчивается тем, что за три секунды штук 15 детских рук вырывают у меня пакет с 10 козинаками. Если вы захотели в Гамбии угостить ребенка, делать это надо там, где он один или их двое, иначе тот, кому вы хотите что-то дать, ничего не получит. Правда, отмечу, что друг у друга дети полученные подарки не отбирают.
Из деревни наш путь лежит к границе с Сенегалом.
Граница проходит по реке Аляхья, которая почему-то читается притоком Гамбии и к тому же отсутствует на карте. Именно она и является границей между Гамбией и Сенегалом.
С той стороны границы никакой пограничной активности не видать: мангровые заросли, баобабы, кучи ракушек от устриц.
Вода в этой протоке соленая, и ее соленность сохраняется на 300 км от моря. Поэтому здесь нет, к нашему сожалению (или на наше счастье?), ни гиппопотамов, ни даже крокодилов.
Оба берега реки покрыты топями, на которых растут густые и приземистые мангровые заросли. В корнях красных мангровых зарослей обитают устрицы. Раз в полгода в эти места приезжают женщины обеих стран, маленьких забирают себе, а большие отдают в рестораны. На берегах время от времени попадают метровые и более кучи раковин.
Несколько раз нам попадаются стаи пеликанов. Большие тяжелые птицы летают над водой, но большей частью, несмотря на свои размеры, сидят на верхушках деревьев.
По приезду к причалу первая лодка резво подходит к причальной тумбе и быстро избавляется от туристов, а у нас в метре от берега глохнет мотор, и нас начинает сносить к Сенегальской границе. Оттуда на нас с интересом смотрят двое африканцев; это преступники или контрабандисты — говорит нам гид. Метрах в 300 от пристани нас достигает первая лодка и буксирует обратно.
От пристани автобус везет нас на пляж, где мы проходим через заросли недозревших киви и мимо норок прибрежных крабов, а затем мы едем в г. Танжа.
В Танже мы оказываемся на рыбном рынке с сильными рыбными ароматами. Сюда прямо из моря рыбаки привозят свой улов. Судя по силе запаха с уловом в последние дни было все нормально.
От юга Гамбии к Кололи и Банжулу нас встречают многочисленные полицейские заставы. Дело в том, что южнее Сенегала расположена одна из четырех существующих в мире Гвиней — Гвинея-Бисау — основной производитель наркотиков в этой части Африки. Поэтому полиция ищет тех, кто везет наркотики из Гвинеи-Бисау. Однако на наше счастье, мы наркотики не везем. А если бы везли, по местным законам нас ждало бы пять лет тюрьмы (в России — до 20 лет или ПЛС). Но пока что борьба с наркотиками ведется в Гамбии не очень эффективно — горький пронзительный запах марихуаны мне пришлось почувствовать за 10 дней нахождения в Гамбии больше, чем за несколько последних лет в России.
Увы, только позже, когда мы покинули Танжу, я узнал, что напротив рынка в Танже находится один из самых интересных музеев Гамбии, — музей народа мандинке. Здесь находятся традиционные жилища мандинке, бывший королевский дворец (именно напротив него и возник когда-то рыбный рынок) и даже дома на деревьях, куда мандинке перебирались, когда дожди слишком сильно. Я в этот музей, но не доехал, но на блоге Хабиба этот музей есть. Будете в Гамбии, — обязательно туда загляните.