Скромное обаяние милой маленькой Европы и моё плотское сосуществование с Девятой симфонией
"Маленькая Европа" - Европа городков и деревенек.
Шеститысячный приморский городок на стыке Бретани и Атлантической Луары. Из Нанта приехал большой симфонический оркестр, из Сен-Назера - гигантский хор, чтобы вместе исполнить Девятую симфонию Бетховена в спортивном зале местной гимназии.
Я наверное самый большой в мире специалист по 9-ой симфонии. В юности, когда в Перми ещё не было вольно посещаемых спортзалов, я подкачивался дома. Естественно, под музыку. До появления гигантов русского рока, я не был поклонником этого главного для моего поколения музыкального направления. Роллинг Стоунз, Лед Зеппелин, Пинк Флойд, Скорпионс и другие - все они прошли мимо меня. Я был потребителем западного попа, диско, французского шансона, Высоцкого и популярной симфонической классики, точнее, её романтико-героического ответвления, понятного для человека без музыкального слуха: Беховен, Бах, Вивальди. Для "спорта" у меня было несколько музыкальных подборок: Би Джиз; попури оркестров Джеймса Ласта и Поля Мориа; подборка Высоцкого (из того, что по-жёстче); ещё что-то и первая часть 9-ой симфонии Бетховена. Последняя была для моментов слабости, для тех дней, когда ни сил, ни воли в организме, когда душа урождённого ботаника жаждет духовных извращений, а "комплекс гармонического человека" требует извращений мышечных. 9-ая симфония почти гарантированно соединяла одно с другим - я плакал в экстазе и выдавливал из себя последнее 67-е отжимание на кулаках от пола.
Под музыку я выдумывал всякие силовые композиции. Под Девятую симфонию почему-то очень подходили именно отжимания. Рваный ритм первой части: возносящие душу взрывы главной темы, перемежающиеся ровным журчанием нужных для отдыха души промежутков - невероятно разнообразили следующий в такт музыке процесс отжимания. Меняющаяся вслед за мелодией частота отжиманий, разная амплитуда и разные углы для левой и правой руки; покачивающий, плавный перенос корпуса вперёд-назад, вправо-влево... и тут же, вслед за первым тактом большого симфонического взрыва - прыжок на кулаках... Мне так это нравилось, что спустя несколько лет я даже рискнул показать этот свой "номер" одним моим знакомым - молодой супружеской паре - остался непонятым.
В общем Девятую симфонию Бетховена я слушал ни одну сотню раз, причём слушал с тщательным, физическим усвоением каждой ноты. Закончилось всё это в конце 80-х, кода в Перми появились частные спортивные залы.
И вот спустя почти 30 лет снова она и снова почти в таком же невероятном для симфонии месте, как моя давняя квартира с разложенными по полу гирями и эспандерами - в большом спортивном зале провинциальной французской гимназии. Конечно, я слушал не симфонию - я слушал свою ностальгию по ней. Я пытался узнать не столько звуки, сколько свои чувства по их поводу... И не получил своего. Такое очень сдержанное исполнение было у приморских французов, слишком культурное, специально интеллектуальное (кстати, очень французское в этом смысле, как еда). А, может быть, виною всему была акустика, совершенно не подходящего для музыки зала (версия Маковецкой). Одним словом, мне хотелось знакомых взрывов, выбрасывающих меня в надчеловеческие выси, а их не было. Даже хуже. Оркестр меня к ним подводил, готовил, обещал, но в последний момент обламывал мою готовность к наслаждению, спускал на тормозах, словно стеснялся этого вульгарно-архаического героико-романитизма.
_______________________________
На фото: зал; очередь в зал; большой оркестр Нанта и гигантский хор Сен-Назера. Кстати, в зале было более тысячи человек. В подавляющем большинстве - люди после 50 (мы с Маковецкой были почти самыми молодыми, не говоря уже о Дмитрии). По сути, в зале было практически всё пожилое население шеститысячного городка, совсем немного было людей среднего возраста и почти полное отсутствие молодых (за исключением девочек с бабушками).
