В последние дни в СМИ вновь стали активно писать о том, что ФСИНР решено забрать у Минюста и передать в министерство внутренних дел.
В российской истории тюремная система трижды находилась в ведении МВД. Весь XIX век тюрьмами ведало МВД, но в 1985 году после бурных дискуссий среди ученых и пенитенциарных практиков тюрьмы были переданы Минюсту.
В его ведении они находились до 1922 года, пока вновь не оказались в ведении органа внутренних дел (тогда это были ОГПУ, НКВД, МГБ и МВД). Но при этом давайте не забывать, как выглядел тогдашний Наркомат юстиции: Генеральный прокурор СССР, главный государственный обвинитель.
В 1953 году пенитенциарная система вновь оказывается в Минюсте, но ненадолго; в 1954 году тюремная система вновь попадает в ведение МВД.
В 1998 году по влиянием европейских веяний пенитенциарная система перешла в ведение Минюста.
Помню, как я этому обрадовался. Но, как оказалось, совершенно зря. Не прошло и полугода, как от милицейского генерала Владимира Спиридоновича Лекомцева подмосковные СИЗО и колонии перешли в ведение ГУИН Минюста, как правозащитников туда пускать перестали. Между тем без всякого закона об общественном контроле в 1994–1998 годах мы осуществляли не менее 80 посещений колоний и СИЗО в год.
Однако сегодня есть только один аргумент в пользу передачи пенитенциарной системы в ведение МВД: зарплата в полиции больше, социальные гарантии — выше. Впрочем, никто не мешает распространить такие же гарантии на сотрудников ФСИН России: все-таки сотрудники уголовно-исполнительной системы намного чаще и плотнее соприкасаются с преступниками, нежели полицейские.
Тем не менее аргументов против намного больше.
Первое. Ведомство, которое ловит преступников и расследует преступление, не должно заниматься их содержанием и исполнением наказания. Иначе весь срок нахождения в СИЗО и в ИК превратится в процесс получения явок с повинной, а следователи и оперативники будут открывать дверь в СИЗО ногой, приобретя еще большее, чем сейчас влияние на внутреннюю жизнь места содержания под стражей.
Второе. В 1998 году, когда массовые сокращения сотрудников МВД и ФСИНа еще никому и не снились, процесс кадровой стабилизации после передачи пенитенциарки из МВД в Минюст занял 2–3 года. Сейчас после массовых и нелепых сокращений личного состава этот процесс в случае передачи пойдет еще тяжелее.
Третье. В Минюсте и ФСИНе накоплен значительный опыт применения Европейских пенитенциарных правил и исполнения решений Европейского Суда по правам человека. В МВД такого опыта, к сожалению, нет. Мне возразят — сколько нарушений сегодня происходит в учреждениях ФСИН! Боюсь, что при передаче в МВД их будет происходить больше.
Четвертое. Передача ФСИНа МВД еще на 10 лет отодвинет создание Службы пробации. Сегодня во ФСИНе и у правозащитников существует понимание: такая Служба должна быть создана путем преобразования и расширения уголовно-исполнительной инспекции. Однако представить себе структуру МВД, занимающуюся социальной реабилитацией, можно с большим трудом.
Есть на этот счет и иные соображения. В любом случае, если такая инициатива есть, она должна стать предметом широкого обсуждения ее авторов с общественностью и специалистами.