Поразмышлять на эту тему сподвиг пост Николая Варсегова о приближении Третьей мировой войны, где автор делится впечатлениями от какого-то нового клипа Киркорова. Догадываюсь, что, вероятно, я испытал бы такое же чувство безысходности и омерзения от обозрения этого пугачевского чуда в перьях, поэтому ни смотреть, ни говорить о нем не хочу.

Я думаю о другом, о том, что искусство всегда элитарно. Оно всегда существовало и существует лишь для малой части людей. Можете называть их как хотите — элита, продвинутые, улетевшие, как хотите, но суть одна, их мало, очень мало. Как мало золота среди множества металлов на Земле, так мало истинных ценителей искусства, впрочем, настоящего искусства еще меньше.

Рано или поздно любой художник подходит к той черте, когда отчетливо начинает понимать, что цена настоящему — собственная жизнь, не меньше. Можно сделать шаг назад и попробовать сторговаться на меньшую цену, но ни у кого еще не получилось, все заплатили цену за настоящее самую большую.

Мог ли Сергей Есенин выжить после «Черного человека»? Да нет, друзья, никогда! И байки о его убийстве, это только байки.

Мог ли Александр Блок выжить после «Двенадцати»? После того, как осознал, что Иисус Христос идет у него впереди человеконенавистников и убийц? Почему Блок настоящий, потому, что погиб от своей поэмы.

Хорошо сказал об этом блистательный Максимилиан Волошин:

«Тогда

Из глубины молчания родится

Слово,

В себе несущее

Всю полноту сознанья, воли, чувства,

Все трепеты и все сиянья жизни.

Но знай, что с каждым новым

Осуществлением

Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни:

Искусство живо —

Живою кровью принесенных жертв».

А все эти пляски с завываниями, галкинские кривляния, для толпы. Толпы жадной и неразборчивой, глупой и всеядной. Впрочем, скоморохи были всегда, и всегда был на них спрос. Надо же было Шарикову с другом под какую-то музыку плясать. Помните, в валенках, на кухне? Только сейчас он, Шариков, вступает со своим собутыльником в содомическую связь, еще недавно тайно, а сейчас уже открыто, сейчас они сняли валенки, нацепили на себя перья и с могучей категоричностью настаивают на том, что мы, быдло, не понимаем утонченности их страстей.

Но я все-таки не об этом. Взаимоотношения поэта и толпы исследовались еще Пушкиным, и не только им. Что делать, если «чернь тупая» выбирает себе кумиром не удивительного Виктора Пелевина, не замечательного Алексея Иванова, а донцовскую да марининскую дурь. Да и читают ли они вообще что-то? Большинство, процентов 80, не читают ничего, ну, может, кроме постов в «Одноклассниках».

Все правильно, закон Парето никто не отменял.

А сейчас я плавно перехожу к самому важному для меня. К элитарности Веры.

Мы, люди, верующие в Бога, в божественность сущего мира, массово молимся в храмах, дарим друг другу крашеные яйца на Пасху, ходим в крестный ход на Великую, но редко кто из нас отчается шагнуть в узкие врата. Узкие врата познания окружающего мира, заваленные буреломом предрассудков и стереотипов. Узкие врата нравственного подвига, на который способны немногие. Ох как немногие. Мы, «рабы нужды», даже не пытаемся оглянуться вокруг себя и попытаться понять, что есть Правда.

С детства нам влили в уши что наука и религия суть противоположности. С детства мы связываем свет просвещения с новыми открытиями в науке, которые шаг за шагом опровергают существование Всевышнего. Человек — венец творения, вдалбливали нам. Человек — конечная фаза эволюции, той, предыдущая фаза которой — мразь с хвостом. В этом и есть глубочайшая наша ошибка, страшнейшая.

А тут еще этот убогий Хокинг подсуетился со своим Большим взрывом. Взрыв, конечно, взрыв, да кто ж свечу к запальнику поднес? Дурь настолько дурацкая, как география Птоломея, которая тоже была когда-то новой, интересной и правильной.

«Входите узкими вратами…» — и все в жизни так, кто-то к Киркорову и Пугачёвой, кто к Александру Блоку и Марине Цветаевой. Кто к осознанию себя как творца, кто к согласию на роль сугубого потребителя. Не всем дано, скажете, нет — всем. Только надо пытаться ступить в сторону тех, узких врат.

 

Как быть? Терзаться ль вечными страстями

Беспомощному Гамлету подстать,

Иль, наконец, смириться с небесами,

Плыть по теченью, жить и не страдать?

К чему пытаться отворить калитку

Туда, где раньше редко кто бывал,

Не лучше ли оставить эту пытку,

Не открывать в безумие портал.

Пока глаза во тьме не потускнели,

Ещё не поздно отвести свой взгляд,

Кто побывал у Вечности в постели,

Тому уже не хочется назад.

Мы каждый знаем все, что будет с нами,

Вот так и я, от счастья сам не свой,

Набью утробу глупыми стихами

И краковской кровавой колбасой.

Как быть, когда ты затянулся тайны

Из рук Судьбы, туда нащупал нить,

Где все предрешено и не случайно?

Как быть, когда цена тому — не быть?

 

В. Рылов          апрель 2018 г.