Трагедия в Кемерово, всколыхнула чувства миллионов людей, но на этом трагедия не заканчивается и она может провявится и в других поколениях Россиян, сыновьях, внуковых...
Массовые трагедии задевают не только тех, кто реально в них пострадал. Они задевают тех, кто может жить в тысячах километров от места происшествия. Потому что массовые трагедии фрустрируют чувство безопасности. Фрустрируют у тех, у кого оно и так уже фрустрированно. А таких в России чуть ли не каждый.
Фрустрированное чувство безопасности поднимает в людях болезненные энергии очень глубоких программ связанных со смертью: панику, страх («мне страшно жить, мне страшно, что мои дети будут жить, потому что жизнь=смерть» ), горе («мне больно проживать утрату в связи со смертью»), гнев («я хочу найти виновных, чтобы скомпенсировать свой страх и свою боль»), вину («я виноват, что живу»). На этой почве люди объединяются.
Так в России проживается «проживание общей беды». Ничто так не дает почувствовать единение как объединение вокруг болезненных чувств. Этих чувств в русских людях с достатком, но разбираются с ними по тем же накопленным поколенческим сценариям, что и создают эти чувства. Массовая скорбь — это тоже самое что пить компанией горькую водку на кухне, проживая и разделяя свое горе с другими. От этого ничего не меняется, но создается компенсационное ощущение общности. Мы вместе. Мы едины. Нам всем страшно, нам всем больно, но вот мы возьмемся дружно за руки и таким образом немного спрячемся от смерти. Да и от жизни тоже. Потому что для кого-то это такое своеобразное совместное ритуальное умирание и предложение другим присоединиться («мы «умираем» вместе с пострадавшими, а вы умрите вместе с нами»).
Другой аспект реакции на трагедию это классовая борьба и ненависть. Гнев, упомянутый вначале, это одна из классических стадий проживная горя, выраженный в поиске виноватого. Когда это личное горе, то эта стадия может быть эмоциональной, но обычно локализованной. Когда это коллективный процесс, то у людей объединенных в массу, запускаются внутренние «революционные» тенденции, приводящие к явлению «гнева толпы». Постоянно компенсируя свое бессилие перед смертью ощущением «мы вместе, мы сила», люди стимулируют друг в друге классовую ненависть и желание растерзать символических персон, находящихся выше их по рангу.
И все эти процессы не имеют никакого отношения к тому, чтобы как-то на самом деле помочь пострадавшим или изменить ситуацию в будущем.
Всё это просто проживание и выплескивание своих собственных чувств, своих собственных травм.
Так семьи могут жить от скандала до скандала.
А массы от трагедии до трагедии.
Чтобы еще раз найти подтверждение своему фрустрированному чувству безопасности, своей боли, чтобы испытать исковерканную силу объединения в порыве классовой борьбы и поиске виноватых. Каждый проигрывает свою роль, отведенную ему болезненным родовым и коллективным наследием.
А потом в это родовое и коллективное проклятие начинают вписываться дети. Наиболее экзальтированные матери сейчас не только начнут сами бояться ходить в торговые центры, но, и это главное — они начнут фрустрировать чувство безопасности своих же детей. Никаких школьных экскурсий, никаких кинотеатров, если ты 25 раз не потренировался оттуда выбегать через пожарный выход. Самое надежное сидеть дома. Самое надежное «не жить». Так родовые программы-проклятия детей подкрепляются биографической фокусировкой их внимания.
В долгосрочной перспективе фрустрация по чувству безопасности не только блокирует удовольствие от жизни, но и блокирует возможность движения по жизни. Очень сложно делать шаг, когда тебе постоянно кажется, что везде поджидает смерть и ужас. А там где ты стоишь, вроде так-сяк, но как-то живётся. Из-за этого даже, если вам кажется, что вы живете на активном вулкане, вы будете с ним спорить, подписывать против него петиции, укрываться от него ветошью, но вы его не покинете, а если покинете, то возьмете его с собой.
Это тот багаж, который сейчас будет передаваться детям из большой любви. В родовой системе так и работает. «Я люблю тебя, ты часть моего рода, поэтому бойся и горюй вместе со мной. Если энергии побольше, тогда воюй и бунтуй. У нас так принято». И вот через 5, 10, 15 лет уже выросшие дети будут объединяться только по причине общей беды, проживая боль, страх и ненависть которые унаследовали. Для того, чтобы совсем закрепить полученный результат это назовут словом «сострадание» и расскажут о том, что это хорошо . Попробуй забрать у людей эту боль, эту вину, это сострадание и они цепко схватятся за них. Потому что ничто не вызывает такого сильного сопротивления у людей как попытка забрать у них их боль и их страх. Родовая лояльность. Отказаться от этого — это отказаться от части себя и от части своей семьи внутри себя.
Но разорвать этот круг можно. Можно освободить и себя и своих детей от этого. Можно начать адекватизировать свое чувство безопасности. Можно начать избавляться от своего стремления погружаться в энергии смерти. Можно начать работать на рост собственного ранга. Всё это возможно, если начать с того, чтобы увидеть, что стандартные коллективные шаблоны поведения про сострадание — это искажение адекватности. Сострадание преумножает скорбь, а не уменьшает её.
Людям, которые реально пострадали и потеряли близких нужна квалифицированная психологическая помощь, а не митинги и чужие статусы в интернете.
Людям, которые сейчас активно втянуты в проживание своих чувств по поводу случившейся трагедии тоже нужна квалифицировнная помощь. Если вас очень сильно зацепило, так, что вы сейчас уже чуть ли не жизнь свою перекраиваете, то возможно у вас ретравматизация. Если вам сейчас очень страшно жить, если вам очень страшно за своих детей, если вы чувствуете на себе часть коллективной вины, если вы чувствуете возбуждение и азарт от участия в коллективном процессе «решения проблемы случившейся трагедии», если вы активно смотрите видео и читаете новости в связи с трагедией и не можете словно бы вырваться из этого потока, словно вязнете в нем, если вы просто совершаете хаотические действия, которые до трагедии не совершали, то вы во власти деструктивных родовых проклятий чувствования и поведения. Вам стоит обратиться к специалисту.
Если кто-то из близких будет транслировать вам, что всеобщий траур и поиск виноватых — это нормально, морально и это активная жизненная позиция. Помните, что это действительно активная позиция, только совсем не жизненная. И ваш выбор может быть другим.
Валерий Розанов доктор психологии
на основе публикаций Оксаны Еременко