КАССАЦИОННА ЖАЛОБА

(продолжение)

            г. О заказном характере моего психдиагноза свидетельствуют и изложенные мной в п. III раздела «5)А» первичного заявления проигнорированные судом обстоятельства незаконного принудительного (по приказу № 500 от 12.09.01 г.) помещения меня в психоневрологическое отделение военного госпиталя г. Йошкар-Олы (далее – ПНО ВГ) – в/ч 68540, ставшего результатом не правовых действий (бездействия) и решений замкомандира в/ч 34096 полковника Кашкина  и командира в/ч 34096 генерал-майора Шевцова. Оба указанных военачальника в той или иной мере имели прямое отношение к царившему в в/ч 34096 (424045, г. Йошкар-Ола, 45) впоследствии установленному и подтверждённому военной прокуратурой и военным судом беспределу в отношении военнослужащих по контракту, каковым являлся и я и оба должны были нести соответствующую ответственность за это. А полковник Кашкин кроме того – ещё и за предоставление заведомо ложной информации, содержащейся в его исх. № 224 от 21.04.00 г. (том 1, л/д № 39), где он ссылается на яко бы предоставленный ему «журнал учёта времени привлечения военнослужащих к исполнению обязанностей военной службы…». Военная же прокуратура своим исх. № 836 от 15.11.01 г. (том № 1, л/д № 31) и военный суд решением от 19.09.02 г. по делу № 28 (том 1, л/д № 10-11) установили, что «действительно ранее не велись журналы учёта служебного времени и предоставления дополнительных суток отдыха… По данному факту 19 сентября 2001 г. в адрес командира в/ч 34096 направлено представление об устранении нарушений закона с требованием завести соответствующий учёт». То есть в апреле 2000 г. полковнику Кашкину в принципе не могли быть представлены никакие журналы учёта служебного времени. Поэтому полковник Кашкин, являясь председателем аттестационной комиссии дивизии, в сентябре 2001 г. инициировал проведение моих аттестаций и сфабриковал их заранее запрограммированные результаты, которые и послужили основанием для моего незаконного первого помещения в ПНО ВГ – в/ч 68540 г. Йошкар-Олы, где в октябре 01 г. мне был выставлен заказной, заведомо ложный предварительный психдиагноз «паранойяльный синдром», ставший основанием для моего дальнейшего обследования с целью утверждения ошибочного психдиагноза в соответствии с исх. № 572 от 28. (29).09.01 г. с резолюцией генерал-майора Шевцова (том № 1, л/д № 195 и том № 2, л/д № 18), фактически являющегося продолжением приказа № 500 от 12.09.01 г.

            О своём несогласии с помещением меня в психстационар я заявил рапортом от 25.09.01 г. (том № 2, л/д №№ 103-104) об отмене приказа № 500 от 12.09.01 г., на который мне был дан ответ за исх. № 524 от 8.10.01 г. с отказом (том № 2, л/д № 105), свидетельствующий о грубом нарушении ФЗ № 3185-1 от 2.07.92 г. «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании».

            По мнению эксперта Региональной общественной организации «Независимый экспертно-правовой совет» профессора Миронова В.И. (том № 2, л/д №№ 99-102) обстоятельства проведения аттестационных комиссий позволяют говорить о существенных нарушениях при проведении аттестации. Степень этих нарушений столь существенна, что позволяет признать незаконными и результаты аттестации.

            К сожалению, в надежде на обещанную мне в Общественном фонде «Гласность» юридическую помощь в виде выделения гранта на оплату адвоката я не смог использовать в суде данное профессором Мироновым В.И. заключение, так как был вынужден заявить об отказе от участия в судебном разбирательстве в силу недостаточного на тот момент времени (сентябрь 2002 г.) опыта борьбы с «самым гуманным судом в мире», по поводу которого в сентябре 2004 г. Президент РФ  В.В. Путин во всеуслышание сообщил, что «…мы позволили коррупции поразить суды и прокуратуру». А обещанный грант я так и не смог получить, вероятно, по причине нарушения органами военного управления правил почтовой связи, выразившейся в перехвате предназначенной для меня корреспонденции из ОФ «Гласность». Материалы по ОФ «Гласность» были поданы в суд 17.02.06 г., но по неизвестным причинам до настоящего времени отсутствуют в деле.

            д. Суд полностью проигнорировал изложенный в исх. № 329 от 1.10.02 г. (том № 1, л/д № 12) отказ специализированного психбюро медико-социальной экспертизы (том № 1, л/д № 1– СПБ МСЭ) в установлении мне группы инвалидности, однозначно опровергающий выставленный мне в ГВКГ психдиагноз.

            Психоневрологический диспансер Республики Марий Эл (далее – РПНД) стационарно обследовавший меня перед направлением на СПБ МСЭ, основываясь на заведомо ложном психдиагнозе от 5.12.01 г., удовлетворил интерес командира в/ч 34096 генерал-майора Шевцова, одновременно являвшегося НАЧАЛЬНИКОМ ЙОШКАР-ОЛИНСКОГО ВОЕННОГО ГАРНИЗОНА и сделал такой же заведомо ложный вывод, на основании которого 7.10.02 г. за мной было установлено диспансерное наблюдение. Но согласно п. 1 ст. 27 ФЗ № 3185-1 от 2.07.92 г. (том № 1, л/д № 171) диспансерное наблюдение устанавливается за лицом, «страдающим хроническим и затяжным психическим расстройством с тяжёлыми стойкими или часто обостряющимися болезненными проявлениями» (см. также том № 1, л/д № 102 – заявление от 16.03.05 г., вх. № 821-г о восстановлении срока и том № 1, л/д № 103 – исх. № А/37 от 27.02.03 г. за подписью главврача РПНД Фадеева П.Н.)

            В этом случае по общему мнению всех сведущих врачей-психиатров мне должна была быть установлена не менее чем 2 –я группа инвалидности. По этому поводу в исх. № 2681 от 25.12.02 г.  (том № 1, л/д № 14-15) за подписью министра соцзащиты населения и труда РМЭ Н.В. Климиной имеется чёткое указание на «расхождение диагнозов лечебного учреждения и психбюро МСЭ». Последнее судом также необоснованно проигнорировано.

            В результате всего этого организованного беспредела я с диагнозом, при котором должна устанавливаться как минимум 2 –я группа инвалидности, более 4 лет лишён предусмотренных в этом случае многочисленных значительных социальных льгот:

            - дополнительной жилплощади в виде отдельной комнаты в соответствии с п. 2 Перечня заболеваний, утверждённого Постановлением Правительства РФ от 28.02.96 г. № 214 (том № 1, л/д № 170). Мне же до настоящего времени не предоставлено жильё даже по норме (см. том № 1, л/д № 210 – список военнослужащих, нуждающихся в улучшении…);

            - страховой выплаты по инвалидности в соответствии с ФЗ от 28.03.98 г. № 52-ФЗ (75 окладов инвалиду 1 группы, 50 – 2 группы и 25 – 3 группы. См. том № 1, л/д № 215 – исх. № 393 от 3.09.03 г. с отказом в оформлении документов по страховому случаю);

            - иных льгот, предусмотренных ФЗ от 24.11.95 г. № 181-ФЗ, в том числе права на бесплатную юридическую помощь.

            То есть, высокопоставленные органы военного управления, организовав мне тяжелейший психдиагноз, вышвырнули меня из армии, оградив себя таким образом от ответственности, а государство не обеспечило меня полагающимися при этом мерами соцзащиты, поскольку гражданским надлежащим инстанциям прекрасно понятны заведомая ошибочность психдиагноза и полное несоответствие ему моего состояния здоровья.

            е. Суд проигнорировал

            исх. № 1343 от 26.09.02 г. за подписью ВРИО военного комиссара РМЭ В. Кленчива (том № 1, л/д № 13), где утверждается, что «… с Вашим заболеванием … на основании руководства по медотбору в санатории и дома отдыха МО РФ от 1998 г. ПРОТИВОПОКАЗАНО ДЛЯ НАПРАВЛЕНИЯ В ДОМА ОТДЫХА И САНАТОРИИ»,

            исх. № А/37 от 27.02.03 г. от главврача РПНД Фадеева П.Н. (том № 1, л/д № 103), где говорится, что «Установленное ранее диспансерное наблюдение прекращается при выздоровлении или значительном и стойком улучшении психсостояния лица. В ВАШЕМ СЛУЧАЕ ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ПРЕКРАЩЕНИЯ УСТАНОВЛЕННОГО ЗА ВАМИ ДИСПАНСЕРНОГО НАБЛЮДЕНИЯ ОТСУТСТВУЮТ»

            и исх. № 427/3-2383 от 18.06.04 г. из военной прокуратуры РВСН (том № 1, л/д № 19), уведомляющем о прекращении переписки со мной.

            Между тем, все они свидетельствуют о крайней степени тяжести выставленного мне 5.12.01 г. заведомо ложного психдиагноза, дающего основание ставить вопрос о вменяемости, дееспособности и социальной опасности, а также в принципе исключающей возможность выздоровления, тем более – без какого-либо лечения.

            При этих обстоятельствах в случае правильности диагноза было бы в принципе невозможным признание меня психически здоровым и нуждающимся в реабилитации, то есть был бы исключён тот вывод, который сделала Комиссия МНИИП в Акте № 8 от 27.10.04 г.

            В неформальной беседе со мной во время перерыва в судзаседании 20.03.06 г. присутствовавшая на нём член Российского Исследовательского Центра по Правам Человека, исполнительный директор НПАР, руководитель программы «Психиатрия и права человека» медпсихолог Виноградова Любовь Николаевна сообщила мне, что при указанных обстоятельствах вывод Комиссии МНИИП о том, что психически здоров, вполне можно расценивать, как заключение о необоснованности выставленного мне 5.12.01 г. диагноза. При этом суд также ошибочно не принял во внимание, что я ожидал заключения Комиссии МНИИП в течение более 7 месяцев, с 10.03.04 г. по 27.10.04 г. и всё это время находился в г. Москве, решив при этом вопросы временного, но длительного проживания и трудоустройства, освоив менее чем за 2 месяца совершенно ранее не знакомую высокотехнологичную работу резчика-оператора бумагорезальных машин «EVROCUTTER» и «WOHLENBERG» с цифровым программным управлением, то есть проявил таким образом высокую степень социальной адаптации и способности к обучению и всё это время находился в поле зрения Комиссии МНИИП, фактически – амбулаторно обследовался, периодически посещая её и общаясь с завконсультативным отделением МНИИП Бурминским Д.С. Таким образом, моё более чем 7-месячное (230-дневное) наблюдение Комиссией МНИИП вполне сопоставимо и равноценно 37-дневному стационарному обследованию а ГВКГ, «история болезни» которого, как показано выше, усеяна «сверх специфическими» и «особо ценными» психнаблюдениями о моих пунктуальности, дисциплинированности, вежливости и корректности. Все эти мои качества с таким же успехом наблюдала и Комиссия МНИИП, только она, в отличие от ГВКГ, на их основании пришла к выводу о моём психическом здоровье и необходимости реабилитации. При этом заслуживает внимания тот проигнорированный судом факт, что заявлением от 10.03.04 г. я давал своё согласие на психосвидетельствование, ВКЛЮЧАЯ БОЛЕЕ ТЩАТЕЛЬНОЕ СТАЦИОНАРНОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ ФУНКЦИЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА в соответствие с заключением НПАР от 8.01.02 г. Однако Комиссия не сделала мне компьютерной томографии и не определила меня на стационарное обследование только лишь и именно потому, что полная абсурдность выставленного мне 5.12.01 г. диагноза была видна невооружённым глазом и об этом мне сразу же, по результатам нашего первого разговора 10.03.04 г. уверенно сообщил Бурминский Д.С. Для обоснования же заключения о моём психическом здоровье и необходимости реабилитации Комиссия располагала исчерпывающим представленным мной материалом в объёме 295 листов, в том числе содержащим полную копию «истории болезни» ГВКГ и моей медкнижки за 1993 – 2002 г.г.

ж. Суд также не учёл содержание обращения НПАР от 1.03.04 г. (том № 2, л/д №98), которое свидетельствует о двойственности и необъективности позиции этой организации, исповедующей принцип «и нашим, и вашим». В указанном обращении НПАР утверждается, что я яко бы «нуждаюсь в срочном обследовании и лечении». Полным опровержением этому стал признавший меня психически здоровым и нуждающимся в соц. и профреабилитации Акт № 8 от 27.10.04 г., который я дождался спустя более чем 7 месяцев, ведя при этом относительно полноценную (насколько это возможно в отрыве от жены и детей), социально адаптированную жизнь, во всяком случае – не проходя никакого стационарного обследования и уж тем более не получая никакого лечения.

            Исходя из этого и следует расценивать степень объективности НПАР и обоснованности её выводов. В частности – сделанный ею 8.01.02 г. пресловутый вывод о мнимой необходимости углубленного исследования функций головного мозга, который в дальнейшем стал очень удобной отмасткой для отказа мне в установлении инвалидности, а в настоящее время является для суда главным основанием для отказа в удовлетворении моих требований, очень выгодно для ответчика оставляя при этом в силе его заведомо ложный диагноз и обрекая меня на дальнейшие, уже многолетние нечеловеческие мытарства при полной социальной незащищённости.

            Как мне разъяснили в приёмной отдела психоневрологической помощи для иногородних, куда я пришёл в марте 04 г. с письмом НПАР от 1.03.04 г., если бы «благие» пожелания НПАР осуществились и мне хоть в самой малой мере было бы проведено лечение, связанное с психдиагнозом, то ни  о какой его последующей отмене уже нечего было бы даже и мечтать, так как факт лечения стал бы последним, несмываемым клеймом, автоматически и безапелляционно свидетельствующим о наличии психзабоелвания. Трудно представить, что об этом постулате психиатрии не подозревала НПАР. И тем ни менее мне была предложена такая медвежья услуга, которой, к счастью, я не воспользовался и поэтому по прежнему могу ссылаться на то, что за всё время после награждения меня липовым психдиагнозом от 5.12.01 г. я нигде и никогда не проходил в связи с ним никакого лечения и абсолютно не нуждаюсь в этом.